Жозефина Мутценбахер - История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой Страница 57

– Высокородная принцесса… – прошептал он, – никогда больше гнусность, заложенная во мне… не должна… оскорбить вас… наказывайте меня… о, принцесса… вы жестокая… жестокая… но справедливая… я охотно страдаю… потому что заслужил это.

– Взять мохнатку… – крикнула ему Ценци.

Он выпрямился и прижался лицом к моему лобку. Его губы целовали каждую точечку, и каждый поцелуй пронзал меня в самое сердце, ибо во мне не осталось больше никаких других мыслей, кроме как быть опрокинутой и по всем правилам обработанной. Когда он опустил голову и добрался до моей раковины, я немного раздвинула ноги, чтобы облегчить ему доступ к внутренним лакомствам. Однако он только целовал губами. Языком он ничего не предпринимал. И эти горячие поцелуи распаляли во мне сладострастие гораздо сильнее, чем, если бы он лизал меня. Я прекратила бить, потому что целиком сосредоточилась на себе самой.

Внезапно он оставил меня. К нему подошла Ценци.

– Встать! – приказала она. Он поднялся на ноги.

– Положите… прошу вас… милостивая графиня… положите конец, пожалуйста, моей муке… жестокая… – взмолился он, обращаясь к ней.

– Хорошо, – ответила та с готовностью, – я сделаю это. Итак, кто будет первой? Принцесса или я?

– Принцесса… – попросил он, – если только она согласна проявить ко мне милосердие… принцесса.

– В таком случае, смотри сюда, – наставила меня Ценци, – ты берёшь его торбу вот так… – Она встала перед ним и взяла в руку мошонку, – и затем крепко сжимаешь её… но не яйца, а здесь… – она показала мне то место выше яичек, где можно было перехватить и запереть всю мошонку, – а другой рукой колотишь его по ногам и по ляжкам, куда придётся.

Я последовала её совету. Молодой человек стоял прямо, скрестив руки на груди, и я левой рукой крепко взяла его торбу и с такой силой перетянула, что мне стало больно пальцам.

Его штуцер ещё туже поднялся вверх и теперь раскачивался из стороны в сторону, точно камыш на ветру.

Другой рукой я принялась лупцевать его, а сзади его как бешенная обрабатывала Ценци. Удары её сыпались градом, и при каждом ударе его зад подавался вперёд и сообщал толчок штуцеру.

Молодой человек тем временем всхлипывал, кричал и лепетал что-то, а потом вдруг внезапно изверг из себя сперму. Произошло это столь непредвиденно, что белый сок угодил мне прямо в лицо.

– О, принцесса, – воскликнул при этом он, – о, милостивая графиня…

Ценци прекратила истязать его зад, когда увидела, что он брызнул. Но когда из него были выбиты последние капли, она отбросила розгу в сторону и пошла к дивану, чтобы присесть. Я, как была на корточках, осталась сидеть на полу, вытерла лицо и следила за тем, что же он теперь будет делать.

Я всё ещё надеялась, что этот странный человек начнет сношать меня или Ценци. Он же какое-то время неподвижно стоял на месте, целиком погрузившись в себя, затем собрался с силами и принялся одеваться. Торопливо, не глядя на нас, робко, с усталым и печальным выражением лица. Собравшись, он отошёл в дальний угол комнаты, где стоял шаткий стул, недолго повозился там с чем-то и потом форменным образом вылетел из кабинета, даже не удостоив нас взглядом.

Едва дверь за ним захлопнулась, как Ценци вскочила с дивана и одним прыжком оказалась в заветном углу. Там на стуле лежали два золотых червонца. Она схватила их, в каждой руке по одному и подняла высоко над собой, заплясала с ними по комнате и, в завершение, вручила один из них мне.

– Что? Ну, разве не здорово? – спросила она, и я, совершенно ошеломлённая, целиком и полностью согласилась с её мнением.

В самом начале второй половины дня за мной следом увязался мужчина в бархатном костюме. Внешне он походил на итальянца, у него были чёрные глаза, и он, как в те года было особенно модно у итальянцев и французов, носил козлиную бородку. Я свернула в боковую улочку, поскольку дело происходило на Грабене, и было только два часа пополудни. В упоминавшейся уже подворотне я подождала его. Он вошёл и в тёмном углу у ворот тотчас же взял меня за грудь, однако сделал это, скорее исследуя, нежели, собираясь поиграть ею.

– Ну, что случилось?

Так спрашивали почти все. И я сказала на это:

– Мне пойти вперёд? Здесь недалеко.

– Где? – спросил он.

– На Шёнлатерн-гассе…

– Нет, – заявил он, – я совершенно не собираюсь идти к тебе…

– Ладно, – с улыбкой сказала я, поскольку к такому развитию событий тоже была готова, – давайте останемся тут.

– Тут? – Он был удивлён.

– Конечно, не прямо тут, – успокоила я его, – а в подъезде, на лестнице… там никто не живёт… там мы можем делать всё…

Этот вариант тоже его не устроил.

– Пойдём ко мне, – предложил он.

– А далеко это? – Я выказала недоверие.

– О, нет, к тому же мы доберёмся туда с комфортом.

– Сколько я получу? – поинтересовалась я.

– Не беспокойся, – величественно ответил он, – тебе будет щедро заплачено… – И поскольку я всё ещё колебалась, он добавил: – Так хорошо, как никогда, я плачу лучше любого другого.

Он импонировал мне и внушал доверие:

– Ладно, – сказала я, – однако деньги вы должны дать мне вперёд.

– Дома, – твёрдо произнёс он, – ты получишь свои деньги дома, как только мы войдём в дверь.

Мы вместе покинули подворотню и прошли несколько улочек. Здесь он подозвал лёгкую комфортабельную коляску, запряженную одной лошадью. Мы уселись в неё, а когда тронулись с места, он спросил:

– Ты, верно, думаешь, что я собираюсь тебя сношать?

Я кокетливо улыбнулась ему:

– А что же ещё?

– Нет, мне нужно нечто совершенно иное… – таинственно произнёс он.

Я снова не сдержала улыбку, мне хотелось показать себя смышленой:

– Ага… уже понимаю, – сказала я.

– Ну, и что же тогда? – поддразнил он.

– Наверное, в рот? – предположила я.

– Нет, – засмеялся он. – Так что же, как ты думаешь?

– Сзади? – продолжала угадывать я.

Он отрицательно покачал головой.

Я решила, что он потребует, чтобы с ними обошлись так же, как с молодым человеком, которого мы высекли розгами.

– Может, вы захотите, чтобы вас били? – попыталась ещё раз угадать я.

– Боже правый, ну и хорошо же ты во всём этом разбираешься, – воскликнул он и добавил: – нет, и не это тоже.

– Нет? Тогда я не знаю… – сдалась я.

– Я собираюсь тебя фотографировать, – сказал он.

– Фото?..

– Да, фотографировать обнажённой, во всевозможных позах.

Я рассмеялась. Меня ещё никогда не фотографировали, и я решила, что получу потом свои красивые снимки.

Мы приехали к нему. Он жил в новом загородном доме, затерянном в глубине старинного сада. Вдоль улицы тянулся доходный дом, потом мы пересекли двор и через старинный сад подошли к небольшому особняку, состоявшему из нескольких комнат и ателье.