Ларри Макмертри - Вечерняя звезда Страница 14

Томас, ее второй муж, на первый взгляд казался более перспективным. Он был исключительно элегантным и ослепительно высокомерным архитектором, наполовину латиноамериканцем. Его более чем странные, сурового вида дома были лет десять в моде в Лос-Анджелесе и еще в некоторых шикарных городах вдоль побережья. Они произвели на свет двух маленьких оптимистичных дочерей. Но однажды Пэтси до крайности возмутила Томаса, застукав его в сарае возле бассейна с шестнадцатилетней девушкой, помощницей садовника, где та демонстрировала ему все, что знала о минете. Пэтси только что исполнилось сорок, и она была совсем не простушка — они с Томасом уже больше десяти лет бывали везде, где отиралась голливудская элита, и за это время она многое повидала и передумала. То, что она помешала мужу, поразило ее, но это поразило ее меньше, чем то, что Томас зверски избил ее, причем тут же, — с чего это она решила, что может помешать ему наслаждаться?

Это был черный день в их жизни, день, когда Томас сделал открытие, что ему гораздо приятней бить ее, чем ложиться с ней в постель. После этого он часто и изобретательно избивал ее, пока она не забрала девочек и не уехала.

Спустя два года, когда адвокаты все еще разбирались в их запутанном деле о разделе имущества, Томас однажды робко постучал к ней в дверь, почти в агонии. Выяснилось, что он болен СПИДом. Пэтси ухаживала за ним, хотя по глазам его было видно, что, будь у него силы, не было бы большей для него радости, чем отмолотить ее еще разок. Спустя несколько месяцев он умер.

Когда настал этот переломный в ее жизни момент, Пэтси вернулась в Хьюстон и восстановила свое когда-то многолетнее знакомство с Авророй Гринуей и детьми Эммы. Исходившая от нее прежде уверенность в своих сексуальных способностях исчезла, и она настолько уверилась, что никогда не сможет сделать правильный выбор, что больше трех лет она просто-напросто не возобновляла попыток сделать хоть какой-то выбор.

Хотя она души не чаяла в толстушке Мелани, другой ребенок Эммы был ей ближе. Тедди относился к Пэтси как к любимой тетушке, и даже когда был не совсем уверен в себе и почти терял рассудок, все же был способен утешить ее в печальную минуту.

Убедившись, что ни сама она и никто из ее детей никогда не научатся разбираться в людях, она все свои надежды возлагала на Тедди, и он не разочаровал ее. Для нее было большим удовольствием указывать Авроре на что-то такое в нем, чего та не видела.

Тедди и Джейн зарабатывали на жизнь, по очереди работая в одном из кафетериев «7-Одиннадцать» в Вестхаймере. Аврора, Рози и Пэтси были в ужасе от того, что они выбрали такое опасное занятие: в Хьюстоне, как и везде, прислуга в маленьких кафе считалась чем-то вроде живой мишени. Но Тедди и Джейн просто не обращали внимания на их протесты.

— Мы потому и работаем в разные смены, — объяснила Джейн Авроре. — И если одного из нас убьют, второй будет растить Шишарика.

— Да, но Джонатану было бы гораздо приятней, чтобы вы оба занимались его воспитанием, — возразила Аврора.

Кафетерий «7-Одиннадцать» находился всего в двух кварталах от их квартиры. Его владельцем был приятный вьетнамец, торговавший булочками с овощами, закусками и вкусными супами. Такие вещи Тедди и Джейн одобряли. Тедди обычно работал в ночную смену, с полуночи до восьми утра. Дважды уже на него нападали, и еще несколько раз были весьма напряженные моменты — нервы ему уже потрепали. Но и ему и Джейн было удобно работать так близко от дома. Кроме того, они перезнакомились почти со всеми посетителями, и им представлялось, что они делают дело, полезное для своего района, если быть точней, южной части Вестхаймера. Работа, конечно, была опасной, но не более опасной, чем угроза без такой работы превратиться в сумасшедших. Так им представлялось. Джейн пыталась трижды покончить самоубийством. Это было в самый трудный для нее год. Тедди сделал две такие попытки. Появление Шишарика избавило их от возможности повторить это. Они были очень и очень преданы своему ребенку. Но оба не могли забыть тех страшных дней, когда они пытались умереть. Поэтому свою работу в «7-Одиннадцать» они выполняли столь неистово, сколь удавалось лишь самому мистеру Уею. Корабль, на котором он уехал из Вьетнама, затонул во время шторма, и его жена погибла вместе с тремя детьми. В живых осталась дочь Нани. Она пошла в школу в Хьюстоне, почти ни слова не зная по-английски. Спустя четыре года она удостоилась почетной стипендии и теперь училась в Принстонском университете.

Тедди и Джейн считали, что им повезло с начальником. Уей благодарил их за то, что они хорошо работали и были вежливы. Кроме того, что он обучал Джейн вьетнамской кухне и помогал Тедди учить язык. В течение нескольких лет лингвистические наклонности Тедди стали развиваться в восточном направлении — после греческого у него был фарси, потом хинди, затем — санскрит. Ему доставляло огромное удовольствие работать под началом человека, который мог дать ему достаточное знание вьетнамского языка.

Тяжело поднявшись по ступенькам, Мелани поняла, что они еще не собираются на работу. Шишарик крепко спал на полу посреди комнаты в обнимку с ватным скунсом. Тедди читал Горация — ему не хотелось терять свою латынь, а Джейн причесывала волосы, размышляя, не поможет ли ей преодолеть сон чашка чаю.

Сгорая от нетерпения, Мелани поведала о том, что Паскаль Ферни только что пытался задушить Аврору. Ее рассказ мог показаться слишком невероятным, чтобы сразу поверить ему.

— Да я ведь видела это своими глазами! — настаивала Мелани. — Он держал руки у нее на шее, и он душил ее.

— А что было потом? — спросил Тедди. Произошло что-то необычное, потому что Мелани выглядела гораздо более возбужденной, чем обычно в последние месяцы. Она и вправду была возбуждена, что, по мнению Тедди, было хорошо. Одной из особенностей Мелани было то, что она утратила способность испытывать всякое возбуждение еще в четырнадцатилетнем возрасте. Например, она утратила всякий интерес к своим собственным достижениям в математике. В младших классах средней школы Мелани была одной из трех лучших учениц Хьюстона по математике и могла поступить практически в любой колледж страны бесплатно. Но тут ее как раз совершенно перестала интересовать математика. Тедди был из тех, кто считал, что систематические занятия улучшают любые способности, и именно по этой причине сам он читал Горация. Кроме того, конечно, он любил Горация. Мелани, казалось, ничего и никого особенно не любила, даже своего глупца любовника, да и предыдущего любовника, Брюса.

— А потом я сказала, чтобы Паскаль прекратил все это, — продолжила Мелани.

— И он прекратил? — спросила Джейн, поднимаясь, чтобы приготовить чай.

— Ну да, он перестал душить ее и, совсем смутившись, отправился в ванную сполоснуть свой галстук. По-моему, он что-то на себя вылил.

— Авроре нравится мучить людей, — отметила Джейн. — Возможно, она и Паскаля слишком часто мучила.

— Это еще не самое интересное. Когда Паскаль вышел, я спросила ее, что происходит, и она ответила, что пыталась заставить его заняться с ней сексом на кушетке.

Тедди и Джейн восприняли эту информацию спокойно. Настолько спокойно, что Мелани это не понравилось. Тедди и Джейн гордились тем, что их ничем нельзя было шокировать. А других это могло раздражать. Выслушав Мелани, Тедди всего-навсего поднял Шишарика с полу и перенес его в кроватку, которая стояла всего в трех шагах. Квартирка-то у них была совсем крошечная. Шишарик не проснулся и не выпускал из рук своего скунса.

— Тедди, тебе не кажется, что это все же странно? — спросила Мелани. — Наша с тобой бабушка пытается заставить какого-то мужчину взять ее на кушетке. Причем это даже не главный ее любовник.

— А может быть, ее главный любовник так состарился, что ему этот пирог уже не по зубам, — предположила Джейн. — Надеюсь, что это не так, мне нравится Гектор, но я думаю, он уже слишком стар.

— Она же еще сегодня ездила к Томми, — напомнил Тедди. — Она всегда немного сходит с ума, когда ездит повидаться с Томми. Я тоже немного шалею, когда еду к нему. Да со всеми нами происходит одно и то же.

— Все это потому, что Томми стал таким грустным, — сказала Мелани, припоминая, как муторно было у нее на душе после последней поездки в тюрьму. Она так нервничала, что ей просто захотелось повернуть машину на север и ехать, ехать день и ночь, пока не доедешь до Висконсина или еще куда-нибудь. Нервничала она потому, что Томми даже не хотел попробовать помечтать об освобождении под залог или о чем-нибудь в этом роде. Конечно, ему все равно разрешат освободиться под залог еще через лет пять-шесть, но он не хотел ничего.

— Вы оба все усложняете, — вернулась к истории с Авророй Джейн. — Может быть, ей просто хотелось, наконец, разобраться с Паскалем.