Dragoste în ciuda (СИ) - "Joanne X" Страница 31

«Сколько в себе скрываешь ты», — земля, воздух вокруг, природа — всё взывало к нему.

Влад поднял глаза к небу, которое тут же отразилось в них, став двумя тёмными омутами. Он закричал и поднял руки.

— Защитите!

На его крик, полный отчаяния и ярости, обернулись ближайшие соратники.

Отдалённый монастырь. Побег.

Лале боялась дышать, но тем не менее подняла взгляд на брата и не отводила его.

— Спрячь глаза, бесстыжая! — строго проговорил тот. — Как смеешь ты поднимать взор свой на мужчину, на султана?!

— У меня есть султан, мужчина, муж, моё солнце, моё небо, — Лале сцепила зубы. — Тот, кто сказал мне, что женщина не раба, тот, кто поставил меня рядом с собою, сделав равною, тот, кто…

— Довольно, — Мехмед кинул строго, с ненавистью во взгляде. — Ты была бы самой яркой звездой гарема…

Лале ядовито улыбнулась:

— Зачем тебе я? Думается, ты увлечён несколько иным, — и перевела взгляд на Раду. — А ты — мерзкий, никчёмный, грязный предатель, Влад доверял тебе, он оставил тебе на попечение своих детей, меня, в Валахии ты — выдающийся воин, герой, тебя превозносят и любят, в Османской империи ты всего лишь раб, да, с регалиями короля, с богатством Крёза, но ты раб, и у тебя всегда будет господин, как бы он ни называл тебя и как бы ни любил…

— Это тоже любовь, Лале, — возразил он.

— Так любят псов, пока они покорные, — она сцепила зубы и гневно посмотрела на него.

Раду хотел ещё что-то сказать, но Мехмед поднял руку, и в помещении воцарилось молчание. Она дышала часто, видя, что Раду замер, в его глазах метался огонь ненависти, жалости, братской любви и такой тоски, что, казалось, его сердце сейчас вот-вот разорвётся.

— Лале, там, где ты будешь жить, тебе отрежут язык, и ты уже ничего не сможешь сказать, — Мехмед холодно усмехнулся, — пора убить дракона, пока он слаб, мой дядя был настолько глуп, думая, что так он и овец целыми оставит, и волков накормит…

— Был мир, который ты пришёл нарушить, — возразила она, чуть придвинувшись к нему, от возмущения дыша чаще.

— Паршивый мир, который показывал всем остальным… — начал было султан.

— Рабам, — зло усмехнулась женщина.

— Рабам, — охотно подхватил тот, всё же уловив иронию в её словах.

— Что другой раб имеет больше прав, чем остальные. И почему же им нельзя, а тому можно? — спросил он, тёмные звёзды его глаз бесстрастно взирали на неё. — Собирайся, Лале, собери детей, ты возвращаешься на родину.

— Моя родина здесь! — вскрикнула она.

— Я даю тебе время, — Мехмед подтолкнул её к дверям спальни.

Лале зло посмотрела сначала на одного мужчину, затем на другого и скрылась за дверями комнаты. Мехмед посмотрел на соглядатаев и сделал знак рукой, чтобы те вышли из покоев, оставляя их наедине с Раду.

— Я долго ждал, — заволновался Раду, тёмно-синие глаза со страстью обвели лицо любовника.

— Я знаю, — подтвердил Мехмед и притянул того для поцелуя, зашептав, — я помню всё, ни с кем не было так… — его голос захрипел и затрепетал, воздух вокруг пропитался вожделением, руки сами притянули к себе упругое стройное тело, приласкав затылок, притянув к своему лбу. — Но сейчас не время, — сказал султан, словно бы уговаривая сам себя.

Мехмед прошёл к балконной двери и, толкнув её, прошёл в нишу, оттуда открывался вид на поле сражения. Люди были похожи на маленьких оловянных солдатиков, отчаянно сражающихся с желанием жить, несмотря ни на что. Он притянул к себе Раду.

— Ты встанешь во главе Валахии, тебе будет принадлежать это всё, — Мехмед смотрел на поле брани так, как будто это была шахматная доска. — Ты будешь господином этой земли.

— Ты убьёшь Влада? — этот вопрос не должен был прозвучать, но тем не менее Раду озвучил его.

Мехмед тяжело вздохнул и не сразу повернулся к возлюбленному.

— Ты скажи, должен он жить или нет, — предложил тот, его взгляд был серьёзен, а Раду показалось, что из него выкачали весь воздух.

Султан положил руку на его щёку, ощутив, как похолодел брат валашского господаря.

— Я не хотел тебя ставить перед таким выбором, — смягчился тот.

— Дело решённое, не так ли? — задал риторический вопрос Раду.

Мехмед взял его за ладонь и сжал, оба ощутили пронизывающий холод каменной балюстрады.

— Что это? — встрепенулся валашский мужчина и указал султану на чёрный морок, с бешеной скоростью покрывающий долину.

Правитель Османской империи с ужасом смотрел на открывшуюся картину.

— Что это? — спросил он, стараясь совладать со своим голосом: закалённый в боях и не раз, мужчина сейчас не знал, что происходит.

Морок осел тёмным, плотным, колышущимся маревом на поле и сконцентрировался в чёрные фигуры, оплывшие края сфокусировались в нечто уродливое.

— Demoni…** — прошептал Раду потрясённо.

— Что? — непонимающе переспросил Мехмед.

— Это силы зла, и, судя по тому, на чьей они стороне, Османам не поздоровится, — задышав глубже, он взглянул на султана.

— Что это? — правитель увидел неподдельный ужас на лице своего любовника, и ему передалось его состояние.

— Влад Дракула воспользовался силой, дарованной ему нашим родом.

— Я доведу начатое до конца… — Мехмед решительно смотрел на творящееся на поле.

— Нет, — возразил Раду. — Мы забираем Лале с детьми и уходим.

— Мехмед никогда не отступает от начатого, — ответил тот о себе в третьем лице и сомкнул челюсть до хруста. — Загляни к Лале, что-то она там долго.

Раду отошёл к дверям спальни и заглянул туда. Но комната была пуста, сбежавшие очень торопились, оставив после себя ворох одежды, разбросанной в беспорядке на полу и кроватях. Мужчина похолодел. Он решительно вошёл в помещение и широким шагом двинулся от одной стены до другой, как будто от этого действия могло что-то измениться. Он заметил, как колыхнулся на стене расшитый золотом гобелен. Раду отдёрнул плотную ткань, и в нос ударил застоявшийся запах, открылся вид на узкий проход, который заканчивался лестницей с крутыми ступенями.

Раду выбежал из спальни и выкрикнул:

— Лале сбежала.

Мехмед, развернувшись, гневно поднял бровь:

— Не смогла далеко бежать, догоним.

Конюшня монастыря. Ближний выход.

Но они ошибались. Лале удалось продвинуться и совершить дерзкую вылазку за пределы стен основного здания монастыря, и вскоре она и дети прятались у конюшен. Судя по количеству турок, занявших их рубеж, их цитадель и последнюю надежду, выбраться будет очень нелегко. Она взглянула на сыновей, и её сердце сжалось от боли.

«Не сейчас», — подумала она и вновь посмотрела из-за укрытия, представлявшего собой небольшое ограждение.

Заржали лошади. А она лихорадочно соображала, как же им выбраться. Женщина вспомнила, что Влад показывал ей карту монастыря, а отец Илларион говорил о тайных тропах. Лале похолодела, потому что о них знали теперь и их враги. Раду наверняка рассказал всё Мехмеду.

— Мама? — Михня затронул её руку.