Лиза Альтер - Непутевая Страница 24

Клем отвернулся и что-то пробормотал, одеваясь. Я ждала. Он медленно застегнул ветровку, повернулся ко мне и улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Как насчет «Ведра крови» завтра, жень-щина?

«Откажишь!» — кричал мне инстинкт самосохранения. — «Не встречайся с ним!» Но я не послушалась.

— Конечно.

— Кстати, — сказал он, когда мы вышли из бомбоубежища, — возьми вот это. — Он протянул мне свой именной серебряный браслет с выгравированными черными буквами «Клем Клойд». Я с гордостью надела его и щелкнула застежкой, словно кандалами.

Мы снова стали подругами с Максин. Я подражала ей во всем: нацепила глухой свитер с длинными рукавами, бюстгальтер с торчащими в разные стороны чашечками, маленький золотой крестик на золотой цепочке и прямую юбку, которая обтягивала мою задницу так туго, что даже когда я стояла, казалось, что я собираюсь садиться, и черные балетные тапочки, из-за которых походка казалась шаркающей. Все свое старое барахло — юбки, блузки, плащи — я отдала молодежной команде Иисуса, которая собирала деньги на поездку брата Бака в Европу в гости к сестрам и братьям.

Допев душещипательную «Как грустно, что ты обманул меня», Максин раскланялась и подсела ко мне. Клем грозил кому-то в противоположном углу своим швейцарским ножом.

— Красивая песня.

— Рада, что тебе нравится.

Я протянула Максин свой стакан, и она сделала приличный глоток.

— Ты знаешь, что совсем не похожа на остальных? — спросила она.

Я опешила.

— Я?

— Да. Никак не могу тебя понять.

— Ты?

— Помнишь, как ты пришла сюда в первый раз? — Я кивнула. — Для меня было настоящим шоком увидеть саму Джинни Бэбкок в дверях «Ведра крови».

— Для меня тоже.

— Я решила, что ты пришла посмеяться над нами.

— Да ты что?!

— Да. Ты была в модном плаще и все такое… Самоуверенная…

— Это от смущения. Я не знала, что делать. Прости, если я так выглядела. На самом деле я ни над кем не смеялась.

— Почему ты ушла из группы поддержки?

— Не знаю. Надоело. Дурацкое это занятие — размахивать флагом и орать «Привет!»

— Господи, да будь я на твоем месте… Как это ты бросила Спаркса ради Клема?

Я не верила своим ушам.

— Клем совсем неплохой.

— Но он не Джо Боб Спаркс!

— Да, но и Джо Боб Спаркс не Джо Боб Спаркс! — Она удивленно вытаращила глаза. — Не думай, что Джо Боб такой уж замечательный. — Мне стало стыдно, будто я предала и Джо Боба, и чиэрлидерство. Я думала, что Максин и клиенты «Ведра крови» взрослей и опытней школьников, но оказалось, что Максин тоже наивная дурочка.

Мимо столика прошел небритый, одетый в зеленую спецовку мужчина средних лет. Типичный чернорабочий с завода майора.

— Как дела, Гарри? — окликнула его Максин.

— Неплохо. Кто эта твоя подружка, Максин?

— Джинни Бэбкок. Майор Бэбкок — ее отец.

Мужчина опешил и сразу сел за наш столик. Я еле сдержалась, чтобы не врезать Максин.

— Ну, скажу я вам… — пробормотал он и протянул мне через стол руку в масляных пятнах. Я осторожно пожала ее. — Твой папа — это что-то! Я работаю на его заводе. Да, он великий человек — патриот и джентльмен.

— Ему было бы приятно услышать это, — промямлила я.

— Да, да, патриот и джентльмен, — мечтательно повторил Гарри. — Один Бог знает, как мы жили в Харлане. Я работал там на шахте. Ни одна собака не живет так, как мы. Кровля обвалилась, рабочие задыхались… Ни за что не вернусь обратно, хоть стреляйте! — Он внимательно посмотрел на меня и совсем другим тоном спросил: — А что ты делаешь в таком месте, девочка?

— Мне здесь нравится, — возмутилась я.

— Нравится «Ведро крови»? — Гарри грустно покачал головой. — А папа знает, где ты?

— Нет. То есть да. То есть, он знает, что я бывала здесь раньше. А знает ли сейчас — понятия не имею.

— У меня две дочери, — устало вздохнул он, — и если бы они заглянули сюда, я…

— А что вы сами здесь делаете? — парировала я. — У вас есть дом, две дочери, а вы сидите здесь?

— Я уже ухожу, — виновато проговорил он и встал. — Приятно было познакомиться, мисс Бэбкок. Передайте своему отцу, что Гарри из Харлана передает ему привет. Только… — он замялся, — может, лучше будет сказать, что встретили меня где-нибудь в другом месте?

Однажды вечером в «Ведре крови» собрались любители петушиных боев. Стулья были поставлены в ряд, чтобы образовать стенку между зрителями и ареной. Человек десять сели, остальные встали за ними. На одном из столов лежали целые пачки долларов — ставки.

Двое крепких мужчин достали из мешков петухов: рыжего с черным хвостом и серого с белым. Стоило им увидеть друг друга, как перья на шеях встали торчком, словно воротники эпохи королевы Елизаветы. На желтых лапах блестели стальные шпоры. Мужчины отпустили бойцов, они подскочили и ударились в воздухе.

Вскоре комната огласилась криками: «Черт! Убей этого ублюдка! На куски этого рыжего паразита!» Зрители топали ногами, размахивали кулаками. Вокруг летали перья, капала кровь. Клем, сидевший передо мной, даже не заметил, когда я убрала руки с его плеч и отошла к окну.

В лунном свете поблескивали склонившиеся ивы. Мне нравился этот вид из окна. Вечером не было видно этого проклятого завода, который окутывал реку желтым туманом.

— В чем дело, детка? — Флойд лениво откинул со лба черные волосы. — Не любишь смотреть на смерть?

— Наверное, не люблю.

— Странно. Не ты ли носишься повсюду со своим отчаянным дружком?

— Ну и что?

— А может, пора поискать другого? — он притянул меня так, что я уткнулась носом в парчовый жилет. Чего было еще ожидать от того, кто украл когда-то все наши комиксы о дядюшке Скрудже?

— Остынь, Флойд.

Он отпустил меня и засмеялся.

— Конечно, детка. Но когда тебе понадобится настоящий мужчина, дай знать Флойду.

— Договорились.

— Дать тебе еще французских штучек? Или у Клема уже не встает?

— Убирайся к черту! — разозлилась я.

Он затронул тему, которая не касалась никого, кроме нас с Клемом: наши сексуальные отношения, не доставлявшие радости ни мне, ни ему. Однажды он привязал меня за руки и лодыжки к деревянному настилу, в другой раз натянул мне на лицо чулок, как делают грабители. Еще как-то остановил «харлей» в лесу, раздел меня, заставил широко раздвинуть ноги и вонзился в меня, не слезая со своего леопардового сиденья и даже не выключив двигатель. Казалось, он сам не знает, в чем найдет удовлетворение. О том, чтобы доставить удовольствие мне, не было и речи. Он испытывал ужас перед окончательным оргазмом, как он это называл. Ужас, который сковывал его и не давал довести до конца ни одну попытку овладеть мной.

…Двое мужчин поймали своих искалеченных, истекающих кровью, но еще живых петухов. Я не знала и не хотела знать, кто победил.

— Пора, ребята! — скомандовал Флойд.

Все засуетились, будто он щелкнул хлыстом. Стулья вернулись к столам, клиенты расселись вокруг них, словно и не было кровавой битвы.

Флойд поднял крышку люка, двое мужчин вытащили оттуда бочонок и открыли кран. Я услышала, как выливается из него в отверстие в полу «домашнее пиво». Клем собрал со стола бумажные стаканчики и выбросил в люк.

Кто-то постучал в дверь, ведущую в другую комнату, и вскоре оттуда вышли Максин, негритянка и двое застегивающих брюки мужчин. Гитарист схватил гитару и сел на помост, к которому Клем прислонил фанерную вывеску «Проповедь протестантов-сектантов». Максин и негритянка тихо запели. Флойд, успевший повязать вокруг шеи черный шелковый платок, открыл огромную Библию и присоединился к певицам.

— Джинни, — позвал Клем. — Сюда!

Гитарист забренчал на своей гитаре, Максин и негритянка, покачиваясь в такт, негромко пели, а Флойд высокопарно декламировал: «И это сказал Господь…»

Неожиданно сверкнули красные огни, раздался вой сирен, дверь распахнулась — и в комнату ворвались, размахивая пистолетами, несколько полисменов. Не обращая внимания на поющих, они стремительно прошли во вторую комнату, потом вернулись и стали обнюхивать посетителей.

— «Каждый человек должен покориться авторитетам. Но нет авторитета выше, чем Бог. Кто противится авторитетам — противится Богу», — читал Флойд.

— О счастье мое! О счастливый день! — причитали Максин и негритянка. — Иисус пришел! Пришел и указал нам дорогу.

— Добрый вечер, шериф, — Флойд с самым невинным видом оторвался от Библии. — Всегда рады вам и вашим парням.

— Иди к черту, Флойд! — рявкнул шериф. — Снова ты нас опередил. Но не радуйся: рано или поздно мы тебя накроем. — Он повернулся и вышел, а вслед за ним его люди.

— Не обращайся ко мне за помощью, Джинни, — сказал мне на следующий вечер за ужином майор. — Не знаю, что ты намерена сделать, но молю Бога, чтобы ты сделала это прежде, чем во что-нибудь влипнешь.