Расеянство - Братья Швальнеры Страница 44

class="p1">Однако, планам ее не суждено было сбыться – стоило ей перелистнуть пару страниц, как с улицы раздался сигнальный гудок автомобильного клаксона. Она выглянула в окно и – точно! Мганга снова с огромным букетом стоял у самого подъезда. И это – сейчас, когда здесь собрались все окрестные бабки! «Сумасшедший», – подумала она и улыбнулась. Увидев ее хорошее настроение, Мганга понял, что действует в правильном направлении – он открыл дверцу машины, и из динамика автомагнитолы раздались звуки голоса Эдди Гранта. «Give me hope, Johanna, give me hope…»

«Надо же, и имя мое запомнил».

Мать вошла в комнату, улыбаясь.

–Иди уже, не томи парня!

–Не пойду.

–Да конечно! Вижу – сама-то аж подпрыгивает на месте! Иди ладно! И запомни, дочка, воды камень точит.

–Фи! Ерунда какая! Я вооот такой булыжник, а он – воот такусенькая капелька!

Мать улыбнулась, провожая дочь взглядом. Когда за ней закрылась входная дверь, Нина по инерции перекрестила ее вслед – что ж, и в этом нет греха, ибо плох тот родитель, что не желает счастья своему ребенку.

–Куда направимся? – по-английски поинтересовалась Жанна, принимая букет нового поклонника.

–В самый лучший ресторан этого города.

–Боюсь, такой трудно будет отыскать в нашей дыре.

–Тогда в тот, который есть. Прошу! – он распахнул перед спутницей дверь машины, и секунду спустя от них дворовым бабкам остались только воспоминания да клубы пыли.

–Шлюха сразу видно, – нарочито громко сказала Никитична. В эту минуту из рассеявшихся клубов показался Василий.

–Кто? Ты?

–Дочь твоя! – не унималась старая разведенка.

–Да ты что?! А ты-то лучше? Сама забыла, как в семидесятых годах все кусты тут обмочила?! Драли как сидорову козу все кому не лень. Так что помалкивай.

И ушел, оставив свою оппонентку явно проигравшей перед ареопагом, умиравшим со смеху – то ли от его слов, то ли от ее на них реакции.

Ресторанные расстарались – конечно, это был не «Пушкинъ» и не «Твербуль», но зажечь свечи и подать самое дорогое французское вино с фруктами официанты для дорогого гостя и его местной спутницы все же сумели.

–Чем ты живешь? Как проводишь дни, вечера?

–Да ничего особенного. Так вообще учусь в технаре. Сейчас каникулы. Занимаюсь небокоптительством.

–А откуда такое отличное знание английского?

–Хобби еще со школы. А у тебя? Вроде, в Эфиопии английский язык официальным не считается?

–Я ведь учился здесь, в России. В РУДНе. Общались по-английски, выучил. Закончил с отличием, но работы здесь не нашел – трудные были годы, 90-е, русским хлеба не хватало, что уж про нас говорить. Вернулся на родину, где возглавил движение за освобождение родной Эритреи.

–У нас говорят так: «Где родился, там и сгодился».

–Точно. У тебя есть… бойфренд?

–Ты отлично знаешь, что есть.

–Но ты же понимаешь, что я не просто так ухаживаю за тобой и пригласил тебя сюда.

–Да ты что? И что же тобой движет?

–Я же сказал, что полюбил тебя с первого взгляда…

–Вот даже как! Вчера я была просто самой красивой девушкой города, сегодня уже полюбил. Быстрый ты, однако.

–Не язви. Я искренен с тобой.

–Тогда и мне позволь быть искренней с тобой. У меня действительно есть бойфренд и я люблю его, и не вижу никаких объективных причин к тому, чтобы нам с ним расстаться. Так что сразу должна тебя разочаровать…

–Подожди, не так быстро. Начнем с того, что я ничего от тебя не прошу и тем более ничего не требую – просто не прогоняй меня, позволь быть рядом, и все…

–Но зачем? Зачем тебе тратить на меня время, если я только что сказала что будущего у нас нет и быть не может?

–Позволь решать это мне. Я же мужчина, все-таки. А сейчас давай потанцуем.

–Но…

–Просто как друзья. Как старинные приятели.

–Что ж, два дня знакомства по-моему позволяют потанцевать с тобой как со старинным приятелем. Пойдем.

Коля показался у подъезда в полдесятого вечера. Он несся через весь город с букетом наперевес, чтобы сделать любимой сюрприз. Дома у Афанасьевых уже поужинали и сели смотреть телевизор, а потому никто из членов семьи Жанны не видел, что творится во дворе. Во дворе же сидела все еще оскорбленная Никитична, жаждущая мести.

–Не спеши, милок, не спеши, – остановила она Николая. – Уехала твоя, нету ее.

–Как уехала? Куда?

–Куда – энто нам неведомо, а вот с кем сказать можем.

–И с кем же?

–С Мгангой.

–С кем?

–Ну с тем негром, с которым глава на митинге целовался, не помнишь поди?

–Как не помнить… Врешь поди, Никитична?

–Вот те крест. Два часа как укатила.

–Да? – Николай поник.

–Точно. Может, передать чего? Мы тут долго сидеть нынче будем…

–Ничего не надо.

Он подошел к мусорному баку, засунул в него ни в чем не повинный букет, закурил и поплелся куда глаза глядят.

На следующий день они встретились с Жанной в девять вечера у городского фонтана. Все вроде бы было как обычно, но в Николае что-то изменилось – возлюбленная почувствовала это с первых минут.

–Что-то случилось?

–Сама не знаешь?

–Нет. А что я должна знать?

–Где ты была вчера вечером? А главное – с кем?

–А, ты об этом, – она опустила глаза.

–Именно. Так как прикажешь все это понимать – бесперспективный Коля оказался не нужен, как только появился перспективный Мганга?

–С ума сошел? Он мне не нужен, я тебя люблю, тебя одного.

–Только почему-то катаешься с ним ночами, а меня даже в курс не ставишь.

–Подумала, что ты работаешь, не хотела отвлекать…

–Да уж конечно! Сначала научись, а потом ври!

В спорах влюбленных не действуют обычные правила ведения дискуссии – обида может проскользнуть там, где при обычном раскладе вы ее нипочем не увидите. И потому, развивая деструктивные темы, распаляя себя взаимным недоверием, оскорблениями и упреками, нужно быть предельно осторожным. Казалось бы, ничего не значащее и ни к чему не обязывающее слово может в мгновение ока превратиться в импульс, который разорвет связующую нить раз и навсегда. Так случилось и с нашими героями.

–Слушай, если ты всегда всем врешь, это не означает, что все себя так ведут!

–Когда я тебе врал?

–Тогда научись доверять сначала, а потом в любви объясняйся. Любовь – это доверие!

–К нему и иди! Пускай теперь он тебе доверяет!

–Да уж найду кого-нибудь получше тебя!

Все. Порвано. Кончено. Она плакала потом три дня, ничего не ела и ни с кем не встречалась