Наталия Орбенина - Ледяная дева Страница 15

И тут она осеклась и вся аж затряслась.

— Ведь Грише-то отказали! Отказали из-за твоего греха, твоего позора!

— Полно, дело молодое, перемелется! — хотел отмахнуться Тимофей Григорьевич, кряхтя подымаясь с колен. Но жена вскочила и вцепилась в отвороты его сюртука.

— Нет, нет, Тимофей, они напрочь нам отказали! Нет теперь у нашего сыночка любимой невесты! Вон нас выставили, да еще с позором! И это твой позор, Тимоша! Стыдно-то как! Ах, как стыдно!

— Господи! Да что же ты как кошка вцепилась в меня! Порвешь! — он с трудом отдирал от себя побелевшие от напряжения пальцы жены.

— Сюртук жалеешь, тряпку! А меня, мою жизнь рвешь пополам! Топчешь без жалости!

Они вцепились друг в друга, и им уже было не разойтись.

— Гадкие! Гадкие оба! — вдруг раздался голос.

Толкушины замерли. В комнате стоял Гриша. Вернее, едва стоял на ногах. Он весь трясся от чувств, которые клокотали в его груди.

— Боже мой! Сыночек! — простонала Ангелина. По его лицу она поняла, что Гришу выставили из дома невесты.

— Не надо, маменька! Не подходите ко мне! — прохрипел юноша.

— Но ведь я, ведь я… — мать не знала, что и сказать мальчику в утешенье. Но что бы она ему ни говорила в этот миг, он ее не слышал. Его глодало горе и унижение.

— Оба вы виноваты. Не маленький я: понимаю, что если мужчина перестает любить женщину, то тут есть и ее вина, — бросил юноша несправедливый упрек матери.

— Господи, да как ты смеешь… — Ангелина без сил опустилась на стул. Ее сын, ее любовь и надежда, тоже предал ее.

— Однако же отсутствие любви не означает отсутствия ответственности перед семьей, уважения и чести. — Гриша прямо смотрел отцу в глаза.

— Мал еще мне указывать! Поживи с мое! Сопляк! Недорос еще до того, чтобы отец перед тобой ответ держал! Глупый маленький дурень! Выставили тебя, а ты и сопли распустил. Экая невидаль. Девица не досталась! Да таких тыщи, захочешь, любая твоя будет! Ты, с твоими капиталами…

— Мне не нужны ваши капиталы, — медленно и отчетливо произнес сын. — Мне вообще более ничего от вас не надобно. Я не могу больше находиться в этом доме, видеть вас обоих. Вы погубили меня, а ведь я так верил вам обоим, так любил вас! А вы, мои родители, лишили меня всего! Любимой невесты, своей любви! Вы лишили меня семьи! Теперь и денег никаких не надо, на них счастья не купишь. Не купишь новых родителей. И любви! — Гриша захлебывался словами и слезами.

— Гриша, сынок, — у Тимофея от волнения перехватило голос.

Но Гриша стремительно выбежал из комнаты.

Тимофей в отчаянии огляделся вокруг. Жена без чувств лежала на диване, и вокруг, как ему померещилось, громоздились обломки их прежней счастливой жизни.

И все ради нее, ради Изабеллы, ради ее тела, ради ее шальных глаз. Огромная плата, непомерная цена. Но расчетливый купец в душе Толкушина уступил страстному любовнику.

Глава 10

Маленькое сообщество по поиску счастья пришло в величайшее волнение, когда Соня Алтухова в первый раз получила приглашение от своей подруги и благодетельницы погостить в Петербурге. Незадолго до отъезда только и разговоров было, что о столице. И ведь нешуточное дело! Надо гардероб подобрать, чтобы не совсем провинциалкой выглядеть. Тут самое главное не ошибиться с фасонами, не пошить случайно старомодного платья из завалящего журнала. А шляпки? Это просто головная боль! Матрена сбилась с ног, собирая свою любимицу в дорогу.

Подружки Калерия и Гликерия пребывали в нервном возбуждении. Между собой они уже сто раз обмолотили язычками, как несказанно повезло Софье, как несправедливая судьба в лице необразованной миллионщицы обошла их персоны. Чем Софья лучше, они тоже могли давать уроки кому угодно!

Каждый день поодиночке или вместе они навещали подругу, чтобы узнать, как идут приготовления к поездке. А как же иначе, ведь надобно надавать кучу полезных и бесполезных советов и наставлений. Как себя вести со столичными сердцеедами, как расставить сети и изловить богатого жениха, как произвести фурор в столичном обществе и свести всех с ума. Словом, все то, в чем милые дамы совершенно были беспомощны и несведущи, они упорно советовали своей юной подруге.

— Ах, дорогая, как я вам завидую! — вполне искренне созналась директорская племянница. — Я мечтаю о столице, но дядюшка всегда так занят, так занят, что у него совершенно нет времени вывести меня в Петербург.

При этом Гликерия, конечно, умолчала, что жалостливый дядя, стоически взвалив на себя ношу ее воспитания и содержания, категорически отказался тратиться на выезды и балы. Дома еще куда ни шло, но чтобы тратить деньги и ездить в столицу искать женихов? Увольте! Уж как-нибудь да сами образуются. И как Гликерия ни умоляла дядю, он был непреклонен, полагая, что и без того облагодетельствовал племянницу без меры, сделав, по сути, хозяйкой дома и наследницей.

— Я уверена, что, если бы я хоть на минуточку там оказалась, я бы не упустила своего счастья! — продолжала вздыхать Гликерия.

— Ах, милая моя Гликерия! — засмеялась в ответ Софья. — Тебя послушать, так все столичные женихи, молодые и старые, только того и ждут, когда им на глаза попадутся барышни из провинциального городишки, и все они дружной толпой устремятся к нашим ногам! У них там, почитай, своих хватает!

— Как же, хватает! — Гликерия уперлась руками в крутые бока. — А Толкушин-то за невестой куда приехал из Петербурга? То-то! В наш Энск!

— Ангелине просто повезло!

— Так почему же и другим не повезет? — искренне недоумевала Гликерия.

— Повезет не повезет! Вы, дорогая моя Гликерия Евлампьевна, только и мыслите о женихах. Словно в столицу только затем и ехать нужно, чтобы женихов искать, — покачала головой рассудительная Софья.

— Соня, помилуй, а зачем же туда ехать-то, как не за удачной партией?

— К красоте прикоснуться, к величию. К музыке, книгам, театру. К людям интересным. К тому же я еду в дом подруги, которая нуждается в моей помощи и поддержке.

— Ты, Соня, всегда точно не в себе. Только тебе судьба улыбнулась, а ты намерена по сторонам глазеть, по театрам ходить, книжки читать да о чужих заботах думать!

— Гликерия, не шуми! Ведь молодые люди тоже в театр ходят!

— Ну! То-то же! Не зевай! Смотри, все расскажи подробно!

Вернувшись после рождественских каникул домой, Соня оказалась опять в центре всеобщего внимания. Вся гимназия гудела в ожидании рассказов о столичных приключениях, дверь дома Алтуховой не закрывалась. Даже сам директор встретил учительницу в широком коридоре, остановился и ласково поприветствовал: