Юлия Славачевская - Третий – не лишний! (СИ) Страница 22

 Филлипэ нехотя передал меня Эмилио, после чего вытащил из поклажи скатанное одеяло и расстелил под деревом, напоминающим сосну. И меня на него усадили, в два голоса приказав:

 – Сиди тут!

 Я хмыкнула и легла. Они фыркнули, помялись и пошли готовить место для ночлега.

 Лосей распрягли, подкормили чем-то вкусненьким и отпустили погулять на ночь. Те радостно ломанулись в лес и чем-то захрустели. Следом за этим мне вручили бутылку с травяным настоем и кусок хлеба с сыром, чтобы мне было чем себя занять, пока они рубили лапник и разжигали костер.

 Если честно, я так ухайдакалась, что практически вырубалась, еле-еле шевеля челюстями. Так и заснула сжимая в руке на две трети недоеденный бутерброд.

 Сквозь дрему чувствовала, как меня переместили на другое место. Вскоре с двух сторон ко мне привалилось две самоходных печки.

 – По сучь... щучьему веленью, – пробормотала я, придвигаясь ближе к теплу. – По моему хотенью...

 – Спи, котенок, – ласково поцеловали меня в макушку.

 Проснулась я от холода и одна. Села, подтянув на себя одеяло и огляделась. Темно, чуть потрескивает уже практически прогоревший костер. Вокруг танцуют причудливые тени, отбрасываемые колышущимися от легкого ветерка ветвями деревьев. Где-то неподалеку слышатся негромкие голоса.

 Я встала. Поскакала на месте, пытаясь согреться. Похлопала по себе руками. Помогало слабо. Завернувшись в одеяло, подошла к костру и протянула к тлеющим углям озябшие руки.

 Голоса все еще бубнили. И тут меня разобрало любопытство.

 Очень осторожно, чтобы не хрустнуть веткой и не привлечь к себе внимание, я пошла за звуки. Вскоре увидела два темных силуэта, стоявших друг напротив друга, и затаилась.

 – Что с тобой происходит, Филлипэ? – спросил Эмилио. – Я тебя не узнаю. Ты стал непохож на человека, которого я знаю всю свою жизнь.

 – Если бы я знал! – гневно отозвался тот, протягивая руку к ближайшей ветке. – Я сам не могу понять, что лишает меня самообладания и приводит в такое бешенство. Как будто что-то или кто-то внутри меня живет по своим правилам. Меня это начинает беспокоить.

 – Не ты один это испытываешь, – тихо признался Эмилио. – Иногда мне кажется, что я все бы отдал... – и замолчал, сбившись.

 – О чем ты, друг? – осведомился синеглазый, отрывая от ветки листочки.

 – Трудно объяснить, – признался Эмилио. – Все так странно. Необычно. После того, как мы заполучили проклятие, наша жизнь постоянно катится под откос. А сейчас все только ускорилось.

 – Ты тоже чувствуешь что-то непривычное к Магдалене? – напрягся Филлипэ.

 – А ты? – вопросом на вопрос ответил собеседник.

 – Не спрашивай, – скрипнул зубами тот. – Если бы я мог, то... Ты не понимаешь, – повернулся он к другу. – Я так хочу ее постоянно, что схожу с ума. Хочу обладать во всех смыслах. Второй день все мысли только том, как взять ее. Как вбиться в это податливое тело. Почувствовать ее под собой. И чтобы я был с ней только один. Это безумие.

 Я прикрыла ладошкой рот.

 – Это проклятие, – согласился Эмилио. – Я испытываю тоже самое. Мне сегодня целый день хотелось оттолкнуть тебя, отобрать ее. Забрать добычу для себя одного.

 Я схватилась за голову. Такого поворота я не ожидала. Вот так номер! Сбесились!

 – Нас всегда учили заботиться о женщине, – продолжил Эмилио. – Ублажать, предупреждать, беречь и лелеять. Удовлетворять мелкие прихоти. Брать на себя ответственность. Но я не только хочу заботиться о Магдалене, я жажду, чтобы она принадлежала мне целиком со всеми ее выходками, дерзкими словечками и скрытыми помыслами.

 Я закусила губу, ужасаясь от открывающихся перспектив. Может, это кого-то и должно восхищать, но меня пугало до дрожи в коленках.

 – Ты тоже не понимаешь, о чем она думает? – поинтересовался Филлипэ.

 – Нет, – мотнул собранными в хвост волосами Эмилио. – Ее мысли непредсказуемы. И это хуже всего...

 – Нам нужно как можно быстрее найти способ снять это чертово проклятие и любой ценой освободиться, – решительно заявил Филлипэ после короткого молчания. – Так дальше продолжаться не может.

 – Согласен, – тихо сказал друг. – Но знаешь, что...

 – Что? – поднял на него взгляд собеседник.

 – Когда мы снимем проклятие, – медленно сказал Эмилио, осторожно взвешивая каждое слово. Наклонил голову и посмотрел прямо в лицо приятелю. – Я не отдам тебе ее просто так. Я буду сражаться за нее даже с тобой, Филлипэ...

 Я больше не хотела ничего слышать. И не хотела ничего знать. Это было страшно. Два самца сошлись грудь в грудь, выясняя, кому достанется самка. Вот только я не желала стоять между ними, быть той желанной самкой и ценным призом. Может быть потому, что я не олениха или лосиха, а человек?

 Да, можно признаться хотя бы самой себе... Вернее, лишь самой себе... Я испытываю к ним симпатию и какое-то подобие признательности.

 Но жить с ними я не хочу. Вот сейчас, в разговоре по душам, между близкими друзьями, отчетливо сквозила жажда обладания мной, как телом, как вещью, как существом женского рода. И никто из них – ни один! – даже не заикнулся о том, чтобы поинтересоваться, что же к ним чувствую я...

 Сзади меня хрустнула ветка, и что-то ткнулось мне с правую лопатку. Я замерла от неожиданности, перебрав в уме все пересмотренные ранее детективы и боевики. По всему выходило, что меня сейчас брали в заложники.

 Но похититель молчал, топтался на месте и хрустел. Может, немой? Не в смысле, чужой, а говорить не способен. Кто его знает, вдруг в целях конспирации рот платком заткнул.

 Осторожно, чтобы не спугнуть и не вызвать к себе негативного отношения, я повернулась. И снова застыла от испуга.

 На меня пялилась горящими желтыми глазищами здоровенная морда с громадными рогами.

 Что делают в этих случаях неустрашимые героини романов и фильмов? Правильно! Пользуются оружием! И я тоже решила от них не отставать.

 – Мама! – заорала я, ласточкой взлетая на нижнюю ветку дерева. Отдышалась и включила ультразвук, завизжав, что было силы.

 Рогатое чудовище всхрапнуло, встало на дыбы и зацепило ветку, на которой я выводила свои соловьиные рулады. Естественно, не ожидая такого поворота, я свалилась прямо по центру этих развесистых украшений и вцепилась в них двумя руками, чтобы не попасть под голенастые ноги напавшего. Причем, орала я все так же громко и с выражением.

 Уж не знаю, что там себе подумало это ужасное чудовище, но, гордо вздев голову, на которой угнездились я и рога, оно начало скакать, выкидывая коленца.