Hephaestia - Северный цветок Страница 7

— Однако ты ему понравился, государь, — хохотнул граф де Вер, спускаясь с тронного возвышения. — Смотри, как глазеет!..

— Бертран, довольно… я принял решение и не намерен его менять! — сталь прозвенела неожиданной нотой в прежде бесстрастном голосе императора, стирая улыбки с лиц придворных, и вызывая гримасу искренней досады на мясистом лице Манфреда.

— Ну-ну, братец, не огорчайся, — Конрад хлопнул принца по плечу, — я оценил твое желание доставить мне удовольствие! Но на сегодняшний день мне важнее найти нового хранителя, нежели новую подстилку! — последнее слово вновь обожгло щеки Эйриха краской стыда, но в то же время выходило, что боги услышали его молитвы, и ему не придется ни ублажать чужеземца, ни бросаться в пропасть — его ждет иное испытание в виде рабской службы в этом огромном замке…

«Но я рожден не для того, чтобы сметать пыль с заморских гробов!» — хотелось крикнуть в спину удаляющейся фигуре с золотым обручем в темных волосах.

А у принца Манфреда чесались кулаки до полусмерти избить глупого никчемного раба, у которого не хватило ни красоты, ни обаяния, чтобы заинтересовать императора!..

— И ради этого я тащил тебя через полконтинента?!.. — он злобно сощурился и уже поднял руку, чтобы отвесить Эйриху пощечину, но юношу внезапно загородила высокая мощная фигура графа де Вера.

— Принц, тебе не подобает поднимать руку на собственность нашего повелителя…

— Да как ты… я… да, да, этот подарок… глупо… — пробормотал Манфред, отступая, и держась рукой за налившуюся краской шею со вздувшимися венами.

«Чтоб тебя разбил удар прямо здесь!» — от всей души пожелал ему Эйрих.

— Идем со мной, Эйвинд, или как тебя там, — поманил его рукой друг императора, выводя юного дана из тронного зала на широкую открытую галерею, опоясывающую замок.

Эйрих замер перед открывшимся его взгляду великолепием: далеко внизу, на вершинах пологих гор, располагались замки местной знати с разноцветными крышами и развевающимися на соленом ветру флагами. На склонах с богатым разнотравьем паслись огромные стада и табуны. По широким ровным дорогам, разбегающимся в разные концы света причудливыми серпантинами, неспешно двигались груженые товаром караваны, а к воротам столицы, также оставшейся далеко внизу, на холмистой равнине, приближались чуть отставшие отряды победителей с богатой добычей.

— Любуешься нашей землей, северянин? — усмехнулся граф, не ожидая ответа, но чуть задержался у резного парапета ограждения, сам невольно шире распахивая глаза и втягивая чуткими ноздрями напоенный солнцем и всеми ветрами воздух.

Эйрих, чей взгляд был прикован к невообразимой морской глади, расстилающейся на юге от замка, почувствовал прилив крови к сердцу и пару глухих ударов о ребра, возвестивших: «Сейчас, или никогда!»

— Господин граф, императору грозит опасность… умоляю, делайте вид, что не слышите меня — для людей, замысливших предательство, я просто неотесанный чурбан, который присутствовал при их разговорах, но не мог их понять… — Эйрих все так же, не отрываясь, смотрел на гигантские серые волны с белыми гребнями, накатывающие валами на широкие песчаные отмели побережья с живописными зелеными бухтами и покачивающимися на воде кораблями со спущенными парусами, но всей кожей он ощущал изумление и напряжение во взгляде замершего рядом мужчины, и продолжал свое едва слышное и торопливое признание на почти правильном языке ланмаркцев — таком, какой он усвоил из их книг.

Граф де Вер слушал его молча, мрачнея лицом с каждым сказанным юношей словом, и сильнее стискивая ладонью рукоять длинного тяжелого меча. Когда Эйрих закончил рассказ просьбой не выдавать его знание окружающим, друг императора опустил на его плечо тяжелую горячую ладонь:

— Следуй за мной… и ничего не бойся!

В пути по бессчетным переходам и залам, одному другого краше, де Вер беззаботно перешучивался с придворными, отвечая на игривые замечания и откровенно похабные шуточки вояк, прибывших с принцем, относительно того, в каком обществе они видят монсеньора Бертрана. Но, едва войдя в прохладный сумрак богато и в то же время изысканно убранных внутренних покоев за охраняемыми дверями, граф отбросил свою сдержанность и громко позвал:

— Конрад, скорее сюда!

Император появился слева из-под ажурной деревянной арки с бокалом вина в руке. При виде Эйриха он удивленно воззрился на друга. Граф молниеносно выбил посуду у него из рук.

— Опять — без пробы?! Ты слишком доверчив к негодяям! Послушай только, что говорит этот юноша! А ты повтори слово в слово, что сказал мне на галерее!

Эйрих без запинки повторил свой рассказ, хотя волнение не оставило его — у него было такое ощущение, что он все-таки бросается с головой в жуткую пропасть, доверяя этим чужакам свою жизнь, спасая их…

— Теперь-то ты мне веришь?! И будешь хоть чуточку благоразумнее и осторожнее?! — Бертран де Вер тряс за плечи потерявшего дар речи, растерянного императора.

Но, вопреки пониманию Эйриха, отнюдь не предательство ближайших родственников так поразило царственного льва. Оттолкнув друга, он повернулся к юноше и побелевшими от гнева и напряжения губами прошептал, а скорее прохрипел:

— Так, Динео был убит?.. Невероятно… Ты уверен, что понял правильно?..

— Динео?.. — Эйрих взглянул на графа, и тот подсказал: «Возлюбленный Конрада…»

— Да, государь, я уверен, что все расслышал и понял верно!

— И они смеялись при этом?.. Сговариваясь погубить и тебя, если ты займешь его место?.. — в черных зрачках императора плескались боль и отчаяние.

Эйрих едва выдерживал этот взгляд безумца, но не опустил головы, повторяя:

— Да, я уверен, что эти двое намереваются причинить тебе не только вред, но и еще более сильную боль…

Мгновение Конрад смотрел на него своим жутким застывшим взглядом и внезапно разразился громовым хохотом, от которого у юноши по всему телу пробежал озноб:

— А я не доставлю им такой радости! Я больше не чувствую боли! Потому что я умер! Я умер вместе с Динео!!! — он согнулся пополам, захлебываясь собственным смехом, от которого дрожали стены.

Граф де Вер попытался зажать ему рот рукой, но безуспешно — император метался по своим огромным покоям в накатившей истерике, выворачиваясь из крепких объятий и не слушая друга.

Взгляд Эйриха упал на кувшин с водой и льдом. Он схватил его, подскочил к Конраду и выплеснул содержимое прозрачного сосуда прямо в лицо правителю, облив и руки графа заодно.

— Простите, но так в моей стране приводят в чувство бесноватых и застигнутых горем…