Анри Труайя - Прекрасная и неистовая Элизабет Страница 19

— Я пойду за пирожными.

— Мне так хотелось бы познакомиться с вашим женихом, Глория! — сказала Элизабет, делая некоторое усилие, чтобы показаться искренней. — Может быть, мы увидим его когда-нибудь в Межеве?

— Да. Он очень надеется, что сможет провести с нами сорок восемь часов в феврале месяце. Но в каждом письме он говорит, что увольнительную ему дадут, вероятно, позже. Вы не находите, что эта военная служба какая-то глупость?

Сесиль вернулась с кусочками разных тортов и ромовыми бабами на тарелке.

— Ромовые бабы для вас, Элизабет, — сказала она. — Я знаю, что вы их любите.

Элизабет смотрела как завороженная на два маленьких пирожных, пропитанных сиропом, сверху которых лежали засахаренные вишни. Перед ее мысленным взором все еще стояла скворчащая маслом яичница, желтая с белым на черном фоне сковородки. Элизабет благодарно улыбнулась и ответила:

— Спасибо. Я не голодна.

ГЛАВА IX

Элизабет сбежала по лестнице в лыжных ботинках, чуть не упав из-за Фрикетты, путающейся у нее под ногами, быстрым шагом направилась в холл и, увидев своих родителей в комнате администратора, спросила:

— Сесиль и Глория уже ушли?

— Да, — ответила Амелия, — вместе со всеми Греви. Они подождали тебя, а потом ушли, сказав, что ты найдешь их на Рошебрюне.

Именно этого ей и было надо.

— Какая досада! — сказала она, притворно вздыхая. — Теперь мне надо поспешить, чтобы встретиться с ними там.

— Почему же ты опоздала?

— Мне надо бы пришить пуговицы к лыжным брюкам.

— Раз уж так поздно, ты не пойдешь кататься после обеда, — сказал Пьер. — Можно подумать, что ты без лыж просто не можешь жить.

— А что ей делать в гостинице? — сказала Амелия. — Я предпочитаю, чтобы она была с клиентами на горе.

— Ой! уже без двадцати три, — воскликнула Элизабет. — У кабины теперь соберется целая толпа. Пока, папа! Пока, мама!

Она поцеловала обоих и, забежав за лыжами в кладовку Антуана, направилась с легким сердцем к станции канатной дороги.

Переполненная кабина поднималась на гору, и Элизабет повторяла про себя как заклинание: «Хоть бы он пришел на встречу, как обещал мне вчера! Лишь бы Сесиль, Глория и Греви уже начали спуск!» Когда она добралась наконец до вершины, первое лицо, которое она увидела, было лицо Кристиана.

— Я опоздала, — проговорила она виновато. — Но мне надо было кое-что предпринять, чтобы прийти одной.

— Да, — ответил он. — Я видел ваших друзей, они только что приехали.

— Они ушли?

— Десять минут тому назад.

— Уф! — сказала девушка. — Теперь я могу быть спокойной. Снегу для них достаточно.

— Вы знаете, о чем я думаю, Элизабет? — продолжил он. — Вместо того чтобы катиться вниз по лыжне, лучше пойдем на Па де Сион и спустимся до До де Шевр[5].

— Отличная идея, — сказала Элизабет. — Но чтобы подняться, нужны чехлы из тюленьих шкур, а я их не взяла.

— Я все предусмотрел, — сказал он. — Дайте-ка мне ваши лыжи.

— У вас есть чехлы для меня?

— Нет, и мои вам будут слишком велики. Но я взял с собой пару веревок.

Он взял лыжи Элизабет, надел на них веревочную сетку и закрепил чехлы из тюленьих шкур на своих лыжах.

— Вот и все. А теперь в путь, Элизабет!

Они проехали мимо швейцарского домика Шварца, засыпанного снегом. В нем было полно народа, судя по числу лыжных пар, воткнутых прямо в снег перед дверью. Короткий спуск, затем небольшой подъем. Веревочные сетки, закрепленные на задней части лыж, не давали им соскальзывать вниз. Это устройство ей мешало, поэтому Элизабет поднималась прерывистым шагом вслед за Кристианом, который легко скользил на своих тюленьих шкурах. Его широкая черная спина маячила перед ней. Зимнее солнце обжигало лицо. Справа и слева из снега торчали маленькие пихты. Они походили друг на друга как овцы из одного стада. Элизабет радостно улыбалась. Было какое-то чудесное согласие между ритмом ее шагов, девственной красотой пейзажа и любовью к Кристиану. Он не оборачивался, не заговаривал с ней, потому что, без сомнения, тоже радостно переживал эти минуты вдвоем, вдали от людей. Склон становился все круче и круче. В голове Элизабет звучал марш: раз-два, раз-два… Под ногами сияло царство белых кристаллов. Ей стало так жарко, что когда они добрались до вершины Альпетт, она сняла свою курточку и обвязала ее вокруг бедер рукавами. Тут же горный воздух обдал ее ледяным холодом. Остановившись справа, Кристиан смотрел на нее странным взглядом. Снег заставлял его глаза отсвечивать рудным.

За горой Альпетт начинался легкий спуск, ведущий к Па де Сион. Они сняли лыжи, освободили их от ставших ненужными веревок и чехлов. Кристиан обернул их вокруг бедер. Его нога погружалась в снег почти по самые икры. Он зажег сигарету, сделал несколько затяжек и бросил ее. Глядя в сторону горизонта, он впитывал в себя пространство глазами, ртом, ноздрями.

— Как красиво! — прошептал он. — Снег все сравнял, все очистил. Мир начинается с нуля. И вы здесь со мной, Элизабет, вы видите все это.

Она прижалась к нему, и он поцеловал ее. Крепко обнявшись, они стояли, покачиваясь в глубоком снегу, не отрывая губ. Наконец Кристиан выпрямился: желание придавало злое выражение его лицу. Он крепко сжал руками плечи девушки. Потом слегка встряхнул ее, чтобы возвратиться с неба на землю, и проговорил сквозь зубы:

— Ты действительно любишь меня, Элизабет?

— Да, Кристиан, — ответила она шепотом.

— Тогда что же мы здесь делаем? Идем ко мне. Немедленно!

Обращение к ней на «ты» очаровало ее. Сегодня все ее существо было готово к тому, в чем она отказала себе накануне. Она кивнула головой, соглашаясь. Они надели лыжи. Кристиан стал спускаться первым. Элизабет устремилась за ним следом. Никогда еще она не чувствовала себя такой легкой на спуске. Скорость скольжения увеличивалась, что абсолютно не пугало ее. Белые бугорки быстро раздвигались, давая ей дорогу, пихты в страхе расступались по сторонам. Перед собой она видела только скользящий черный силуэт; он делал виражи, исчезая в облаке снежной пыли. Элизабет пыталась представить себе, что ее ждало внизу, в его комнате, но в голове у нее была пустота, словно в тишине, внезапно наступившей после пушечного выстрела. Следы ее лыж пересекались с двойной линией, прочерченной Кристианом. Впереди виднелась деревня Тур.

Элизабет догнала Кристиана перед первыми фермами. Снег был чистым только на крышах: из труб не шел дым, маленькие окна смотрели недоверчиво, двери были низкими. Домишки стояли, сжавшись от мороза, между сложенными дровами и кучами навоза. Вокруг этих обитаемых островков исхоженный снег был грязным от пепла и мусора. Какая-то собака беспрерывно и сильно лаяла, виляя хвостом. Коровы мычали в стойлах. После деревни дорога шла без наклона. Им надо было пересечь ручеек с темной водой, протекающий между двумя белоснежными холмами. Кристиан шел рядом с Элизабет, Она исподтишка наблюдала за ним, и серьезное выражение его лица усиливало ее беспокойство. Наконец они подошли к пологому спуску, ведущему в Межев.

Этот последний отрезок пути Элизабет прошла в абсолютной прострации, пока не заметила витрину мясной лавки. Они сняли лыжи и поднялись по лестнице. Ключ повернулся в замке. Из всего рухнувшего мира с его горами, снегами, домами оставалась только комната с желтыми в белую полоску обоями. Дверь закрылась от удара ногой.

Она лежала на диване. Стоя перед ней на коленях, он целовал ее веки, щеки, подбородок. Но она чуть вздрагивала от прикосновения его губ. Она еще не была готова. Его лицо было холодным от мороза. Он отошел от нее и зажег спичку. Запах дыма заполнил комнату. Лежа на спине, Элизабет поглаживала ослабевшей рукой широкое меховое покрывало. Приятное тепло распространилось по всему телу. Она чувствовала, как согреваются ее ноги, живот, щеки. Вдруг перед ее глазами возникло огромное лицо. Со всей решимостью она приблизилась к нему. Элизабет обняла Кристиана за шею, крепко прижалась к его груди и тихонько потерлась об нее головой, чтобы острее почувствовать удовольствие от этого объятия. Поцеловав, Кристиан стал ее раздевать. Элизабет не сопротивлялась, она лежала, сдерживая дыхание и ощущая учащенное сердцебиение в своей груди. Расшнурованные ботинки с грохотом упали на пол. Он расстегнул на ней кофточку, обнажив пугливые груди, соски которых он принялся нежно и с благоговением целовать. Элизабет вздрогнула и сжала губы. Острое, почти необъяснимое удовольствие распространилось по обоим холмикам нежной плоти, которые начали распускаться с молчаливой требовательностью. Она слабо запротестовала, когда его пальцы вцепились в ремень ее брюк, чтобы расстегнуть их и спустить до бедер. Но в то же время она сжала ягодицы так, чтобы Кристиану легче было это сделать. Теплый воздух обласкал ее бедра. Наконец она осознала себя абсолютно голой и что на нее впервые смотрел мужчина. Он покрывал ее тело бархатными поцелуями. И ей не было стыдно. Ей так хотелось, чтобы Кристиан еще раз обратился к ней на «ты». Но он молчал, глядя на нее и лаская. Затем он накрыл ее меховым покрывалом.