Максин Барри - Лёд и пламень Страница 26

Линнет была потрясена. Ее бледное лицо еще больше побледнело, а глаза еще сильнее расширились.

— О Боже! Какой ужас! Извини. Я просто не знаю, что сказать.

— Линнет — медсестра, — вмешался Хэдриан, стараясь перевести разговор на другую тему. — Она диетолог и физиотерапевт. Ты можешь ей доверять, Брин, и обращаться к ней за помощью. А у тебя, Линнет, будет еще один птенчик, с которым можно понянчиться, — добавил он, уверенный, что та правильно его поймет. Она поняла и кивнула в знак согласия. Брин явно нуждалась в моральной поддержке, и женщина готова была ей помочь.

Отправившись на кухню, Брин приготовила еще чашку чая.

— Сахар положить? — спросила она у Линнет.

— Спасибо, не надо.

Брин посмотрела на ее стройную фигуру и только вздохнула.

— А я вот не могу без сахару.

У Линнет вспыхнули глаза, и легкая улыбка скользнула по губам. Эта Брайони Роуз была еще, в сущности, слабой девочкой, которой надо руководить. И Линнет почувствовала это. Она должна быть тактичной, конечно, но это у нее есть — такт, твердость, доброта, сочувствие.

— Что ты думаешь об этой квартире? — спросила она бодро. — Красиво, не так ли?

Брин кивнула.

— Но Равенхайтс… — Она запнулась, внезапно вспомнив, что Линнет никогда не видела Равенхайтса. И сама она никогда не увидит его больше. Хэдриан, сидевший напротив, напрягся, а когда Линнет посмотрела на него вопросительно, быстро пояснил:

— Это ферма. Брин вынуждена была продать ее.

Голубые глаза Линнет потемнели, когда она перевела взгляд на молодую девушку, поникшую над чашкой.

— У тебя голова, наверное, должна идти кругом, — проговорила она мягко. — Ну, а где же твой отец, Брайони? От Хэдриана я слышала, что он прожил на ферме всю свою жизнь. — Еще не закончив говорить, она снова поняла, что опять сказала что-то не то. Боже милостивый, что же еще могло случиться с этой бедной девочкой?

— Мой отец умер пять дней назад, — произнесла Брин оцепенело.

Линнет проглотила комок в горле и ничего не ответила. Ее сострадательное сердце сжалось, когда она подумала, через что должна была пройти эта бедная девушка. Она потеряла все, что было ей дорого. Брайони явно сельская девушка, и ей трудно будет адаптироваться в городе. Она застенчивая и чересчур полная, но все-таки хорошенькая, возможно даже очень хорошенькая, если по-настоящему заняться ею. Но она явно нуждалась, отчаянно нуждалась в том, чтобы создать новую жизнь для себя.

Да, именно в этом суть. Новую жизнь. Новую внешность. Новое ощущение самой себя Во взгляде Линнет появилась профессиональная цепкость, когда она снова взглянула на Брайони Роуз, и, чувствуя это, та вопросительно подняла глаза. В глазах Брин было страдание, но ощущалась и какая-то сила, и Линнет поняла, что с этой девушкой надо говорить прямо и откровенно.

— Я представляю, какой красивой могла бы ты быть, — сказала она и сразу увидела, насколько ее молодая собеседница потрясена этими неожиданными словами. Так она и думала. Брайони считала себя безнадежно толстой и безобразной и давно уже свыклась с этой мыслью. — Брайони, ты станешь очень красивой, если сбросишь вес. — И видя, что Брайони не поверила ей, Линнет постаралась это пояснить: — Начнем с азбуки. Волосы, согласно всем экспертам в области красоты, важнее всего, а они у тебя просто роскошные, разве я не права?

Брин протянула руку к своему конскому хвосту и перекинула его вперед, наклонив голову, чтобы получше разглядеть. Это были просто ее волосы — жесткие, склонные становиться жирными, если она не мыла их каждые два дня. Что в них такого привлекательного?

— Следующая по значимости вещь — это глаза, — продолжала Линнет, протягивая руку и снимая с носа Брайони ее ужасные, в темной оправе, тяжелые очки. — Мне никогда не доводилось прежде встречать таких глаз, как твои. Они…

— Карие, — сказала Брин равнодушно.

— Нет, не просто карие, — возразила Линнет. — Скорее, оранжевые, золотистые… О, я даже не знаю, как описать их, но тот, кто видел их однажды, уже не забудет никогда. Давай перейдем к чему-нибудь полегче. Телосложение у тебя очень крепкое, а значит, здоровое. Стоит тебе лишь похудеть, Брайони Роуз, как у тебя появятся красивые очертания подбородка и щек. Я не эксперт, конечно, но я как будто наяву уже вижу, какой бы ты могла быть.

Она покачалась на каблуках, глядя прямо в лицо Брин ясными голубыми глазами и Брайони почувствовала вдруг, что комната начала кружиться вокруг нее. Если Линнет так считает, если она реально верит в то, что говорит… Неужели все это правда?.. О, если бы она была красивой!.. Глаза у Брайони загорелись, как у тигрицы. Если только она сможет стать красивой, ее шансы отомстить Кристоферу Джермейну удваиваются. Нет, утраиваются, учетверяются!.. Странная, никогда прежде не свойственная ей улыбка появилась на ее лице. И на этот раз ей действительно было отчего улыбаться.

Винс подогнал машину прямо к ферме Равенхайтс, и Кристофер, сидевший на заднем сиденье, почувствовал, что сердце у него дрогнуло. Он не знал толком отчего. Не ожидая слишком теплого приема, поскольку для Джона и Брин Виттейкер он не был особенно желанным гостем, Кристофер все же был уверен, что ему удастся убедить их пойти на обмен. Ферма, которую он подыскал для них, расположена в тридцати милях отсюда в Дакворте и по площади не меньше, чем Равенхайтс. К тому же он готов еще доплатить.

И вот теперь, когда он хорошенько рассмотрел Равенхайтс, глаза его удивленно расширились. Дом старой постройки и очень величественный, совсем не то, что тот новый, современный, который стоял на даквортской ферме. Да, немало он повидал, подумалось Кристоферу, когда он вылез из машины и встал посреди двора. Ветер свистел между амбарами с каким-то жутковатым звуком, от которого Крис невольно поежился. Все это выглядело, как финальная сцена из трагедии, когда главных действующих лиц уже нет в живых.

Подобные старинные постройки объявлялись обычно памятниками архитектуры и не могли быть снесены. Да и жалко было бы сносить такую древность и красоту. Сова вылетела из слухового окна на чердаке и бесшумно заскользила вдоль крыши фермы. Он увидел старый колодец, но сам дом был покинут. Брошен. И это вызывало чувство горечи и разочарования. Ему вспомнилась пара глаз цвета тлеющих углей и по-тигриному выразительных. Женщина, которую он едва успел разглядеть, тем не менее произвела на него сильное впечатление. Но, увы, ее нет уже в старом доме. Жизнь ушла отсюда, ушла безвозвратно, и в этом была какая-то боль.

Медленно Кристофер прошел к одному из окон, которое, как оказалось, было окном кухни, и заглянул внутрь. В полумраке он увидел старинные плиточные полы, дубовую мебель из цельного дерева, стены с потемневшей от времени краской. Точно окно в далекое-далекое прошлое.

Неожиданно он замер, как случалось всегда, когда ему в голову приходила новая идея. Он снова заглянул внутрь и неторопливо прошелся по двору. Это место было как бы капсулой времени, кусочком застывшего прошлого, и теперь он знал, что именно он с ним сделает.

ГЛАВА 12

Автомобиль доставил Мэрион прямо на взлетную полосу. Этот самолет, принадлежавший компании, был у них не единственный, но отец предпочитал летать на своем собственном — старой «Дакоте-10».

Самолет взлетел точно вовремя, и через несколько минут она начала расслабляться. Мэрион ненавидела летать на самолетах и была рада, что захватила с собой легкое успокоительное. Она как раз задергивала шторки иллюминатора, когда появился стюард. Это был невысокий, но очень приятный молодой человек.

— Вам солнце слепит глаза, мисс Вентура?

Мэрион улыбнулась.

— Нет. Скорее, просто малодушие. Не могли бы вы задернуть все шторки и включить свет?

Стюард кивнул.

— Конечно. А вы можете уже отстегнуть привязной ремень.

Мэрион так и сделала.

— Когда мы будем в Берлингтоне?

— Часа через два, мисс Вентура. Могу я что-то сделать для вас?

Мэрион взглянула на него, и их глаза встретились. Сердце ее забилось быстрее, но тут же сразу успокоилось. Он тоже словно бы внезапно осознал возможную двусмысленность в своих словах, но реакция была совершенно иной. В его глазах мелькнул явный испуг.

— Я имел в виду чай, кофе, может быть, бокал вина или коктейль?

— Благодарю вас, — улыбнулась она. — Чашку кофе, пожалуйста. Черный и без сахара.

Как только он ушел, Мэрион положила на маленький столик перед собой портфель и достала первую попавшуюся папку. Она все еще внимательно читала ее, когда стюард поставил перед ней чашку кофе и снова исчез.

Работа не шла. Мэрион резко откинулась в кресле и завела руки за голову. Стюард боялся ее, поняла она, и легкое разочарование охватило Мэрион. Внезапно ей сделалось грустно. Папка с досье на Кристофера Джермейна, которое она собиралась изучить, была отодвинута и забыта. Она взяла кофе слегка дрожащей рукой и неожиданно болезненно, как-то криво усмехнулась. Она пугала мужчин! Или, вернее, это делали деньги ее отца. Могущество ее отца. Ее наследство. Они все или пускали слюни от жадности, когда зарились на ее богатство, или пугались, как этот чудак. Мэрион слегка приоткрыла глаза, стараясь не поддаваться унынию, но настроение так и не поднималось.