Станислав Пшибышевский - Заупокойная месса Страница 31

Полной горстью бросал я семя в весеннюю почву.

И где некогда в течение тысячелетий выветривались обнаженные горы, там зацвели теперь бесконечные волшебные сады. Где некогда дикие ураганы подымали к небу высокие горы песку, там расстилались теперь великолепные луга и тучные пастбища; и где еще недавно зияли призрачные ущелья и высились скалы, росли теперь девственные пальмовые леса.

По голым стенам скал взвились роскошные виноградники; тощие болота покрылись широкими листьями и цветами желтых водяных роз; по пропастям спустилась вниз густая сеть плюща.

Но напрасно требовал я у неба все больших чудес; напрасно изощрялась моя власть, чтобы вызвать из земли все новые редкие богатства. Чуждо и равнодушно смотрела ты на бесконечный ряд рождений и смертей, на бесконечную смену роста и гибели.

Тихой и печальной видел я тебя среди сладкого аромата вечерней зари, когда ты, как тусклый блуждающий огонек, скользила в волшебных садах среди черных пальм.

Тихой и печальной видел я тебя, когда ты спускалась вниз по склонам гор, как бы тая в белых лучах тумана.

Я видел тебя, когда ты грезила на морском берегу, погруженная в ночные мелодии моря, которые сонно затихали у берега.

И когда на вершинах гор гасли все огни, когда над садами и лесами, дрожа, замирал последний свет и в молчании ночи умирал всякий звук, тогда море, чаруя, подползало к твоим ногам, медленно охватывали тебя, увлекая, волны и несли на ту сторону к новым берегам.

Как во сне шла ты по морю. Глаза твои, широко раскрытые, чуждо смотрели в темную даль, и по волнам влачила ты блестящий поток твоих золотых волос.

Одиноко блуждала ты, и сердце твое увядало в тоске, как вянет цветок от зноя тропического солнца.

Жадно протягивались в твоих грезах бледные руки к невидимому Богу, который бросил к твоим ногам великолепие и изобилие этой земли.

Жадно искали твои глаза того Бога, которого ты вдыхала в аромат твоих садов, которого ты пила в мелодии океана, которым ты сияла вместе со светом, тебя окружавшим.

И когда однажды твои волосы снова, как бледное сияние луны, мерцали над морем, упала ночь с твоих глаз, и ты увидала меня, твоего Бога, на том берегу.

На мгновение ты остановилась в трепетном счастье; еще раз воссияла моя божественная милость любви, как юное солнце, вокруг твоей головы, и вдруг, как бы растаяв в вечерней заре, испарилось твое тело.

Так пропадает роса, когда утренний ветер проносится над лугами.

Так замирают на берегу последние аккорды волн, когда отдаленное весло бороздит вечернюю гладь моря.

Так исчезает в глубокой тьме блестящий след падающей звезды, так уплывает в сумерках потоп пьяных красок, когда ночь расстилает молчание над небом…

И вот мне часто грезится первоначало для тебя и меня, я грежу долгие часы напролет, ищу тебя и желаю.

Ты потухла, как блуждающий огонек, улетала, как туман в первые часы утреннего света. Быть может, ты умерла и царишь, недостижимая, над всеми горестями и страданиями жизни, но все еще твой взор, блуждая, проникает в глубочайшие тайники моей души, все еще твой голос вливает мне в сердце печальные звезды, которые некогда сияли блистающим венцом над нашим счастьем.

Часто вижу я тебя, сидящую на краю моей постели и с печальной улыбкой глядящую мне в полупроснувшиеся глаза. Твоя рыдающая рука гладит мои волосы. Твои уста нежно покоятся на моем лбу, и глаза твои пьют желание в моей крови.

Часто вижу я тебя, лежащую на пенящемся гребне волн, когда они в полдень бьются о берег. Точно алмазный венец, блистает в сиянии белая пена на золотых прядях твоих волос.

Часто вижу я тебя, когда ты в лунные ночи сидишь на скалах далеко в море и поешь — поешь в широких, как степи, ритмах звезд, которые тысячу раз преломленными волнами света любовно ласкают твои ноги.

Тогда месяц тает на твоей голове, струится, распустившись жемчужным дождем, сквозь шелк твоих волос и тонкими серебряными лучами ниспадает в воду.

И улыбаясь в грезах, бросаешь ты обеими руками блестящую серебряную росу растаявшего месяца в благоговейное молчание, притаившееся вокруг тебя. Не переставая, бросаешь ты алмазную пыль в золотые волны звездных лучей, которые тысячекратно преломляются в море у твоих ног, и медленно расцветает вокруг тебя в блистающем, мечущем искры великолепии обручальное кольцо моря.

Покачиваясь, омывает оно твои ноги, отделяется от моря, искрясь, вырастает до тебя, как драгоценная лента, обвивается вокруг твоего тела, подымается кверху, вплетается в твои волосы и обхватывает в виде диадемы, сотканной из лунного света и золота звезд, твое чело.

Но когда я поднимал якорь своего корабля, когда натягивал паруса, чтобы плыть туда, к тебе, о ты, невеста моря, я видел, как ты, дрожа, исчезала в блестящей дали, видел, как погасал твой черный, долгий взор, видел твои волосы, как они рассыпали над морем алмазную росу лунного света и золотой венец звезд…

Звезды блекнут, море просыпается и, как сон минувшего счастья, звучит в душе моей твой черный взор.

Розы завяли, и их аромат исчезает в голубоватом молчании утреннего света, и с букета шиповника падают белые лепестки, точно звуки, невидимой рукой срываемые со струн арфы.

Море пробуждается, пылающая заря востока будит день, и, как тень земли, ты, уходя, скользишь по небу.

На всех морях искал я тебя, исследовал все земли и не мог тебя найти.

И все же ты сидела когда-то рядом со мной на небесном троне над облаками. Млечный путь был у нас под ногами, и лучи всех миров сплетались в венец всемогущества над нашими головами, и наш взор упивался, в блаженном покое божественности, незапятнанной красотой вселенной.

Вместе с тобой потерял я рай, и среди рева урагана, среди криков молний, которые срывали с черного неба мрачные руны моей судьбы, нес я тебя, бедное дитя, и искал, где бы тебя положить.

И снова царила ты вместе со мной над народами и странами; по твоему желанию я посылал тысячи моих рабов на гибель, чтобы они приносили к твоим ногам редкие красоты; я приказывал жечь города, когда ты боялась темноты, и приказывал стирать их с лица земли, чтобы ты могла видеть мои корабли, когда они, при звуках победоносных труб, входили в гавани.

Сидя подле меня, смотрела ты в печальные глаза Распятого. На своих руках унес я тебя из вечного города, когда орды варваров бросали горящие факелы в священные храмы. И ты скакала рядом со мной, когда я отправлялся в поход, чтобы своей кровью освятить священный гроб.

И насколько видит назад моя бессмертная душа, ты всегда была рядом со мной. Тысячу раз разрывала она склеп моего тела и воплощалась снова, но всегда был я с тобой вместе.