Ольга Тартынская - Верь мне и жди Страница 34

К выступлению президента у меня уже все было готово, стол накрыт новой скатертью, приборы, бокалы и подсвечник с двумя свечами красиво расставлены. Шампанское ждало своего часа в серебряном ведерке со льдом. Сама я успела привести себя в порядок и принарядиться. Включив телевизор, я зажгла свечи и позвала тебя. Ты не откликнулся. Я попыталась сама открыть бутылку шампанского, долго возилась с риском не успеть до боя курантов. Наконец я ее победила и разлила пенящуюся жидкость по бокалам.

— Коля! — крикнула я в отчаянии, глядя на настенные часы. Ты опять не отозвался.

Я поспешила в кабинет. Ты спал на кожаном диванчике, умильно положив ладонь под щеку и свернувшись в клубок от холода: форточка была открыта.

— Коля! — негромко позвала я, но ты даже не пошевельнулся.

Я вздохнула, накрыла тебя теплым пледом и тихо вышла. Вернулась к столу. Куранты уже пробили. Я медленно выпила свое шампанское, потом взялась за твой бокал.

Глядя в телевизор на одни и те же надоевшие лица, которые пели и кривлялись по всем каналам, я незаметно выпила всю бутылку. Позвонила Шурка, потом Катя. Шурка была в гостях у подруги в Рязани. Катя пожаловалась на скуку: они сидели со Славиком вдвоем.

— Как твой звездный муж? Неужели дома встречает Новый год? — спросила она недоверчиво.

— Дома, — не стала я вдаваться в подробности.

— Что ж, не буду тебе мешать, — грустно сказала Катя.

— Не мешаешь! — пьяно воскликнула я. — Я тут чокаюсь с телевизором.

— Что ты делаешь? — по счастью не поняла подруга.

— Да нет, ничего, — пробормотала я. — Мне весело.

— Ну, я чувствую, ты уже хороша. Ладно, будь здорова. — И она отсоединилась.

Конечно, мне грех было жаловаться. Ты дома, со мной. Шампанское мне помогло пережить некоторое разочарование, только выпитого было много, чересчур. Я поняла, что напилась, когда попыталась убрать посуду. В момент просветления поймала себя на том, что набираю чей-то номер телефона. С трудом включив мозги, поняла, что собираюсь звонить Гошке. Тотчас бросила трубку. Кое-как добрела до кровати, забыв про неубранный стол, и рухнула как подкошенная.

Пробуждение, как можно догадаться, было весьма драматичным. Меня мутило отчаянно. К тому же я не разделась, легла в вечернем платье и туфлях, не смыв косметику.

— Женский алкоголизм куда опаснее мужского, — услышала я твой назидательный голос.

— Ох! — только и могла ответить я.

— Пей! — Я почувствовала у своих губ стакан с живительным напитком.

Он оказался отвратительным на вкус, я чуть не выплюнула проглоченное.

— Что это? — давясь, спросила у мужа.

— Пиво. Проверенный способ.

Я терпеть не могу пиво, но оно действительно принесло облегчение.

— Будешь спать дальше? — поинтересовался ты.

— Который час?

— Первый.

— Ночи? — удивилась я.

— Дня, глупыш. Я уже поел, выпил рюмку водки за Новый год. Все вкусно у тебя получилось.

— Оно вчера было вкусно, — пробормотала я, с трудом разлепляя глаза.

— Почему не разбудила? — В твоем голосе я уловила смущение.

— Пожалела. Ты спал как младенец. Ручку под щечку, вот так…

Я снова начала проваливаться в сон. Мутить перестало, но некоторая прострация оставалась: я все еще была пьяна. И вдруг я почувствовала, как ты снимаешь с меня туфлю, вторую, потом чулки… Потом целуешь голую ножку, отчего по всему телу у меня бегут мурашки. Расстегиваешь «молнию» на платье. Я еще не до конца проснулась и во мраке спальни смутно различала твой силуэт. Успела дотянуться рукой до прикроватной тумбочки, нащупать мятные освежающие леденцы и сунуть парочку в рот, чтобы заглушить перегар. Твои мягкие губы с трещинкой от раны оказались в опасной близости с моими, и уклониться от поцелуя уже было нельзя. Я подурачилась и повоевала немного, прежде чем сдаться на милость победителя. Победитель оказался не очень-то милостивым…

Потом мы почувствовали зверский аппетит и перебрались к праздничному столу. Я освежила подвявшие закуски и салаты, разогрела рыбу. Ты достал из холодильника новую бутылку шампанского, открыл ее с хлопком, отчего я спряталась под стол, наполнил мой бокал. Себе налил водки. Мы выпили за Новый год. Тут я заметила, что приготовленный тебе подарок лежит под елкой в нетронутом виде.

— Почему ты не посмотрел подарок? — воскликнула я.

— Подарок? Какой? — удивился ты.

Я указала под елку. Ты достал сверток в яркой блестящей бумаге, развернул его, раскрыл коробку. Бинокль по нравился тебе, это было очевидно. Ты, как мальчишка, играл с ним, разглядывал клеймо позапрошлого века и гром ко восторгался.

— Спасибо, малыш. — Вид у тебя был растроганный и смущенный. — А я, знаешь… С этими зубами все забыл… Но обязательно что-нибудь подарю тебе.

Я бросилась тебя целовать с патетическим восклицанием:

— Вся моя жизнь с тобой — подарок судьбы! На что мне еще?

— Эй, эй! — смеялся ты. — Решила замучить мужа в отместку за испорченный праздник? Дай хотя бы поесть, силы восстановить…

Шампанское опять ударило мне в голову, на старые дрожжи. Я развеселилась. Ты был мой, мой. Хотя бы сегодня, до вечера. И ночь, целая ночь…

Однако ты включил мобильный телефон, и нашему уединению пришел конец. Шквалом обрушились звонки. Ребята звали тебя в студию, они собирались там, чтобы вместе отметить праздник. Отказываться было нельзя. Я не стала спрашивать, можно ли мне поехать с тобой. Праздный вопрос. У вас там намечался мальчишник. Что делать? Ребят ты не стеснялся как близких тебе людей, а посторонних в студии не предполагалось. Когда я стояла в холле, провожая тебя, нечаянно глянула в зеркало и ужаснулась — тушь размазалась, от помады остались только воспоминания. Краше в гроб кладут.

— Отдохни, отоспись, — посоветовал ты, прощаясь.

Это значило, что ночевать ты не придешь. Ну что ж…

Я вернулась к столу и допила шампанское из бокала, потом из бутылки. Так легче было перенести новое разочарование. А что, думала я, как, оказывается, просто все! Выпил — и никаких душевных мук. Сколько я терзалась ожиданием, ревностью, одиночеством и тоской по тебе! Почему мне раньше не приходило это в голову? Я все думала, что мне лечиться надо, а тут все так просто, оказывается! Выпил — и все переживания теряют остроту. Даже некоторая веселость появляется, терпимость. Ну не дураки же те люди, которые заливают горе водкой! Сколько их, таких.

Есть еще наркоманы, но они, мне кажется, от скуки маются, ищут ярких впечатлений. Это не то. Им не нужна душевная анестезия, наоборот, острые ощущения, сногсшибательные эмоции. Нет, мне хватает чувств сполна, с излишком. Мне бы голову отключить и душу эту вечно ноющую придушить.

Каламбур: душу придушить! Надо будет тебе рассказать потом. Я рассмеялась. Нет, забуду, надо записать! Я стала искать ручку и листок бумаги. Почему-то зашла в твой кабинет, он ближе. Стала рыться на твоем столе, ручку нашла с трудом. Кто нынче ручками пишет? Все долбят по клавиатуре. Это удобно, не спорю. Как раньше тяжело было читать рукописные труды, ведь почерки бывают ужасные! То ли дело теперь: приносят диски, где все набрано, как в типографии. И книги не нужны…

На чем же записать? Я пошарила в ящике письменного стола в поисках чистой бумаги. Наткнулась на пачку писем, машинально вынула из верхнего конверта листок, и в глаза бросились начальные строчки: «Дорогой, любимый Коля! Прости, что долго не писала…»

Нет, не надо! Я отбросила письмо, как мерзкую жабу. Я не хотела ничего знать. Придя немного в себя, я положила письма на место. Никак не могла вспомнить, зачем сюда пришла. Новая боль проступила сквозь хмель, требовалось усилить анестезию. Я вернулась на кухню, поискала в холодильнике шампанское, не нашла и принялась за твою водку. Непривычная к крепким напиткам, скоро утратила всякую чувствительность и уснула прямо за столом.

Любимый, ты ничего об этом не знаешь и мог бы не узнать. Но я решила рассказать тебе все. Ты должен знать, чтобы понять меня и простить. Я обманула тебя, любимый…

Когда на следующий день ты вернулся, я мирно спала в постели. По счастью, за столом было неудобно и я проснулась рано утром, умылась, сняла с себя наконец вечернее платье и заползла в кровать. Стол так и стоял неубранным третьи сутки. Мы проспали почти весь день, а это был последний день, когда ты сидел дома.

Тебе очень быстро и качественно сделали зубы по новой технологии. Улыбка твоя немного изменилась, потому что исчез небольшой зазор между передними зубами. Ты чувствовал себя много лучше и радовался как ребенок возврату к нормальной жизни. И ты снова уехал, оставив меня одну, без определенных занятий и в тоске по тебе.

Дом опять сделался чужим. Только возможность слушать твои записи и смотреть видео на огромном экране хоть как-то мирила меня с жизнью. И еще вино, от водки мне было плохо. Целыми днями я сидела с бокалом в уютном кресле, тянула вино и смотрела на экран. Еще плакала иногда, но это были пьяные, умильные слезы. Остановить меня было некому, потому что никому на всем свете не было до меня дела. А ты катался на сноуборде в Швейцарских Альпах.