Галина Романова - Преступно счастливая Страница 19

— Что?!

Точно Николай, его голос.

— То, что у нее нет и не было никогда никакого ребенка! Обманщица! Мошенница! — взвизгнула Машка и как шарахнет ей кулаком по левой груди. — Чтобы сегодня же деньги были у меня! Поняла меня?! А вы смотрите внимательнее, господа! Вглядитесь в это лицо! Может, кто-то уже пострадал от рук этой мошенницы! Обратите внимание!

Что было потом, Мила плохо помнила. Кажется, она набралась сил и смелости и оттолкнула Машку от двери и вырвалась на улицу. Прямо под проливной дождь, что после короткой передышки снова полил. А может, это не дождь, а слезы заливали ей лицо? Может, и не было никакого дождя в ту минуту? Потому что, когда она поехала на машине обратно к дому, где они с Сережей жили, дворники просто визжали, елозя по сухому ветровому стеклу.

Она забыла совсем о новых сапогах и двинулась прямо в центр огромной лужи, преграждавшей путь к подъездной двери. Лифта не было, и она пошла наверх пешком. Как-то открыла дверь своим ключом. Вошла в квартиру, заперлась на замок изнутри. Все машинально, неосознанно. В голове стоял странный гул, во рту было сухо, и еще сильно болела левая грудь, куда ударила Машка.

— Тебя только за смертью посылать, малышка. Где мои булочки, а? Чайник давно вскипел.

Сережа вышел в прихожую в одних трусах. Мощный, красивый, уверенный. Уже принял душ и побрился. От него замечательно пахло гелем для душа и лосьоном после бритья. Волосы влажные. Ей дико захотелось к нему на ручки. Чтобы он прижимал ее к себе, поглаживал по спине, рукам, груди и говорил, говорил, говорил что-нибудь хорошее, в чем она всегда черпала утешение. Он знал и всегда находил правильные, нужные слова. И она с ним никогда и ничего не боялась. Она делала, как он велел. И у них все и всегда выходило.

— Сережа-а-а… — Мила всхлипнула, съежилась, зажмурила глаза. — Сережа, все пропало!

— Ух ты! — Он шагнул вперед, чуть присел перед ней, осторожно взял за подбородок и потянул вверх, заставляя смотреть на себя. — А! Я понял, что пропало! Ты все же испортила сапоги, малыш! Все же наступила в эту лужу у подъезда. Ай-ай-ай, малыш!

И он тихонько засмеялся. Мила открыла глаза, удивленно уставилась на мужа, пытаясь сквозь слезы рассмотреть выражение его лица. Беззаботный, веселый, игривый, гладит ее по коленкам, расстегивает на ней сапоги, пытается снять.

Он что, не понимает?! Не понимает, что они пропали?! Или утешает ее таким образом?

— Сережа, перестань! — заскулила Мила, когда муж, поглаживая ей ноги, высоко задрал подол ее платья. — Перестань! Тут такое случилось!..

— Ну что могло случиться, детка? Что такого страшного, что могло заставить плакать мою малышку, а?

Сережа стащил с нее сапоги, поставил ее на ноги. Снял полушубок. Пригладил ей волосы, вытер лицо ладонью и, коротко чмокнув в губы, повел ее из прихожей в кухню. Там усадил ее за стол. Вытащил из пакета булки, которые она сильно помяла, когда прижимала пакет к себе. Пирожное с обсыпавшейся сахарной пудрой. Переложил сдобу на широкое блюдо. Налил жене чай, поставил чашку перед ней. Сел напротив.

— Ну, рассказывай, детка.

Сережа продолжал ободрять ее улыбкой. Не такой беззаботной, как пять минут назад, но все же.

— Что стряслось? — повторил он, потому что Мила, уткнувшись в чашку с чаем, молчала. — Машку, что ли, встретила? И она нашу машину увидела? И тебя в полушубке и новых сапогах? А? Я прав?

— Господи, Сережа! — Мила поперхнулась глотком чая, закашлялась, тяжело задышала, глядя на мужа во все глаза. — Откуда ты?..

— Это не сложно, малыш. — Блудливая улыбка продолжала играть на его губах. — Твоя подруга на настоящий момент — единственная угроза для нас. И даже не угроза, а так… Недоразумение!

Он весело фыркнул, дотянулся до ее рук, сжимавших чашку с чаем, нежно погладил по костяшкам пальцев.

— Ей тебе предъявить нечего, детка! Вообще нечего! Ты взяла у нее в долг денег и оставила расписку. Проблемы?

— Она при людях обзывала меня мошенницей!

— Ишь ты! А она честная, выходит! — Его взгляд вдруг сделался отстраненным и холодным, пальцы, соскользнув с ее рук, сжались в кулаки. — И много народу было?

— Прилично! — пискнула Мила жалобно и снова всхлипнула. — Я булки покупаю, а она… Как начала орать! Я на улицу, она за мной и… Знаешь, мы ведь не случайно там столкнулись, Сережа. Я вспомнила. Там все было как в тумане. Машка следила за мной!

— Следи-и-и-ла-аа?

Он поперхнулся этим словом, растянутым на гласных. И замер, уставив немигающий взгляд в заплаканное лицо жены. Мила затихла. Сережа так думал. А когда он думал, тревожить его не стоило.

— Почему следила? — спросил он, подумав.

— Она позвонила моей тетке. Так утверждает. Спросила, где меня можно найти.

— Зачем?

— Говорит, хотела еще чем-то помочь.

— Врет!

— Может быть, и врет, не знаю. Только тетка ей все растрепала. Что и ребенка у нас с тобой нет никакого. И что о наших с тобой трудностях она ничего не знает. Все, мол, у нас хорошо. Назвала ей наш адрес. Та и утверждает, что следила несколько дней за мной. За тем, как я — нищая — деньгами сорю! Дрянь, да, Сереж? — Мила вдруг широко зевнула и замахала ладошкой у открытого рта. Передернулась всем телом. — Теперь весь день стану зевать! Всегда так, когда понервничаю!

— А ты не нервничай, малыш. Не надо! — Сережа снова заметно повеселел. — Это она пускай целый год нервничает. Пускай мучается от мысли: отдадим мы ей деньги или нет…

— А разве мы отдадим, Сереж? — усомнилась Мила. — Никогда же не отдавали.

— Посмотрим. У нас много времени, детка. — Сережа напряг бицепсы, полюбовался, как они играют под гладкой кожей, улыбнулся жене. — Но расписку надо у нее забрать, малыш. Так ведь?

— Ага… Когда пожелаешь.

— Пожелаю уже завтра, малышка. Я подстрахую, а ты там пошаришь. Замочек квеленький у нее на двери. Я проверял. Завтра мы лишим эту тварь ее козыря. Лишим. А там посмотрим, как она станет с нас долг выбивать. Ага…

Она засмотрелась на мужа — красивого, надежного, умного. Вот в ком было ее спасение. За ним как за каменной стеной. С ним было беззаботно и счастливо, как в кино. И пусть дура Машка сколько угодно утверждает, что реальная жизнь пишет иной сценарий, не тот, что на экране. У Милы все не так. У нее все красиво! У нее, как в кино!

— Ну что? Успокоилась, малышка? — Сережа дотянулся правой рукой до ее щеки, нежно погладил. — Чай помог?

— Ну да, кажется. — Она поймала его пальцы, нежно поцеловала.

— Вот и отлично. Тогда иди к папочке…

Глава 10

— Пустышка, товарищ майор!

Голос Гришина показался Волкову до того неприятным, до того гнусавым, что он даже сморщился, как от лимонной дольки. Что за блажь, честное слово, делать преждевременные выводы!