Софи Морган - Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» Страница 5

Глава 2

Долгожданная встреча

Мой первый роман сошел на нет, так как мы оба выпорхнули из дома и разъехались по университетам. Вначале мы скучали друг по другу, но, как и все первокурсники, вскоре очутились в водовороте студенческой жизни.

Тем не менее достаточно долго мои развлечения во внеучебное время в основном сводились к выпечке хлеба на общей кухне – мама не любила, когда кто-то крутился на кухне, поэтому я была рада возможности приготовить что-нибудь для себя. Порой мы выпивали и вели дискуссии, которые сегодня кажутся претенциозной ерундой, но которые были так важны в 18 лет, поскольку свидетельствовали о самостоятельности. В череде этих полупьяных дебатов я встретила Райана. Хотя он и не сбил меня с пути истинного (к этому моменту я была совершенно уверена, что и сама могу высказывать мысли достаточно сомнительного свойства, не обращаясь к растущей кипе приобретенных книг и к Интернету), Райан определенно приоткрыл дверь в мир, желание попасть в который я еще не осознала, хотя смутно догадывалась о его существовании. Итак, минимум несколько часов, проведенных в дебатах о Фуко[2], феминизме и Хомском[3] (я уже говорила, что это было претенциозно), не прошли даром.

Я впервые встретила Райана в библиотеке, когда училась на третьем курсе. Его излюбленное место оказалось как раз напротив моего; волей-неволей нам приходилось притворяться более прилежными студентами, чем мы были на самом деле. Мы обменивались вежливыми кивками, иногда даже фразами типа «посмотришь за моими вещами, пока я сбегаю в туалет?», хотя я все равно брала сумку с собой. Он был симпатичным, но я не привыкла пускать слюни, увидев смазливую физиономию.

Однажды вечером моя подруга Кэтрин привела Райана в паб. Он присоединился к нашей компании, однако он скорее наблюдал, чем участвовал в дискуссии. Когда же Райан вмешивался, его реплики были обдуманными и неторопливыми, он выражал свои мысли четко и не позволял перекрикивать себя. Признаюсь, Райан меня впечатлил – он разительно отличался от большинства других парней за нашим столом.

Райан изучал политику, окончил аспирантуру в Америке и приехал в наш университет по обмену. Он был немного старше меня. Легкий в общении, остроумный и приятный собеседник, он тем не менее относился к учебе – впрочем, и ко многим другим вещам – очень серьезно. Мне это нравилось. Жизнь в колледже была веселой, но я не участвовала в «неделе первокурсника» и не напивалась в хлам. Я всегда помнила о том, что учеба стоит денег и я должна трудиться. Мне нравилось, что он чувствует то же самое и так же относится к учебе. И еще… Нельзя было не заметить, что Райан весьма сексуален в своей задумчивой и немного эксцентричной манере, а от его акцента и правда могли появиться мурашки, если, конечно, он не толкал речь.

Прошло время… Однажды разгорелся спор о календаре, который решили выпустить девушки, чтобы собрать средства для своей спортивной команды. Они позировали «ню», символически прикрыв свои прелести. Один из парней, живших на моем этаже, начал причитать, как это унизительно, очевидно, потому что на одном из фото была его подруга. Я возразила, что это вовсе не унизительно и вообще, какое ему дело, если она при этом чувствует себя комфортно. Страсти накалялись, что было неизбежно, поскольку парня волновало то, что другие будут похотливо смаковать пышные прелести его дамы, и отсутствие четких формулировок с лихвой дополнялось дикой жестикуляцией и выразительными гримасами. Я не могла сдержаться. По большому счету, мне было все равно, но спорить оказалось весело и говорить оппоненту правду в лицо было легко, словно ловить рыбу в бочке. Пусть даже наполовину наполненной пивом.

Вскоре стало ясно, что не только я участвую в дебатах из спортивного интереса. В борьбу вступил Райан, называя меня антифеминисткой и рассуждая о характере намерений девушек и о том, какое впечатление могли произвести фотографии. Обсудив низкопробные старомодные открытки к праздникам, он плавно перешел к дебатам о плюсах и минусах порнографии.

Через некоторое время круг спорящих сузился. Остальные отправились за следующей кружкой пива, смешались с толпой или – если честно – просто смылись. Но мы продолжали спор: Райан был на стороне противников любого рода порнографии, я же выступала в ее защиту, поскольку считала, что каждый волен выбирать сам и вознаграждение является весьма достойным. Кэтрин вертела головой, наблюдая за нашей перепалкой, как за игрой в теннис.

Моя теория в отношении порно основывалась на принципе «каждому свое».

Примерно в середине поединка я начала хихикать про себя. Моя теория в отношении порно во многом (принимая во внимание законность) основывалась на принципе «каждому свое», и меня не очень волновал исход спора. Однако я не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за Райаном, и хотела дождаться, когда он выдохнется. Кроме того, мне было приятно, что все внимание горячего американского парня было направлено на меня, хотя он время от времени хватался за голову, видя мою непримиримость.

И вот настал момент, когда я увидела по глазам Райана: он наконец понял, что спор был затеян мной просто так. Он снова взялся за голову, потом выпрямился и посмотрел на меня долгим взглядом. Райан не мог не заметить, что я еле сдерживаю улыбку. Наконец он перегнулся через стол, чтобы пожать мне руку.

– Хорошая игра, мисс. Молодец.

Я улыбнулась и угостила его пивом. Это был просто жест вежливости.

К тому моменту бар уже опустел, и мы засобирались домой. И я, и Кэтрин нетвердо стояли на ногах и глупо хихикали. Райан предложил проводить меня домой, но, когда я уже завязывала шарф, Кэтрин наклонилась и схватила его за руку.

– Ты мог бы проводить домой нас обеих. Мы живем в одном общежитии.

Возможно, Кэтрин приняла желаемое за действительное, но Райан, по-видимому, не был в восторге от такого предложения. Я, честно говоря, тоже: парень, с которым мы неделями просиживали в библиотеке друг против друга, оказался довольно милым, и я надеялась, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Тем не менее, помня, каким он был зажатым в других ситуациях, мне не хотелось упускать эту возможность.

И все-таки… как здорово, что у меня был Интернет! Проснувшись на следующее утро с гудящей головой и мечтами о сэндвиче с беконом, я обнаружила письмо, в котором он предлагал встретиться и сходить в кино. Я была так рада, что написала ответ еще до того, как встала с постели в поисках спасительной чашки чая.

Мы пошли в кино. Он явно сделал ошибку, галантно позволив мне выбрать фильм самой. В результате я – сама того не желая – потащила человека, которого напрягали ужастики и раздражала научная фантастика, на фильм, в котором было намешано и то и другое. Даже в темном зале, в мерцающем свете экрана, я видела выражение легкого презрения на его лице – по крайней мере, когда он не закрывал его руками.