Натали Бранде - Голубые шинели Страница 22

Действие этого биологического оружия, как себе его представляли по слухам англичане, было ужасно. В течение сотых долей секунды после распыления препарата в воздухе все, к кому в организм попала хоть одна сотая миллиграмма этого вещества, подвергался мгновенной и беспощадной мутации — в течение нескольких минут у человека размягчались все кости и он превращался просто в большую слизистую лужу из мяса и крови. Скелет как бы переставал существовать. Да, формула что надо.

Кевин понимал, что если ему удастся выполнить это задание — он войдет в историю человечества, в анналы героев всех разведок мира. Это будет самое блестящее достижение службы М-6 за все время ее существования.

И как ни странно — выйти на контакт с этим русским академиком оказалось совсем не сложно — его запросто можно было встретить в холле на каком-нибудь из официальных приемов, устраиваемых правительством.

Кевин поражался идиотизму русских. С одной стороны — они создавали потрясающие, переворачивающие мир вещи, с другой стороны — были безалаберны. Беспечны, как стая напуганных баранов. Ну виданное ли дело — держать такого ученного в режиме свободного доступа! Да американцы давно засадили бы этого академика в какой-нибудь подземный город с десятью степенями защиты — и к нему не то что приблизиться, даже увидеть его издалека было бы невозможно. А тут — пожалуйста, господин академик дает пресс-конференции. Посещает приемы. Тут только ленивый не украдет у него то, что он там изобрел. Да, вот что такое демократия в руках варваров! Кевин усмехнулся пор себя. В принципе он понимал — что недооценивать русских опасно, с другой стороны, он хорошо знал Россию — и это ему помогало безошибочно вычислять слабые точки его соперников.

Кроме всего прочего, в этом деле с биооружием у Кевина был и свой интерес. Бог с ним, с человечеством, судьбы которого он спасал. Кто подумает о судьбе самого Кевина? Служба М-6? Да им плевать на него, ему платят оклад, кстати, вполне скромный по сегодняшним меркам. И если он украдет у русских ту формулу, возможно, ему выдадут некую премию и ценный подарок. Это, конечно же, было издевательством за формулу, цена которой, возможно, составляет многие сотни миллионов долларов.

А ведь у Кевина хватало своих материальных и бытовых проблем. Всего пять лет, как он развелся с женой, но после этого развода никак не мог поправить свое благосостояние. Эта проклятая баба со своим разводом высосала у него все его сбережения, не говоря уже о том, что оставила за собой его дом, вот уже несколько веков принадлежавший семье Кевина — небольшой такой двухэтажный особнячок в аристократическом пригороде Лондона. И теперь Кевин вынужден снимать квартиру, как какой-то пацан, и если он не предпримет некоторых шагов по обеспечению своей дальнейшей жизни — он так и будет прозябать в нищете.

Конечно, в Москве было немало способов заработать — и наркотики, безусловно, не последний из них. Кевин уже давно, пользуясь своим служебным положением, доставлял в столицу небольшие партии этого зелья, за что имел относительно неплохую прибавку к жалованью. Но на эти деньги дома не купишь, а учитывая его страсть к мальчикам, стоивших немалых денег, приходилось считаться с тем, что все заработанное уходило на удовлетворение плотских потребностей. Нет, надо было изобретать что-то другое.

И тут как раз подвернулась эта формула. Его партнеры по наркотикам — а это была известная группировка палестинских террористов — крайне заинтересовались новым оружием и выразили готовность приобрести формулу за вполне соизмеримую с ее значимостью цену. Гонорар удачливого разведчика мог, при хорошем стечении обстоятельств, составить пять миллионов долларов, причем наличными. Это было уже кое-что. За это можно было и побороться. Кроме того, и разведка не была бы в накладе — ведь формула существовала в виде записи на магнитном носителе — грубо говоря — на лазерном диске. Скопировать его при современной технике не составляло никакого труда — так что все были бы довольны — и богатые террористы, и бедная английская разведка и сам герой-шпион.

Пять миллионов долларов — конечно, неплохой куш. На эти деньги вполне можно было бы купить достойный особнячок где-нибудь в столице туманного Альбиона. Еще бы некоторую часть денег можно было бы положить на счет в банк, обеспечив себе постоянный доход, и, кроме того, на остаток средств можно было бы дать взятку некоему влиятельному лицу — и получить пост посла в какой-нибудь теплой, маленькой и спокойной стране, где много красивых мальчиков.

Вот кстати, о мальчиках, они были основной страстью разведчика Именно из-за этого он и развелся с женой — она застала его с мужчиной непосредственно в момент исполнения самого акта — а точнее она ворвалась в комнату с фотоаппаратом в руках и запечатлела на пленке момент, когда очень симпатичный негр с членом, размер которого Кевин забыть не мог и по сей день, стоя на четвереньках, облизывал своим шершавым языком длинные свисающие яйца Кевина. Да, жена оказалась сукой, хоть и была дочкой английского лорда. Мало того, что она его выследила — но только с помощью этих похабных фотографий она смогла отвоевать у него при разводе все его имущество. Конечно, появись эти фотографии в прессе — как она грозилась — и карьере шпиона-дипломата настал бы большой, как говорят эти русские, песец. А с другой стороны — Кевину было плевать на жену — она никогда его не возбуждала и может быть именно из-за нее он и предавался этой низменной страсти — гомосекусуализму.

Он до сих пор с отвращением вспоминал их первую брачную ночь, когда она, как последняя сука, заперлась в своей спальне и не пускала его туда до тех пор, пока он, измученный и неудовлетворенный, не заснул на пороге, а на утро устроила ему истерику — что он недостаточно любит ее, ибо, если бы он ее любил по-настоящему, то выломал бы дверь и добился бы ласк своей избранницы. После этого случая их сексуальные отношения так и не наладились. Интимная близость, по представлениям его индеферентной жены, постоянно должна была предваряться различными идиотскими условиями: мало того, что надо было выбрать определенное время в соответствии с лунным календарем. Кроме этого в положенный день и час следовало обязательно зажечь свечи по всем комнатам, чем-то там надушиться, дождаться, пока она, тоже вся надушенная и томная, выйдет из своей спальни в розовом пеньюаре — а потом долго стоять перед ней на коленях, и, целуя ей руки, вымаливать разрешение прикоснуться своим набухшим органом к ее вечно сухим и холодным половым губам.

Сколько раз по молодости дипломат мечтал войти без стука в комнату жены, задрать ей ее благочестивые юбки и, сильно нагнув ее вперед, изнасиловать ее, ворвавшись своим могучим членом в ее недосягаемую промежность, без всяких там свечей и предисловий, а просто так вот, войти в нее. Выдолбить ее до самого основания. Не заботясь совершенно о том, что она будет чувствовать. А желательно даже, чтобы она просто-напросто чувствовала боль, визжала бы от страха и ненависти, брыкалась бы в его крепких руках. Но он так ни разу и не решился на этот подвиг. Зато, подчиняясь заведенной ею процедуре секса, стоя на коленях и вымаливая ее сомнительную милость, Кевин много раз уже терял терпение — член вставал и падал — а акт все не начинался — и в конце концов он перегорал и уже не мог ничего. С помощью этой фригидной суки, изобретшей для него такие адские нечеловеческие пытки, лишь оттого, что для нее самой акт совокупления был чем-то оскорбительным, грязным и ненужным, Кевин стал настоящим импотентом — и уже никакие силы в мире не могли возбудить эрекцию в его бессильном органе. Он, молодой преуспевающий человек, мечтающий о сильном и страстном сексе — лишился этого удовольствия навсегда. Что ему оставалось делать — как не обратиться к услугами определенного рода?