Гнёт Луны Страница 23

Оскар широким размахом запустил в воздух резиновый диск, и Фиалочка оттолкнулась от травы сильными лапами и высоко подпрыгнула. Крепкие челюсти сомкнулись на игрушке, и мужчина победоносно взревел.

— Умница! Моя доча!

Ил с самодовольным ворчанием кинулась к отцу, но как только он хотел забрать диск, она с веселым рыком отпрыгнула от него и рысью пробежала мимо, чтобы вновь подскочить к нему и подразнить игрушкой.

— Я не буду за тобой бегать! — охнул мужчина. — У меня две ноги, а у тебя четыре!

Ил склонила голову с задорно торчащими ушами, и мужчина бросился на нее, желая отобрать игрушку. Несколько кругов по лужайке среди безлюдного ночного парка за ловкой волчицей, и мужчина упал без сил на траву, утирая испарину со лба.

— Ты меня в могилу сведешь своими побегушками, честное слово.

Ил выплюнула диск и легла рядом с отцом, прижимаясь мохнатой спиной к его плечу. Она вскинула морду к небу на убывающую луну.

— Держи, — мужчина протянул ей кусок вяленой говядины. — С копченой паприкой, как ты любишь.

Ил довольно зачавкала и благодарно боднула отца лбом в висок. Родители после ее истерики с метаморфозами по приезде домой, потеряли дар речи на несколько часов, затем другие три часа порывались пойти в полицию, а потом вместе с ней поплакали и сошлись во мнении, что их начальники точно оборотни, но не волки, а шакалы. Мерзкие глумливые падальщики без стыда и совести.

Мать в первые дни жутко пугалась, когда Ил, сонная, взъерошенная и вся в шерсти садилась за стол и зевала во всю клыкастую пасть, но на четвертое утро ласково уже жамкала за уши и целовала в покатый лоб. Для мамы и папы она так и осталась любимой доченькой, пусть и с некоторыми особенностями. По ночам отец выводил ее парк погулять и она под его зорким контролем бегала среди кустов, фонарей и с восторгом каталась по траве.

Оскар попросил дочь не противиться метаморфозам и новой сущности. Он придерживался мнения, что Илоне стоит пережить непростой период, словно это подростковый кризис.

Вместо угрей — шерсть, печальный вой и скулеж отвечал за беспричинные истерики, а первой несчастной влюбленностью оказался самый настоящий гандон. Байкер-наркоман с синими партаками на тощих руках по сравнению с этим моральным уродом — так, баловство. Оскар и подумать не мог, что будет со светлой грустью вспоминать школьную любовь Ил. В старших классах она не подскакивала посреди ночи и не бежала с рыданиями в бессознательном состоянии по улице неизвестно куда.

— Домой? — мужчина потрепал Ил по холке.

Девушка согласно лизнула лоб отца, сцапала резиновый диск и потрусила к мощенной белой брусчаткой дорожке, весело помахивая хвостом. Дома ждал ночной перекус — нежные и очень аппетитные куриные грудки. Шерсть в свете луны переливалась весенней сиренью. Теперь она не Пинки, а Фиалочка.Так ее назвала мама, когда она вывалилась из ванной комнаты с нежно-фиолетовым чубчиком на макушке. Волчий бунт требовал перемен.

В тени у раскидистого ясеня с подветренной стороны, чтобы фиолетовая сука не заметила присутствия другого хищника, стоял Феликс и, как бы сказала Ил, оценивал риски. Усатый мужичок с небольшим пузиком и его шебутная жена не бегали по городу и не орали на каждом углу про оборотней, не искали всяких там экзорцистов и гадалок, чтобы изгнать из дочурки беса или излечить от оборотничества. Они просто приняли Ил. Слишком подозрительно, слишком опасно. О чем он только думал, когда тащил придурошную девку с розовыми волосами в лес? Нормальная женщина никогда бы не обрезала волосы и не испоганила их мерзкой яркой краской.

План был прост и до ужаса изящен. Завалиться к счастливому семейству и вырвать им глотки. Стая не осудит, по крайней мере, вслух. Феликс допустил ошибку и должен ее решить, раз упрямая Фиалочка так его подставила. Он оторвет ей голову и кинет к ногам мерзкого Ричарда. Он альфа, он жесток и не потерпит такого наплевательского отношения к его авторитету.

Феликс дождался когда свет в окнах милого домика из оранжевой кирпичной кладки с зеленой крышей потухнет и бесшумно перепрыгнул через низенькую оградку, заросшую вьюнками. Мужчина медленно разоблачился из неудобного костюма и сложил вещички на дорожке у крепкого деревянного крыльца. Не хотел он доводить ситуацию до глупой и некрасивой мокрухи, но нельзя рисковать.

Мужчина поднялся по ступеням, с хрустом костей обращаясь в шерстистого монстра, и под горшочком с геранью отыскал ключик. Хороший и благополучный район, где люди не боялись воров и всякой другой швали. Как жаль, что Феликс подпортит идиллию милого поселка.

Оборотень тихо провернул ключ в замке и тенью вошел в дом, где пахло сырым мясом и почему-то сладкими булочками. Он направился через гостиную к лестнице. Щелчок, и его ослепил яркая люстра с пятью плафонами в форме лилий.

— Ты бы не мог отойти чуть в сторонку, — в глубоком кресле с двуствольным ружьем в руках сидел усатый Оскар. — Не хочу замарать кровью вышивку Дебры.

Феликс недоуменно оглянулся. На стене над комодом висела картина с талантливо вышитыми тюльпанами в высокой вазе.

— А чего бы и не замарать, — зло отозвалась женщина с лестницы. Белая сорочка в крапинку никак не гармонировала с револьвером в ее аккуратных наманикюренных ручках. Крупные бигуди на ее голове добавляли в ее образ нелепой и карикатурной зловещести. — Вопрос на миллион, милый. Обычные пули тебя убьют? Или обязательно нужны серебряные?

Под тихим ласковым голосом Дебры звенела холодная сталь. Улыбка натянутая и подобна оскалу безжалостного зверя.

— Ты, все же, отойди, — прищурился Оскар, — чуть левее.

Феликс молча повиновался. Если он успеет вскрыть горло усачу, то Дебра точно его пристрелит. Она держала револьвер уверенно и крепко. Он обратился в человеческий облик, чтобы не нервировать напряженных и агрессивных людей, и женщина скривилась, сузив глаза.

— Прикройся! Совсем никакого стыда нет!

Феликс медленно потянулся к желтой подушке на диване и прикрыл несуразной плюшевой вещицей свое хозяйство.