Джулия Кеннер - Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного Страница 27

Джеми смущенно улыбается.

– У меня будут кинопробы на роль Сексуальной Девушки в Баре, у которой всего три реплики. Я собиралась отдать его в химчистку.

– Пошли, ян ты моя, – строго говорю я. – Посмотрим, свободны ли стиральные машины.

Мы заправляем стиральные машины и садимся в шезлонги около бассейна. Потом Джеми на несколько минут исчезает, чтобы возвратиться с сумкой через плечо и бутылкой шампанского в руках.

– Ого, шампанское?

– Да, вчера купила. – Она заглядывает в сумку и добавляет: – Есть апельсиновый сок.

– Ура! – говорю я. – Надеюсь, что ты прихватила стаканы.

– Я все приготовила, – гордо отвечает она и вынимает из сумки пакет сока, стаканчики и чипсы. – Обожаю воскресение, – говорит Джеми, смешивает коктейль «Мимоза»[7] и передает мне стакан.

– Это заметно.

Мы сидим в шезлонгах, потягиваем коктейли и говорим ни о чем. Через пятнадцать минут я выпила свой коктейль, а Джеми успела «уговорить» целых три. Мы договариваемся о том, что на неделе надо будет заехать в магазин Target и купить кофеварку, которая варит настоящий кофе, а не коричневого цвета помои.

Потом она закрывает глаза и откидывает голову на спинку шезлонга, чтобы позагорать.

Мне не сидится на месте. Я обхожу бассейн и поднимаюсь наверх в квартиру за фотоаппаратом. Около ограды растет какое-то растение, названия которого я не знаю. Я бросаю несколько цветков этого растения в воду бассейна, ложусь на живот и пытаюсь составить композицию так, чтобы растрескавшийся бетон не попал в кадр, а в нем оказались только вода и лепестки.

Я делаю с десяток снимков и потом переключаю свое внимание на Джеми. Хочу запечатлеть ее в спокойном состоянии, которое ей обычно не свойственно. Мне кажется, что несколько кадров Джеми получились очень хорошими. У моей подруги очень фотогеничное лицо, и мне кажется, что из нее может получиться интересная актриса. Но пробиться в Голливуде приблизительно так же сложно, как получить миллион долларов за свой собственный портрет.

Потом я думаю о том, что есть на свете человек, которого я бы с удовольствием сфотографировала. Я закрываю глаза и представляю себе его лицо, на которое падает неровный свет. Намек на щетину на щеках. Капельки пота на лбу. Может быть, мокрые от воды волосы, зализанные назад.

Я шумно вздыхаю, и лежащая рядом Джеми начинает шевелиться.

– Который час? – спрашивает она и, не дожидаясь моего ответа, тянется за телефоном. Я бросаю взгляд на экран – еще нет одиннадцати.

– Я приглашала Оли подъехать и провести день с нами, – говорит Джеми сонным голосом, – ему наверняка скучно без Кортни, и я подумала, что раз уж мы так хорошо вчера провели время, то пусть и сегодня приезжает.

Я делаю глоток из стакана с коктейлем и поворачиваю голову, чтобы лучше ее видеть.

– Он хочет, чтобы я на его свадьбу надела смокинг и была его шафером, – сообщаю ей я.

– Ты серьезно по поводу смокинга? Послушай, это самые настоящие восьмидесятые. Или может быть, семидесятые? А когда вышел фильм «Энни Холл»? Это картина, в которой Дайан забыла, как ее фамилия, и ходит в мужской одежде?

– Ее зовут Дайан Китон, – говорю я. – Картина «Энни Холл» Вуди Аллена вышла в 1977 году. Она, между прочим, взяла «Оскара» за лучший фильм. Тебе, Джеймс, надо это знать. Все-таки ты работаешь в Голливуде, а не я.

– Я сейчас работаю в Голливуде, а не до своего рождения.

Я хочу возразить, но меня прерывает телефонный звонок. Джеми радуется, что последнее слово осталось за ней.

Я вижу высветившийся на экране номер, чертыхаюсь и отвечаю на звонок.

– Мама, – говорю я в трубку наигранно радостным голосом, – как удачно ты позвонила – у меня как раз появилась свободная минута.

– Здравствуй, Николь. – Мама всегда называет меня полным именем, отчего я морщусь. – Сегодня воскресенье, и ты должна быть в церкви и знакомиться с каким-нибудь приятным мужчиной, но я почему-то уверена, что ты не там. – Моя мама одинаково серьезно относится к религии и шоу «Холостяк».

Парировать моей матери – неблагодарное дело. Поэтому лучшая тактика, которую я выработала с детства, – это молчание. Я даже горжусь тем, что могу «проговорить» с мамой час, практически не открывая рта. Силы на подобные беседы мне придает то, что нас разделяет более двух тысяч километров.

Через несколько секунд мать откашливается и говорит:

– Я уверена, что ты знаешь, почему я звоню.

– Нет.

Я слышу, как она втягивает ртом воздух. Моя мать очень красивая женщина, но между передними зубами у нее небольшая щель. Представитель модельного агентства из Нью-Йорка однажды сказал ей, что щербинка делает ее красоту еще более уникальной и если она стремится к карьере в модельном бизнесе, ей надо собирать вещи и переезжать в Нью-Йорк. Однако моя мама осталась дома в Техасе и вышла замуж. Она говорила, что настоящая леди должна интересоваться мужем, а не карьерой.

– Сегодня годовщина свадьбы Эшли.

Почувствовав мое напряжение, Джеми пожала мне руку. Для моей матери это типичное поведение – она помнит годовщины моей сестры, но при ее жизни совершенно не обращала на свою старшую дочь никакого внимания.

– Мама, мне пора идти.

– Ты встречаешься с кем-нибудь?

– Эээ… нет, – говорю я, хотя в моей голове появляется образ Дэмиена.

– Так «нет» или все-таки «да»?

– Пожалуйста.

– Николь, тебе двадцать четыре года. Ты красива, если бы твои бедра были шире, то тебе вообще цены бы не было, но ты не становишься моложе. У тебя есть некоторые недостатки, ты можешь вести себя экстремально…

– Боже, мама.

– Я хочу сказать, что в двадцать четыре года тебе пора задуматься о будущем.

– Я именно этим и занимаюсь. – Я смотрю на Джеми с мольбой о помощи.

– Разъединяйся, – беззвучно губами произносит Джеми. Легко сказать. Джеми отбегает в сторону метров на 10 и оттуда кричит:

– Ники, к тебе какой-то парень пришел! Блин, вот это красавец!

Я закрываю рот рукой, чтобы не прыснуть от смеха.

– Ну, тогда нам пора прощаться, – говорит мать. Я не знаю, услышала ли она голос Джеми, но подозреваю, что да. – До свидания, Ники, целую.

Она всегда прощается со мной такими словами, никогда не скажет: «Я тебя люблю».

Джеми плюхается на соседний шезлонг.

– Знаешь, Джеми, это был перебор! – говорю я.

– Да ладно тебе. Все бы отдала, чтобы увидеть лицо твоей матери, – отвечает она.

Я стараюсь выглядеть сурово, но в глубине души согласна с Джеми.

– Пошли, – говорит она, встает и начинает собирать вещи, – переложим вещи в сушилку. Хочешь пиццу или, может, в кино пойдем? Может, посмотрим «Энни Холл»? Я слышала, что эта картина получила «Оскара».