Джон Норман - Дикари Гора Страница 37

Пояс, поддерживавший платье, был разорван, и повис в задней петельке, болтаясь у её ягодиц.

— Нет, — кричала она. — Нет! Не-е-е-ет!

Но нож аукциониста, медленно, одну за другой срезал пуговицы с длинного, переднего запаха её платья.

— Что Вам от меня нужно? — спрашивала она, рыдая от страха. — Что Вы делаете? — взвизгнула она, когда последняя пуговица была срезана. — Что Вы собираетесь со мной сделать? Что Вы делаете со мной? — вопрошала девушка. А тем временем края её платья были уже распахнуты и отдёрнуты назад.

— Я не думаю, что она симпатична, — сказала Джинджер.

— Мне тоже так не кажется, — поддержала её Эвелин. — Ты даже можешь быть посимпатичнее, чем она.

— Я красивая, — возмутилась Джинджер. — Это — Ты, можешь быть посимпатичнее, чем она, моя голодная до мужиков маленькая рабыня.

— Голодная до мужиков? — переспросила Эвелин. — Я слышала, что Ты грызёшь свои цепи, что Ты умаляешь, чтобы Тебя выпустили ночью к мужчинам.

— Ни для кого не секрет в Кайилиауке, — ответила Джинджер, — что Ты по ночам ногтями царапаешь пол в своей конуре!

— А что я могу сделать с этим, если мужчины разожгли моё рабство, — сказала Эвелин, со слезами в её глазах.

— Они, разожгли и моё рабство, — прошептала Джинджер, и, помолчав, добавила — причём полностью.

— Зато я более беспомощная и страстная, чем Ты, — похвалилась Эвелин.

— Нет, не Ты, — не согласилась с ней Джинджер.

— Всем в Кайилиауке известно, что как рабыня я лучше Тебя, — стояла на своём Эвелин.

— Я — лучшая рабыня, — гордо заявила Джинджер, и добавила, — похотливая рабыня-шлюха!

— Нет, это я лучшая самая похотливая и лучшая рабыня в городе, — злобно прошипела Эвелин.

— А ну тихо, развратные Рабыни, — прикрикнул я.

— Да, Господин, — отозвалась Джинджер, сразу замолкая.

— Да, Господин, — эхом повторила за ней Эвелин.

Под платьем девушка носила белую шёлковую комбинацию, длиной до колен.

Платье, тем временем было срезано и сорвано. После чего полетело в огонь, следом за туфлями и фальшивым жемчугом.

Я увидел, что комбинация держалась на тоненьких бретельках. Они были разорваны, и затем, аукционист зашёл девушке за спины и, разорвав комбинацию на две половины, сдёрнул с тела пленницы. Последнее, что прикрывало тело жертвы от глаз мужчин, было удалено. Над левым коленом стала видна тонкая разноцветная лента-подвязка. Это заинтересовало меня, полагаю, что у этой девочки может быть высокий рабский потенциал. Эта лента, возбуждающая и прекрасно подчёркивающая красоту икры и её бедра, конечно, была сорвана аукционистом к радости возбуждённой аудитории.

Мне было интересно, почему эти две девушки из разных таверн, Джинджер и Эвелин, искали моего внимания. Ведь очевидно, что в Кайилиауке мужчин хватало. Действительно, в это время, вечером, мне не верилось, что их таверны пустуют. Следовало ожидать, что их должны бы были использовать по прямому назначению, чтобы зарабатывать деньги для их владельцев. В данный момент они должны быть прикованы цепью, в их альковах, и доставлять неземное наслаждение посетителям таверн. Но пока, я выкинул этот вопрос из головы.

— Нет, — умоляла подвешенная перед нами девушка, — пожалуйста, не делайте этого!

Комбинация, сорванная с тела молодой женщины, полетела в огонь.

— Тарск серебром, — послышалось первое предложение цены.

— Превосходно, — отозвался аукциониста.

Это показалось мне необычно высоким предложением за сырую, недрессированную, рабыню варварку, особенно, как предложение открытия. С другой стороны, я отметил, что девушки, похоже, уже принесли высокий доход. Несколько девушек ушли с боковых прилавков, по ценам, от тридцати до пятидесяти медных тарсков.

На многих других рынках эти девушки, в их текущем состоянии варварства и невежества, скорее всего не принесли больше, чем всего семь — восемь медяшек за штуку. Эти цены, конечно, зависели от спроса и предложения на рынке, а так же от времени года. В Кайилиауке хватает богатых людей, заработавших на торговле кожей и рогами и разведении кайил. Кроме того, так близко к границе, всего лишь в нескольких пасангах от Иханке, и вдали от обычных мест захвата рабынь и постоянных маршрутов их транспортировки, рабынь, особенно таких красивых, не так чтобы в изобилии. Соответственно мужчины, приехавшие из окрестностей, готовы заплатить много, чтобы иметь одну из них в своих объятиях.

На девушке остался бюстгальтер, пояс с подвязками и чулки. Кроме того, ниже узкого пояса с подвязками, я мог видеть маленькие шелковые трусики, скрывавшие её главную ценность.

— А она и правда не уродина, — недовольно отметила Джинджер.

— Это точно, — неохотно согласилась с ней Эвелин.

Девушка с ужасом смотрела, как догорают в языках пламени остатки шелковой комбинации. Земная одежда на её глазах, деталь за деталью, уничтожалась. И это ей ясно давало понять, что она начала переход к новой действительности.

— Нет, — упрашивала она, — Пожалуйста, не надо.

Аукционист отцепил чулки от застёжек четырех ремней-подвязок, и через мгновение аукционист стянул чулки с ног девушки, подсовывая им под веревками на её лодыжках. Пламя вновь взвилось в жаровне, уничтожая ещё одну часть прежней жизни будущей рабыни. Потом, бросив на неё короткий взгляд, работорговец встал позади, и расстегнул крючки на её поясе. И этот предмет одежды, также, через мгновение, отправился в огонь следом за предыдущими. Теперь она висела перед нами одетая только в бюстгальтер и трусики, да ещё на ней оставалась лента стягивающая волосы.

— Распусти ей волосы! — призывал один из покупателей.

— Да, давай! — поддерживал первого ещё один.

Я улыбнулся. Да, было самое подходящее время для волос женщины, которые сейчас будут освобождены. Волосы рабынь, надо заметить, если они не срезаны или не сбриты в наказание, обычно отращивают очень длинными. Кроме привлекательности, которой длинные волосы, хорошо тренированная рабыня знает, как можно их использовать при исполнении своих интимных обязанностей для удовольствия её хозяина. Ну и конечно, её владелец может много для чего их использовать, например, свить в клубок и втиснуть ей в рот, в качестве кляпа, если не хочет слышать её какое-то время, или если желает заглушить её крики страсти в момент судорог наслаждения во время служения, либо крики боли во время наказания. А если волосы достаточной длины, то она даже может быть ими связана.

— Само собой, — согласился аукционист. Он начал чопорно развязывать ленту, что сдерживала её рыжие волосы. Развязал, и бросил в огонь. Затем взбил волосы и рассыпал их, по плечам девушки. Полюбовавшись, зачесал их назад за спину, и пригладил. Он развернул девушку спиной к толпе, потом резко дёрнул её налево и затем направо, чтобы мужчины могли бы видеть, как волосы играют на спине. Это было красиво. Проделав этот возбуждающий трюк, аукционист вновь установил её так, чтобы она снова беспомощно повисла лицом к толпе.