Сьюзен Льюис - Западня Страница 51

— Наверное, и то, и другое. Хотя нет, дело все-таки в наркотиках. Она принимала героин. Весьма прискорбно.

Бронвен понимающе кивнула.

— Вы не могли бы рассказать о ее жизни в тот период? С кем она встречалась? Где проводила свободное время? И все такое прочее.

— У нее было много поклонников, главным образом американцев. Я дам вам полистать личные дела. Возможно, вы разыщете кого-нибудь из ее однокурсников, расспросите, куда они ходили развлекаться.

— Вы очень добры. — Бронвен прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть зевок. — Извините. Это все жара. Мы хотим съездить в ту деревню, куда ее отвез американский студент. Знаете это место?

— Песетто ди Питторе? Боюсь, что плохо.

— Значит, вам не известно, зачем Оливия туда отправилась?

Серджио пожал плечами. Бронвен задала следующий вопрос:

— Вы не могли бы набросать портрет Оливии — я имею в виду словесный? Как она выглядела, когда жила во Флоренции? Как себя вела?

Он улыбнулся.

— Слова — не моя стихия. Однако попытаюсь. Она была очень… как это называется… похожа на статую… статная! Да, вот именно статная — рослая, с великолепной осанкой и выразительными глазами — когда не принимала наркотики. Когда она только приехала, в них было что-то зловещее. У нее были прекрасные белокурые волосы и очень красивые черты лица… опять-таки не всегда. Наркотики вызывали в ней прилив жизненной энергии. Многие искали ее общества: ведь она была сумасшедшей.

— В каком смысле?

— Я неточно выразился. Пожалуй, здесь подошло бы — «сумасбродная». Студенты таких любят. У нее была экстравагантная манера письма, граничившая с… может быть, даже богохульством.

— В чем это выражалось?

— Предпочел бы не распространяться на эту тему. Я — католик и не выношу кощунства.

— Понятно, — произнесла Бронвен и вдруг схватилась за живот. — Простите, я могу воспользоваться ванной? Мне плохо…

— О, разумеется. — Серджио соскочил с подоконника и отвел ее в ванную.

— Большое спасибо, — послышалось оттуда. Захлопнулась дверь. Серджио вернулся в студию.

— Солнечный удар, — ответил он на безмолвный вопрос Мэриан. — Напрасно она не последовала вашему примеру и не надела шляпу.

Мэриан растерялась. Уж не прибегла ли Бронвен к уловке? Но у нее был по-настоящему больной вид. Придется самой продолжать интервью. Серджио ничего не имел против.

— Итак? — Он снова занял свое место спиной к свету.

— Богохульство, — напомнила Мэриан. — Как вы думаете, почему она это делала?

— Из-за наркотиков. Хотя нет, это было бы слишком просто. Она словно пыталась выплеснуть на холст свою душу. Изгнать дьявола…

— Понимаю.

— Ее словно что-то беспокоило.

— Что-то случившееся в Нью-Йорке?

— Возможно.

Мэриан понимала: если подозрения Арта Дугласа оправданны и Серджио Рамбальди знал о том, чем Оливия занималась в Нью-Йорке, она ступает на зыбкую почву. Поэтому она простодушно улыбнулась и спросила:

— Интересно, что это могло быть? Может, она оставила там любимого человека?

— Я нахожу такое объяснение правдоподобным.

— Вряд ли. Ведь это не объясняет «богохульства», верно?

— У девушки с разбитым сердцем могло возникнуть ощущение, как будто Бог от нее отвернулся. Измена хоть кого выбьет из колеи.

Мэриан изобразила притворное волнение.

— Это могло бы стать эффектным поворотом сюжета. Вы не находите?

— Да, конечно. А все ее романы здесь, во Флоренции — реакция на предательство.

— У нее были романы?

— И довольно много. Как я уже сказал, она была очень красива — особой, волнующей красотой.

— Где-то Она сейчас? — промурлыкала Мэриан. И, не дождавшись ответа, притворилась, будто делает над собой усилие, чтобы вернуться в сегодняшний день. — Вы не могли бы вспомнить какой-нибудь интересный случай?

Пока Серджио углубился в воспоминания, Мэриан сокрушалась про себя, что не видит его лица. Неожиданно он расхохотался и поведал ей эпизод, когда Оливия явилась к нему домой, чтобы сказать, что не может заниматься с ним любовью.

— А вам бы хотелось этого, если бы она согласилась? — ляпнула Мэриан и покраснела. Однако он не стал слушать ее извинения.

— Да. Понимаете, я тоже увлекся. Она притягивала к себе как магнит. Возможно, вам пригодится для фильма — однажды я действительно предложил ей это. Мы были в доме-музее Буонаротти — срисовывали детали «Битвы с кентаврами». Оливия следила за движениями моей руки и вдруг призналась в любви. Я возразил: студенткам часто кажется, будто они влюблены в учителя. Но она настаивала: нет, это другое. Мужчине трудно устоять перед красивой женщиной. Я сказал, что хотел бы обладать ею. И мы продолжали работать. А через два дня она пришла сюда и сказала, что не может мне отдаться. Со мной в тот вечер была дама — почти жена; она привыкла к подобным выходкам со стороны студенток. Возможно, я покажусь нескромным, но в моей жизни такие случаи не редкость.

Скромно или нескромно, подумала Мэриан, меня это нисколько не удивляет.

— А эта дама… ваша жена… знала, что вы предложили это Оливии?

— Нет.

— Тогда эта сцена в картине может поставить вас в неловкое положение.

— Конечно. Но мы скажем, что это художественный вымысел ради оживления фильма.

Мэриан улыбнулась.

— При следующей встрече с Оливией вы…

— Я ее больше не видел.

— Вы знаете, что ее отец получил письмо, в котором говорилось, что она жива?

— Да, я читал в газетах.

— Письмо было подписано инициалом «А». У кого-нибудь из ее поклонников был такой инициал?

Серджио усмехнулся.

— Трудный вопрос. Бесчисленное множество мужских имен начинается с буквы «А». Я все же советую вам посмотреть личные дела студентов.

Вошла Бронвен — бледная, измученная.

— Прошу прощения. Это все жара.

— Конечно. Могу я вам что-нибудь предложить?

— Нет, спасибо. Мне гораздо лучше. Продолжайте, пожалуйста.

Серджио повернулся к Мэриан.

— Кстати, о букве «А». Вам не приходило в голову, что это могла быть женщина?

Мэриан растерянно посмотрела на Бронвен. Та ответила:

— Такое предположение возникало. Но почерковедческая экспертиза утверждает: писал мужчина.

Серджио задумался.

— Я бы все-таки не стал полностью исключать такую возможность.

Хотя Мэриан по-прежнему не видела его лица, она почувствовала: он наблюдает за Бронвен. Возможно, даже — Господи, откуда это ощущение? — пытается направить ее по ложному следу.

— Мы ничего не исключаем, — ответила Бронвен. — Но записка вообще не будет фигурировать в картине. Это все бездоказательно.

— Понятно. — Серджио взглянул на часы. — К сожалению, мне скоро уходить. Так что если вы хотите еще о чем-нибудь спросить…

— Только о том, как Оливия приехала во Флоренцию, — перебила его Бронвен. — Если об этом еще не говорилось.

Мэриан мотнула головой.

— Она приехала одна? — спросила Бронвен.

— Насколько мне известно, да.

— Ей здесь нравилось?

— Понимаете, когда Оливия появилась в моей группе, она уже пользовалась широкой известностью у себя в Нью-Йорке. Возможно, она скучала по родине.

— Из-за своей популярности?

— Пожалуй.

— Почему же она уехала? — спросила Бронвен и вдруг снова побелела как мел.

— Она обратилась в Академию в официальном порядке. Признаюсь, я о ней не слышал. Теперь, конечно, другое дело: ее знает вся Италия.

— Разве Рабин Мейер не говорил о ней? — вырвалось у Мэриан. Она тотчас пожалела об этом.

— Рабин Мейер? Я не знаю никакого Рабина Мейера. Этот человек утверждает, что мы знакомы?

— Нет-нет, — заверила его Мэриан. — Просто при его профессии невозможно о вас не слышать. Я почему-то предположила, что это он порекомендовал вам Оливию… то есть вас Оливии.

Мысли теснились в ее голове. Известно ли кому-нибудь, что именно Мейер предложил отправить Оливию во Флоренцию? Или Арт Дуглас сообщил об этом по секрету ей одной? Как бы то ни было, Серджио Рамбальди отрицает знакомство с Рабином Мейером так же, как Рабин Мейер отрицал знакомство с Серджио Рамбальди. «Я имею в виду личное знакомство, — уточнил владелец художественной галереи, — но, конечно, я не мог не слышать о нем как о прославленном художнике». Но Арт Дуглас утверждал, будто между этими двоими существовала некая связь — вроде бы они оба причастны к исчезновению Оливии.

Еще немного — и она выдаст и себя, и Арта Дугласа!.. Мэриан воздела руки к потолку и засмеялась.

— Господи, я все перепутала!

Но она только подлила масла в огонь.

Однако, когда Серджио с безмятежным видом отошел от окна, она почувствовала облегчение. Он приблизился к Бронвен и участливо положил ей руку на плечо.

— Вам бы следовало вернуться в отель.