Галина Романова - Преступно счастливая Страница 18

Что правда, то — правда, ей, а не ему захотелось горячих булочек с маком в сахарной глазури, которые выпекали в кулинарии за квартал от их дома. Она их обожала. И зараз могла съесть штуки три, а то и четыре. Сережа даже ворчал недовольно и предрекал ей в будущем громадных размеров задницу и жирную талию.

— Коровой ведь станешь, малыш. Жирной безобразной коровой!

— Но ты же меня тогда не бросишь? — пугалась сразу она и откладывала на край тарелки надкусанную сдобу.

— Не знаю, — его взгляд оценивающе проходился по ее ногам, бедрам и груди. — Может, тебе и полнота пойдет.

Если Сережа ее бросит, она жить не станет. В нем вся ее жизнь. Они давно уже стали одним организмом. Давно! Еще тогда, когда провернули свое первое дело, которое не принесло совершенно никаких проблем, зато принесло прилично денег. Сережа их тут же пустил в дело, и это принесло ему прибыль. А значит, и ей. Потом были еще займы у людей, которым они не вернули ни цента. И еще, и еще…

Мила тут же вспомнила о подруге, которую ловко надула, и настроение повысилось. И мысленно сложила кукиш, и тут же в мечтах покрутила им у Машкиного носа. Вот тебе, подруга, а не долг!

Она убрала мобильник обратно в сумочку, Сережа давно отключился. Нацелилась на бордюрный камень и ловко на него прыгнула. Потом осторожно, шажок за шажком мимо лужи, на дне которой подло поблескивал лед. Добралась до тротуарной бровки, снова прыгнула. Все удачно. Даже не забрызгалась.

Мила осмотрела сапоги. Ни пятнышка. Прошлась взглядом по подолу платья, едва прикрывающему колени. Выше легкий полушубок из стриженого кролика, не отличить от дорогого меха, точно. Небрежно уложенные наверх волосы — тоже ее фишка. И ей, и Сереже нравилось, когда из прически на воротник падают будто выбившиеся нечаянно пряди.

Ну что сказать? Отлично выглядит! Кто признает в ней мошенницу со стажем? Вполне приличная девушка, милая и симпатичная. А за рулем его автомобиля, ну просто бизнес-леди! Сережа не часто, но все же разрешал ей брать машину. Сегодня был как раз такой случай. Он сонным голосом поторопил с завтраком, когда она засобиралась за сдобой.

Мила села за руль машины, через пару минут выкатила из двора и еще через семь минут затормозила возле кулинарии.

Заведение было не особо модным местом — открылось не так давно. Персонал изо всех сил старался завоевать клиентов, каждый день все свежее, оставшееся от вчера, было по бешеным скидкам.

— Вам как всегда?

Николай — парень, который почти всегда ее обслуживал, — улыбнулся.

— Да. Семь с маком, четыре с яблоками. И во-он то невероятно красивое пирожное. — Ее палец ткнул в застекленную витрину. — Вишневое, я не ошиблась?

— Не ошиблись.

Продолжая улыбаться, Николай бережно паковал в тонкую бумагу булочки.

— А я прежде не видела никогда у вас таких пирожных, — тянула Мила не своим, капризным голоском, которым, как ей казалось, должна была обладать владелица огромного состояния, могущая себе позволить и свежую выпечку по утрам, и много всяких еще капризов.

— Вы правы. Новинка.

Николай подхватил щипцами вишневое пирожное в сахарной пудре, бережно поставил его в пластиковую коробочку. С легким щелчком ее закрыл. Назвал сумму. Мила протянула ему деньги, взяла пакет, повернулась и… едва не упала в обморок.

Машка! За ее спиной стояла Машка!

Чуть поблекшая с их последней встречи — с синими полукружьями под глазами, странной бледностью и бесцветными губами, но все равно вызывающе привлекательная ее подруга детства стояла за ее спиной и смотрела на нее так…

В общем, Мила сразу поняла, что шансов оправдаться у нее не будет. Машка ей не поверит ни за что! Не сработает ни одна легенда!

— Ой, Маша, привет, — слабо улыбнулась Мила и сделала осторожный шаг от прилавка. — Надо же где увиделись, н-да…

Она честно надеялась на чудо. Надеялась, что Маша выйдет вместе с ней из кулинарии. И уже там — на улице, возле машины — закатит ей скандал. Ну, накричит, ударит по щеке, обзовет лгуньей, мошенницей, потребует вернуть ей деньги прямо сейчас. Мила была готова ко всему. И даже деньги готова была вернуть. Они с Сережей их еще даже не трогали.

Но то, что устроила эта дрянь…

— Не на мои деньги гуляем, Людмила? — достаточно громко для того, чтобы услышали все, кто находился в помещении, спросила Маша. — Что там у нас? Ага! Свежие булочки с маком, яблоками! Вишневое пирожное, которое стоит столько, сколько бизнес-ланч в центре города! Красиво жить не запретишь, так ведь, подруга?

— Маша, я тебя прошу, — прошептала Мила, умоляя ту взглядом заткнуться и выйти вон.

Но она разве послушает! Встав так, чтобы преградить дорогу к выходу не только Миле, но и остальным посетителям, Машка уперла кулаки в бока и повторила:

— Красиво жить не запретишь, так, подруга? Особенно если это происходит за чужой счет! Не на мои ли деньги гуляем, подруга?!

— Маша, я тебя прошу! Давай поговорим на улице, — умоляющим шепотом просипела Мила. — Не надо здесь!

Ей сделалось нестерпимо жарко, она расстегнула полушубок, потрясла его за воротник, не помогло. Пот заливал лицо. Мила вытерла мокрый лоб ладошкой, прошлась по щекам, под глазами. На ладони остался след пудры и туши. Все смазалось! Она ненавидела себя за то, что выглядит жалкой. На нее смотрели все, кто был там. Все! И даже Николай, который несколько минут назад ей приветливо улыбался, как одной из постоянных клиенток, насмешливо прищурился. И даже не попытался вмешаться. Хотя…

Хотя что он может сказать этой стерве, раздувающей сейчас ноздри в ее сторону? Что? Она сама не знает, как ее остановить.

— Маша, не надо здесь, — проговорила Мила чуть громче.

Мало ли, вдруг этой дуре уши заложило.

— А почему нет?! Почему не здесь? Пусть все, кто тебя сейчас видит, знает, что ты мошенница! Господа! Слушайте все!

Маша повела руками вокруг себя, призывая аудиторию к вниманию. Могла бы и не стараться, подумала Мила с ненавистью. Сволочной народец жаждал продолжения спектакля.

— Несколько дней назад эта девушка просила у меня в долг, уверяя, что ее мужа поставили на счетчик бандиты!

Кто-то из присутствующих испуганно ахнул. Мила не видела кто, может, все тот же Николай ужаснулся тому, с кем так долго ему приходилось иметь дело.

— Она выпросила у меня на год три тысячи долларов. Без процентов, разумеется! — продолжала Машка, принявшись расхаживать взад-вперед возле выхода. — Уверяла, что у нее все так плохо, так плохо… И ребенок ее страдает. И что я узнаю пару дней назад, господа!

— Что?!

Точно Николай, его голос.

— То, что у нее нет и не было никогда никакого ребенка! Обманщица! Мошенница! — взвизгнула Машка и как шарахнет ей кулаком по левой груди. — Чтобы сегодня же деньги были у меня! Поняла меня?! А вы смотрите внимательнее, господа! Вглядитесь в это лицо! Может, кто-то уже пострадал от рук этой мошенницы! Обратите внимание!