Расеянство - Братья Швальнеры Страница 45

–Может, хватит?

–А что делать?

–На работу устройся, что ли.

–Куда?

–Да хотя бы к нам на комбинат!

–Кем?

–Учеником мастера – Петрович как раз замену сейчас себе ищет, ему ж осенью на пенсию.

–А что она? Как у нее дела?

–Не думаю, что тебя это порадует.

–Говори!

–Она беременна от него.

–Врешь! Откуда ты знаешь?

–Моя же в женской консультации работает. Вот, приходила…

На минуту он вскипел. А после – подостыл и подумал. «А что, действительно? Докажу ей и сам себе. Устроюсь и добьюсь всего, что захочу!»

–Анькету… запальняй… – не поднимая глаз от газеты, сказал чернокожий начальник отдела кадров. Пока писал, Николай гневно подумал: «Твою мать, и сюда уже пробрались. Плюнуть теперь некуда будет». Его эмоции можно понять – он все еще винил представителей африканской нации в личном несчастье, не понимая юношеским умом, что не место и уж никак не национальность красят человека. Заполнив анкету, протянул ее хозяину кабинета. Тот даже не взглянул на нее:

–Кь юрист иди…

Следующее должностное лицо было не лучше – даже не потрудилось снять набедренную повязку. Но хотя бы улыбалось.

–Жярко у вас. Прямо как у нас. Гыыыы. Вот договор. Пищи подпис.

Коля долго мял и разглядывал непривычный русскому глазу пергамент, но все же подписал. А через пару часов новый директор завода от всей души поздравлял его с назначением.

–Съегодня новий человьек… обновление есть карашо… Митин и Эфиопия – братья навек!

Маловероятно, чтобы это сородич Мганги знал по-русски еще что-нибудь, но занимаемая должность большего и не требовала. «Да, – подумал Коля, – с таким управленческим персоналом мы далеко пойдем…» Далеко он собрался идти или близко – нам неизвестно, а вот с завтрашнего дня лично ему предстояло каждый день идти в одно и то же место, куда после недавних событий шла вся страна. На работу.

«РЭП»

«Нас утро встречает прохладой, // Нас ветром встречает река… // Любимая, что ж ты не рада…»

Радио в кабинете Президента России Василия Васильевича Митина пело по утрам бодрую и задорную песенку, которую хозяин кабинета помнил еще со времен своего совдеповского детства. Василию Васильевичу как закоренелому патриоту своей страны – патриотизму в ФСБ, на его предыдущем месте службы учили на отлично – подобные музыкальные произведения придавали настроения, навевали ностальгию по тем временам, когда поругание малейшего витка в генеральной линии каралось смертной казнью. Это потом, во времена его сознательной юности, критика государственного аппарата и проводимой им политики стала явлением повседневности, принося Василию Васильевичу – сначала как полковнику ФСБ, а потом и как главе государства – немало горя.

Президент подошел к окну. Он любил лето – световой день был длинным, можно было много успеть в течение него. Песенка по радио тем временем закончилась, уступив место сводке новостей. Воодушевленный голос диктора (а каким же еще полагается ему быть с утра пораньше?) вещал:

«В подмосковной Коломне сегодня состоялось торжественное сожжение изъятых у населения свыше 500 миллионов рублей. Напомним, накануне, совместной операцией МВД и ФСБ России была пресечена деятельность группы рублевых спекулянтов. Указанные граждане, дислоцируясь по всей Московской области, тайно собирали и пытались ввести в оборот с целью дестабилизации экономической и внешнеполитической обстановки в стране рубли. Сумма свыше 500 миллионов была изъята в ходе рейда. В отношении злоумышленников возбуждено уголовное дело. Сегодня же, под одобрительные возгласы собравшегося на главной городской площади населения, вся изъятая рублевая наличность была сожжена в присутствии должностных лиц Центробанка и силовых ведомств…»

Поморщился Василий Васильевич от такой новости. Нет, не то ему обидно было, что вместо того, чтобы на эти деньги купить быров у Эфиопии да и пустить их в российский оборот, их сожгли. А то, что были еще среди столь любимого им населения столь любимой им страны супостаты, которые подрывали общую линию партии. И если руководство страны умело с ними бороться, то сердце сжималось у Президента от той боли, которую при виде подобных новостей испытывали простые граждане – для них быр за это время стал как родной, они сердцем к нему приросли, а тут – такое неуважение. Именно за это преступников следовало наказать еще сильнее и строже, чем за рядовой экономический проступок.

В дверь постучали. На пороге стоял пресс-секретарь Президента Часовщиков. Поправив окладистые усы, он доложил:

–К Вам Шепаревич, Васмлий Васильевич.

–Пусть войдет.

Кого Президент всегда был рад видеть – так это своего главного советника по экономике. Он всегда приносил либо добрые вести либо мудрые предложения, а необходимость последних все больше актуализировало время.

–Шолом, Соломон Израилевич.

–Шолом, Василий Васильевич.

Они поцеловались, после чего Шепаревич, не отступая от старой доброй традиции, должен был рассказать Президенту уморительный одесский анекдот.

–Порадуете сегодня, Соломон Израилевич?

–Как всегда. «Скажите, Аарон Маркович, зачем Вы это сделали? –Шо из того, шо я сделал, зачем?»

Оба рассмеялись уморительному скетчу.

–Сегодня я жду от Вас не только веселых анекдотов…

–Понимаю, Василий Васильевич. Есть предложение!

–Так? – Президент вернулся в кресло и сдвинул брови, приготовившись слушать новаторские измышления своей правой руки.

–Нам надо укрепить связи между нашими странами – думаю, вы понимаете, о какой именно стране я говорю.

–Понимаю, но как это сделать?

–Видите ли, одной единой валюты мало. По Вашему поручению, академики из РАН установили общность не просто экономических и социальных интересов наших государств, а еще и историческую связь между ними.

–И насколько она прочна?

–Я бы сказал – неразрывна.

Ответ Шепаревича был порядком размыт и малопонятен, но мудрый Президент понял все и сразу задумался. Он думал минут 5 – так, что Шепаревич уже начал было беспокоиться за его рассудок, – но в конце концов изрек.

–И что же делать?

–Объединить наши народы! – произнося эту фразу, Шепаревич смотрел в окно, в котором – как можно было подумать, судя по его взгляду – видел все будущее своей страны на 20 лет вперед.

–Как в Германии в 89-ом?

–Именно.

–Но это будет трудно, между нами ведь не просто кирпичное возвышение, между нами – огромные расстояния!

–Нам ничего не мешает их преодолеть…

Президент не дал ему договорить:

–Я понимаю, что ядерная