Екатерина Гринева - Гений страсти, или Сезон брачной охоты Страница 12

– Ну вот! Теперь ты еще и жизнь свою обустроишь, – с неким непонятным раздражением прокомментировала это событие моя мать. – Сестру и мать совсем тогда забудешь. Все на мужа и детей станешь тратить.

Спорить мне не хотелось. Да и с «устройством жизни» как-то пока не получалось. Ни какими-то романами, ни влюбленностями я похвастаться не могла. Был один студенческий роман, начавшийся в конце весны и закончившийся в начале осени. Было лето в деревне; длинная пыльная дорога, лес и деревянная изба, где обитала старая глухая бабка лет восьмидесяти. Роман тот был скучным, необязательным и «проходным». В памяти ничего не осталось, кроме летней жары, от которой я спасалась во дворе под навесом сарая; запах старой избы, кислый и сырой, и Дима Прошкин, который раскидывал свою одежду где попало, а я ходила за ним и складывала ее стопками на стулья под странным немигающим взглядом бабки. Самыми запоминающимися стали наши походы на речку и в лес. Темная вода с легкими пенными завитками и холод земляники, таявшей на губах…

Потом были случайные мужчины, до полноценного романа дело как-то не доходило, все ограничивалось короткими бестолковыми встречами. Мне кажется, виной тому была неспокойная обстановка в доме, когда я представляла собой сплошной комок нервов и поэтому свою нервозность невольно выплескивала на мужиков. Я пыталась рассказать им о своей жизни, надеясь на их сочувствие, а в ответ получала лишь равнодушные, а то и укоризненные взгляды.

– Слушай! Я же тебя не парю, – бодро откликнулся как-то один женатик, которому я пожаловалась на свою мать и на сестру. – Моя жена вечно от меня денег требует, второй ребенок без конца болеет, теща меня поедом жрет. Разве это жизнь? Я пришел к тебе, чтобы немного отвлечься, а ты своими проблемами меня грузишь…

Переехав в собственное жилье, я надеялась, что теперь, при наличии полноценной жилплощади, моя личная жизнь обретет другие формы и другой вид – более благопристойный и стабильный. Но после пары встреч я поняла, что уже ничего не хочу. Ну совсем ничего! Расправившись со своими проблемами, я отнюдь не возгорелась желанием решать чужие. А потом, я никак не могла взять в толк – почему взрослые здоровые дяденьки начинают мне жаловаться на всех и вся: на шефа, на жену, на нехватку денег – и хотят, чтобы я их жалела и понимала. Выслушивала и смотрела на них с обожанием в глазах? Жалеть, понимать и обожать мне категорически не хотелось! Напротив, хотелось сказать все как есть, «срубить» правду-матку. В ответ на такие мои речи мужички мгновенно обижались и смотрели на меня опять-таки с молчаливой укоризной в глазах.

Постепенно все мужчины начали у меня ассоциироваться с большими собаками, которых все почему-то обижают, а они, вместо того чтобы зарычать, укусить или оскалить зубы, смотрят на мир большими печальными глазами, постукивая о землю хвостом и жалобно поскуливая.

Вокруг меня образовалась пустота. Никому не хотелось ясных и решительных действий – со своей собственной стороны. Хотелось стабильности и прочности, многолетних жалоб и кисло-сладких дум о том, что «среда – заела» и «жизнь – обманула».

В одиночестве я нашла и свои прелести: я принадлежала только себе, и это было восхитительно опасным чувством! Я могла делать все, что мне хотелось, без оглядки на глупые советы и чье-то мнение.

А что касается квартиры, то, если бы не кризис 2008 года, я могла бы купить себе приличную хату в хорошем доме. Но случился этот финансовый обвал, и мне пришлось срочно спасать свою фирму от банкротства: рекламный рынок пострадал в первую очередь, и объем заказов катастрофически упал. Тогда в качестве спасительной меры мне пришлось продать акции фирмы Васильеву, который подвернулся мне так кстати и так вовремя. Отныне я не была единоличной хозяйкой «Белого квадрата», но, снявши голову, по волосам не плачут, так гласит народная мудрость…

Я вылезла из ванны и вытерлась мягким полотенцем. Хотелось есть. Думать о случившемся не хотелось категорически, я была выпотрошена, выжата, и в голове маячила спасительная мысль, что, если я усну, завтра все может быть и по-другому.

Теперь от того, найдется ли ролик, зависела и моя жизнь…

Утром меня разбудил телефонный звонок. Аппарат настойчиво и требовательно звонил и звонил, не умолкая.

Просыпаться мне решительно не хотелось, и я уже собралась повернуться на другой бок, как услышала в автоответчике голос Васильева:

– Владлена! Сними трубку! Ты мне срочно нужна.

Я вспомнила о пропаже ролика и о тех ребятах, которые меня предупредили…

Васильев узнал о ролике, похолодела я! Я вчера забыла предупредить своих сотрудников, чтобы они не болтали, но это и так было понятно: мы все – взрослые люди, случилось ЧП, и не в наших интересах трепать об этом налево и направо. Мы – агентство серьезное, и заказчики у нас серьезные. Иначе наш рейтинг опустится ниже плинтуса. Но все равно, я должна была их предупредить!

И кому понадобилось взять этот ролик? А главное – зачем? Ответ напрашивался только один – чтобы продать его нашим конкурентам и те поехали бы с ним в Канны. И кто же этот иуда?

– Владена! – вновь позвал меня Васильев.

Васильев был исключительно деловым человеком и как всякий деловой человек больше всего на свете ценил две вещи: время и деньги. Я поспешно сорвала трубку с аппарата.

– Алло! Я у телефона, Дмитрий Алексеевич.

– Это хорошо. Подъезжай сегодня в лобби-бар гостиницы «Балчуг Кемпински». К шестнадцати ноль-ноль.

– А что там такое?

– Переговоры с заказчиком, – лаконично сказал главный акционер. – Можешь своего заместителя взять. Для большей солидности. – И он дал отбой.

Черт! Черт! Черт! Какие еще переговоры в субботний день?! Он что, совсем рехнулся? Но Васильев – он такой, если надо, он и из-под земли кого угодно достанет. Интересы дела – превыше всего, написано у него на лбу (и на всех других частях лица и тела).

Я набрала номер Гриши.

– Гриш, сегодня у нас деловые переговоры с заказчиком намечены…

– А что? – почти агрессивно ответил мой зам. – У нас уже трудовые субботники завелись?

– Звонил Васильев. Дал мне указание приехать и взять с собой тебя.

– Васильев?

Тут уж я разозлилась.

– Скажи еще, что ты в первый раз эту фамилию слышишь! Тебе по слогам повторить или сойдет и так?

– Не глухой. Правда, у меня были другие планы на вечер, и трудовой подвиг в них никак не вписывается.

– У меня, представь себе, тоже были другие планы! Не один ты такой умный и занятой. Так что мы – коллеги по несчастью, и ничего поделать я здесь не могу.

И тут мой исполнительный и верный Гриша заканючил:

– Слушай, Влад! А мое присутствие обязательно?