Hephaestia - Северный цветок Страница 6

Наконец это бесконечное шествие за пропахшим потом рыцарем в сверкающих доспехах, и необходимость смотреть в его багровый бычий затылок закончились у подножия трона, возвышающегося над замолчавшей вмиг толпой придворных, подобно кораблю, воздетому на гребне пенной волны — белый мрамор подножия, синий ковер с золотыми узорными кантами по краям, массивные львиные лапы опор, подлокотники в виде туго скрученных морских раковин, изрыгающих потоки золотых вод, точеные смуглые пальцы, украшенные огромными сапфирами и рубинами в изысканной оправе, столь же загорелые, странно безволосые ноги в сандалиях из золоченой кожи, край багряной, словно свежая кровь, туники, широкий пояс, охватывающий сильное, жилистое тело молодого мужчины на троне… Эйрих не смел, да и не хотел поднять глаз, чтобы взглянуть в лицо правителю этого мира, игрушкой которого его намеревался сделать ненавистный захватчик, соловьем разливающийся у престола — он де и любит, и почитает своего старшего брата наравне с богами, если не больше! И всю непокорную Белгику он скоро бросит к его ногам! Он заставит тупых варваров лизать подошвы богоравного Конрада, величайшего из правителей во всей истории!.. Из уважения к коему он, верный солдат и первый подданный короны Ланмарка, даже не притронулся к прелестному и невинному юноше-рабу, которого преподносит в дар своему великому брату! — вот так, открыто, перед всеми! — Эйрих чуть не задохнулся от ярости и боли, его низко склоненное лицо вспыхнуло темным румянцем. Он желал бы провалиться в самую глубокую из тех пропастей, что отделяют неприступное замковое плато от всего света, лишь бы не быть выставленным на всеобщее обозрение перед этой безумной развратной толпой и их отвратительным господином!

— Возможно, ты хорошо обращался с этим несчастным, дорогой братец, но вполне очевидно, что юноша не в себе от волнения и переутомления. Как его зовут? — голос с вершины оказался отнюдь не громоподобным и не грубым, скорее приглушенно-усталым и чуть хриплым.

— У него неприглядное варварское имя, государь. Я решил назвать его Эйвиндом, — самодовольно заявил принц Манфред, который прежде не интересовался именем пленника.

— Вот как? И он отзывается? Эйвинд, можешь не смущаться и поднять взгляд, — продолжил Конрад после минутного молчания, во время которого Эйрих чувствовал на своем лице его изучающий взгляд…

«Ну что же, когда-то это все равно должно случиться…» — он на мгновение прикрыл веки и тут же распахнул их, гордо выпрямился — будто бросился в пропасть!

Император Конрад оказался смуглым черноволосым мужчиной лет тридцати, весьма красивым на благожелательный взгляд, но полный тревоги мозг Эйриха отметил лишь общие черты: крутой высокий лоб, густые брови и ресницы, темные пронзительные глаза, окруженные глубокими тенями усталости или болезни, твердый рот, жесткие очертания носа, скул и подбородка. Он, не мигая, смотрел на юношу, и невозможно было понять, находит ли он юного раба привлекательным, или же нет…

Взгляд похожего на черного ястреба мужчины, замершего справа у трона, был куда более настороженным. От всей его фигуры веяло мощью и опасностью. Эйрих догадался, что это и есть глубоко ненавидимый Манфредом и его коварным дядей глава императорской гвардии и лучший друг Конрада, граф Бертран де Вер, преданный правителю Ланмарка душой и телом с самого детства.

«Хвала богам, что он есть у него, а иначе бы эти негодяи давно свели императора в могилу и захватили престол…» — подумалось тогда юноше под пристальным взглядом первого советника и командира охраны.

Принц Манфред явно забеспокоился, видя затянувшиеся «смотрины».

— Дорогой мой брат, неужели я не угодил твоему вкусу?!..

Конрад и граф де Вер бегло переглянулись, и вновь невозможно было понять, что означала эта немая сцена: правитель искал одобрения или поддержки, спрашивал совета, быть может? Эйрих насторожился и весь внутренне сжался. Двор затаил дыхание — как же! такое зрелище разворачивается у них перед глазами!..

И в абсолютной тишине огромного зала вдруг прозвучал полный гнева и презрения голос молодой женщины:

— Император в восторге от вашего подарка, милый братец!..

Эйрих машинально обернулся — слева от трона, на меньших размеров мраморном помосте, который он даже не заметил сперва, восседала в окружении шести придворных дам, закутанная в переливающееся одеяние молодая прекрасная женщина — в точности такая, какими юный дан привык представлять себе загадочных и изысканных дам юга: тонкокостная, изящная, словно лань, с огромными черными глазами и сочными губами, с короной из сияющих золотисто-багровым глянцем волос.

— Леди Марион, как всегда, права, — едва заметная улыбка промелькнула на губах Конрада, открыв на мгновение ряд белоснежных крупных зубов, — я весьма доволен твоим подарком, дорогой Манфред!

«О боги, нет!!!» — хотелось воскликнуть Эйриху — он в тайне надеялся, что гнев супруги императора послужит ему надежным щитом, что сейчас произойдет чудо, и правитель Ланмарка прикажет брату убираться вон со своим подарком…

— Но мы так и не услышали от этого северного красавчика ни единого слова, принц, — насмешливо заметил граф де Вер. — Неужели ты приказал вырвать ему язык? Эй, юноша, тебе нравится мысль жить во дворце? — вновь он смотрел прямо на Эйриха, но глаза его при этом не улыбались…

— Боюсь, сиятельный граф, он еще нескоро заговорит — эти даны на редкость тупой и упертый народец, и кроме собственного варварского наречия вы от них ничего не услышите, но зато какова стать! — глумливо осклабился брат императора, делая выразительный жест рукой, призывая всех собравшихся вновь оценить внешность юноши.

— Выходит, он нас не понимает?.. — задумчиво пробормотал Конрад, с видимым облегчением отворачиваясь от разгневанной супруги. — Что же, тем лучше и весьма кстати… недавно мы потеряли хранителя Гробницы… и этот молчаливый юноша, если проявит достаточное усердие, займет его место! — Конрад поднялся, и озадаченный его словами Эйрих смог по достоинству оценить внешность своего нового господина — ростом и статью Конрад Ланмаркский не уступал ярлам его далекой родины, с той лишь разницей, что тело его не было телом воина, но атлета, упражняющегося в спортивных состязаниях, плавании и охоте. На обнаженных до локтях смуглых руках, широкой груди и ногах, прикрытых туникой до колен, Эйрих не заметил ни единого шрама.

— Однако ты ему понравился, государь, — хохотнул граф де Вер, спускаясь с тронного возвышения. — Смотри, как глазеет!..

— Бертран, довольно… я принял решение и не намерен его менять! — сталь прозвенела неожиданной нотой в прежде бесстрастном голосе императора, стирая улыбки с лиц придворных, и вызывая гримасу искренней досады на мясистом лице Манфреда.