Мартин Ронделл - Пурпурные этюды Страница 3

– Куда несетесь? – обругала она их. – Ну и молодежь пошла! Совсем не смотрят, куда идут! Никакого уважения к старшим! Так ведь можно и человека зашибить!

Дама заглянула в лифт.

– Батюшки мои! – воскликнула она. – Это еще что такое?

Он торопливо натянул штаны и вышел, пытаясь проскочить мимо женщины. Но та все равно огрела его сумкой по голове.

– Ишь ты, где нашел этим заниматься! – накинулась она на него. – Тебе что для этого мест мало что ли? Пошел вон, кобель! Извращенец!

Он бежал без оглядки, словно нашкодивший школьник, одновременно сгорая со стыда и сеясь.

А все-таки, кто такие те две девицы и где они живут? Вот бы с ними снова встретиться, но не в лифте, а в пастели.

Или повторить в лифте?

Прибой

На большом киноэкране мужественный и храбрый герой, победивший всех злодеев и спасший свою любовь от, казалось, неминуемой гибели, в который раз привычно пылко признавался на берегу моря своей избраннице в любви. А та, будто застигнутая врасплох, не знала, что ответить от избытка чувств.

Девушка в самом дальнем и темном уголке почти пустого зрительного зала с восхищением наблюдала за этой сценой. Она не следила ни за сюжетом, ни за полными опасностей событиями фильма, не потому, что уже неоднократно видела его, знала наизусть каждый кадр, а потому что пришла полюбоваться главным героем. Как всегда она пришла, дабы насладиться его симпатичной внешностью и мужественным телом, в очередной раз помечтать.

Ну вот, на экране героиня наконец-то призналась, что ее сердце также пылает, и началась большая и страстная любовь. А девушка в зале, как обычно на этом месте фильма, закрыла глаза и погрузилась в грезы. Она грезила будто это она на берегу моря, а рядом ее любимый герой…

Красноватое солнце медленно закатывалось, постепенно утопая все глубже в саленной пенистой воде и сливаясь со своим отражением на ее волнистой глади. У берега на хранящем еще тепло песке лежала девушка, похожая в данные мгновения на русалку, вышедшую из морских пучин, чтобы приластиться уходящим светилом. Волны прибоя нежно ласкали и обволакивали ее нагое тело, заставляя трепетать ее загорелую кожу.

Рядом лежал, облокотившись на левую руку, мужчина ее мечты. Его мускулистое тело было так близко, что она ощущала мощь, исходящую от него. Он коснулся легонько пальцем кончика ее носа, губ, подбородка, провел им по шее и, взобравшись по спирали на самую вершину левой груди, слегка ущипнул сосок.

Склонившись над ней, он припал губами к тому месту, которое только что касались пальцы. Взбудоражив несколькими поцелуями ее тело, он стал слизывать соль с ее кожи, чувствуя, как та вздрагивает от прикосновений языка.

Теплый и слизкий кончик языка, словно змейка извилисто полз по ее груди, оставляя за собой влажный след и вынуждая замирать каждую клеточку гладкой кожи. Змейка не спеша, взобралась по шее, обогнула подбородок, и их уста встретились и сомкнулись в обжигающем как летний зной поцелуе.

Левой рукой он подхватил и приподнял голову девушки, крепче прижимая ее губы к своим губам. В то время как широкая мощная ладонь правой руки продолжала настойчиво ласкать тело, заставляя ее содрогнуться, сжаться, напрячься. Она вспотела от истомы, а по коже пробежали мурашки, ее ноги сами собой согнулись в коленях и раздвинулись, приглашая его.

Мужчина прижался к ней всем своим могучим телом, чуть вдавив в горячий песок, и бережно вошел в нее. Его умелые движения стремительно высекали искры страсти и воспламеняли ее чувственность.

Девушка обхватила его широкие и крепкие плечи, видимо, желая еще больше слиться с этим мускулистым телом, либо боясь утонуть в песке под его силой и мощью, и откинула назад голову. В ушах звенел то ли прибой, то ли голос партнера, говоривший нежные слова, не прекращая целовать ее.

Именно в этот миг она была особенно похожа на русалку, дочь морей, ибо грядущая там буря зарождалась внутри нее. Небо ревниво нахмурилось, яростно заполыхало и сердито загромыхало. Ветер заметно крепчал, унося в даль ее стоны. Злые волны одна за другой вздымались и хлестали их обоих, разбиваясь, словно об скалы.

Но никакое буйство стихии было не сравнимо с бурлившим вулканом, в который превратилось ее собственное тело. Все померкло перед ней. Остались лишь он и она, мужчина и женщина, любовь и страсть.

Еще одно движение, еще одна вспышка, одна искра, одно мгновение и…

Вулкан разверзся, и горячая густая лава потекла, обжигая все вокруг. Но всякая катастрофа как разрушительна, так и созидательна. Вслед за болью приходит наслаждение, а вслед за смертью – жизнь.

Наступил конец и ее окутал мрак. Мрак покоя, мрак начала, мрак наивысшего наслаждения.

Мрак…

Девушка открыла глаза, услышав собственный вскрик, и увидела во мраке зала лицо склонившейся над ней женщины. Она опустила взгляд и заметила, что сидит, откинувшись в кресле с задранной юбкой и со спущенными трусами. Более того, она ощутила, что вся мокрая между ног и поняла, что только что кончила, причем не по своей воле.

Фильм уже закончился, и на экране медленно ползли титры.

Она снова перевела взгляд на незнакомку, сидящую в соседнем кресле. Та сладострастно улыбалась и удовлетворенно облизывала пальцы, которые, несомненно, мгновение тому назад ласкали ее. Кофта женщины была расстегнута и из нее выглядывала грудь. Неужели и она, поддавшись своим грезам, тоже ласкала незнакомку? Ее насмешливые глаза, казалось, говорили «да».

Со стыда краска бросилась девушке в лицо, и она поспешно вскочила, натянула трусы, поправила юбку и торопливо выбежала. Сладкий смех незнакомки понесся ей в спину.

Стол

Тусклая лампочка свисала на шнуре с потолка. Качаясь, она выхватывала из мрака старый массивный стол. Возле него стояла раздетая по пояс женщина то, исчезая то, вы­­плывая из темноты.

– Сними трусики, шлюха! – грубо приказал мужской голос. – И ложись на стол лицом вниз!

Она залезла под юбку и спустила трусы. Затем наклонилась над столом, широко расставив ноги, выпятив зад, и, вцепившись пальцами в его края, стала с трепетом ждать.

Мужчина, голый, вступил в пятно света и подошел к столу, лаская свой член. Он задрал широкий подол ее пестрой юбки, оголив ее белоснежный зад, и больно ущипнул, заставив ее вскрикнуть. Удовлетворенно хмыкнув, он крепко шлепнул ее по попе, отчего та задрожала. Женщина еще крепче вцепилась в стол в предвкушении наслаждения и бо­­ли. Он послюнявил два пальца правой руки и, всадив их ей в задний проход, покрутил ими. Все ее тело пронзила легкая дрожь. Боже как приятно!