Максин Барри - Лёд и пламень Страница 19

Майкл торопливо ушел, а Крис посмотрел на гостей, наблюдающих за ним, на овец, топчущих его новенькие, только что разбитые газоны, мирно жующих его примулы и тюльпаны, и вдруг начал смеяться. А начав, уже не мог остановиться. Это было смешно, очень смешно, и ничего удивительного, что его нервное напряжение разрядилось наконец хохотом. Он покачал головой и сделал шутливо-безнадежный жест рукой тем из гостей, которые не знали, смеяться им вместе с ним или проявить сочувствие. А заметив, как один баран рысцой обогнул угол и быстро двинулся на задний двор, Крис бросился вслед за ним.

И увидел, как широкий, невероятно старый и уродливый фургон разворачивается, чтобы выехать на улицу. Какой-то грузный человек, одетый в поношенные вельветовые брюки и старую зеленую вязаную шапку, показывает водителю, как проехать.

— Эй! Одну минуту!

Брин повернула голову и на секунду оцепенела, видя, как широким шагом Кристофер идет в ее сторону. Сколько ни уверяла она себя, что Джермейн ничего не значит для нее, в то мгновение, когда она вновь увидела его, Брин поняла, что ошибалась. Сильно ошибалась. Он был даже привлекательнее, чем она помнила. Его волосы еще больше напоминали белое золото, а движения были еще более грациозными. А лицо… Брин посмотрела на его лицо. Он был очень красив. Глаза его походили на тот искусственный лед, что замораживает и обжигает в одно и то же время. И она затрепетала. Что она наделала!..

Крис остановился в нескольких шагах от нее. Он увидел широкую, тяжелую женскую фигуру, облаченную в старый плащ и грубые сапоги. Он увидел зеленую шерстяную шапку и круглые, сердито покрасневшие щеки. Он увидел прелестный рот и безобразные большие очки в черной оправе. А еще он увидел ее глаза. Он никогда прежде не встречал подобных глаз. Они излучали и ненависть, и отчаяние, и страх, и боль, и гнев, и еще что-то. Что-то такое, отчего все сердитые слова моментально вылетели у него из головы. А уж цвет этих глаз — они напоминали ему глаза тигра. Необычайно яркие и по-кошачьи красивые.

— Вы хотите получить наших овец? — резко бросила ему она. — Так забирайте же их!

Сказав это, Брин повернулась и убежала. Она не могла бы произнести больше ни слова, глядя на его безупречное надменное лицо, в эти немигающие, такие холодные и такие красивые глаза. Она была очень рада, что Робби ждет ее на улице, но, когда поспешно забралась в кабину, она заплакала.

Довольный, что все обошлось, Робби поехал быстро, выжимая максимальную скорость, на которую был способен этот старенький грузовик. А Крис смотрел, как они уезжают, с ошеломленным лицом. Он повернулся, услышав новый взрыв смеха, раздавшийся в отеле, и увидел, что многие из гостей уже вышли на улицу и смотрят, как растерянные официанты гоняются за овцами среди цветочных клумб. Это было уморительно, но Кристофер не смеялся. И не только потому, что его вечер был безнадежно испорчен. Он все еще не мог забыть взгляд этих самых красивых в мире глаз, застланных слезами гнева и обиды.

— Черт бы побрал этого Майка! — пробормотал он в сердцах. — Говорил же я ему, что с фермерами надо действовать тактично.

Очевидно, что его помощник сделал тут какой-то грубый промах, а расхлебывать кашу как всегда, придется ему.

К тому времени, как они свернули к ферме, уже стемнело, и Брин перестала плакать. Что же касается Робби, которому хотелось бы хоть одним глазком посмотреть, как все эти «шишки» восприняли их проделку, то он находился в приподнятом настроении. Брин же молча смотрела в окно. Ее боевое настроение давно испарилось, как и чувство праведного гнева. Словно ничего такого и не было. Она с тоской вспоминала, как стояла там, у отеля, рядом с ним и глядела на него. Что он о ней подумал? Она закрыла глаза. Да что же он должен был подумать?..

Всю дорогу она стремилась быстрее добраться домой, но, как только они въехали во двор, она почувствовала что-то неладное. Отца нигде не было видно, а у крыльца стоял какой-то светло-бежевый автомобиль.

— Это не доктора Бина? — спросил Робби, кивнув на машину.

Брин похолодела.

— Папа! — прошептала она. И тут же в голос заорала: — Папа!

Она ворвалась в кухню, резко распахнув дверь, и остановилась как вкопанная на пороге. Отец сидел за кухонным столом с недопитой кружкой чая в руках, а рядом стоял доктор Бин с печальным морщинистым лицом.

Брин с облегчением вздохнула.

— Слава Богу. А я уж подумала… — Она остановилась. Отец все еще неотрывно смотрел на кружку с чаем. Он выглядел совершенно убитым. — Папа? — сказала она и подождала, пока он медленно поднял голову. Его глаза, когда они наконец встретили ее взгляд, были пусты и безжизненны.

— Твоя сестра умерла, Брайони, — произнес он через силу. — Кэти мертва.

ГЛАВА 8

Нью-Йорк

Ланс Прескотт поставил пустой стакан из-под мартини на стойку бара и задумчиво посмотрел на него. Бар Брецци, модный и модерновый, был в этот час переполнен. «Большое Яблоко», как многие называли Нью-Йорк, был для Прескотта ни с чем не сравнимым городом. Благодаря своей родословной, своему имени, своей внешности и репутации жеребца, он сумел попасть в верхний слой этого большого яблочного пирога, и с тех пор сделался частью истеблишмента. С утра до вечера он беспрестанно вертелся в нью-йоркском высшем обществе, перелетая с презентации какой-нибудь книги на театральную премьеру, а с нашумевшей выставки в вечерний клуб. Всегда в качестве чьего-либо гостя, конечно.

Он был одним из «старой гвардии», и это приносило ему душевный комфорт, равно как и немалую практическую пользу. В замкнутом мирке, где каждый знал каждого, это очень помогало держаться на плаву и не быть причисленным к «новым людям», которые всегда на подозрении. В этом мире, где каждый готов обмануть каждого, члены «старой гвардии» держались вместе, из солидарности поддерживая своих. Как жаль, говорили они, что Ланс Прескотт беден, но все-таки он ведь один из «наших». Он принадлежал к тому социальному слою, в который многие хотели бы попасть.

Однако ему не позволяли откусить от пирога. Бедный член «старой гвардии» мог полагаться на своих друзей лишь до тех пор, пока умел быть благодарным и не переступать известную черту. Дозволялось смотреть, но не разрешалось дотрагиваться.

— Еще виски, Филипп. — Голос Ланса сразу привлек внимание бармена, который налил ему без слов. Ланс выпил в задумчивом молчании. Он выглядел хорошо, когда бывал погружен в свои мысли. Его красивое лицо с правильными чертами приобретало еще и сурово-мужественный вид.

А Грейс Ванкувер находилась как раз в таком расположении духа, когда нуждалась в подобном мужчине. Ей было под сорок, она пережила два развода и постоянно чувствовала себя недовольной.

— Привет, малыш. Я не ожидала увидеть тебя здесь так скоро.

Услышав ее голос, Ланс подавил в себе тихий стон.

— Привет, Грейс. Что будешь пить?

— «Зеленую богиню», пожалуй. Подходит к моему платью.

Ланс взглянул на ее изумрудно-зеленое платье и улыбнулся.

— Филипп, «Зеленую богиню» для зеленой богини сюда.

— Это место напоминает мне рынок для скота, — сказала Грейс мрачно. Она заняла табурет, скрестив ноги и показав соблазнительные икры. Но платье задралось чуть выше меры, открыв не столь соблазнительные бедра.

— Не значит ли это, что все женщины здесь коровы, дорогая? — протянул Ланс, и Грейс рассмеялась от всего сердца.

— Я вижу, что женитьба на Принцессе не притупила твой острый ум, дорогой. Тем более, — промурлыкала она, прищурившись, — что он понадобится тебе снова. Снова достаем свою старую походную суму, не так ли?

Ланс улыбнулся. Он чувствовал, что гнев начинает перерастать у него в ярость, но умело прятал ее. А как же иначе? Ведь он всю жизнь упражнялся в этом.

— А как ты сама насчет этого? Может, у меня есть шанс?

Грейс вспыхнула от прямого удара. Она получила немалое состояние, разведясь со своим первым мужем, старым французом, владельцем обширных виноградников, но второе замужество стало ее ошибкой. Бедняга обанкротился прежде, чем она успела развестись с ним.

— Боюсь, что ты немного староват для меня, мой милый, — ответила она вкрадчиво. — Я люблю партнеров чуточку моложе. Между прочим, я слышала, твоя любящая мать устраивает прием в субботу. Многие приглашены, как я знаю. И конечно придут. Все умирают от желания узнать, на что реально способна твоя матушка.

— Есть ли у нее сейчас деньги, ты хочешь сказать? — спросил Ланс с кривой улыбкой.

— Деньги Вентуры, милый, — уточнила Грейс, отвечая в свою очередь ударом на удар. — Говорят, что их хватит ненадолго. Но ведь даже Мойра не сможет спустить их очень быстро. Это ведь миллионы. Все говорят, что ты получил именно столько.

Ланс усмехнулся. Он мог бы поспорить на свои последние хорошие часы от Картье, что каждый в этом городе знал с точностью до одного доллара, сколько он получил при разводе.