Ирина Мельникова - Небо на двоих Страница 19

Почему на Кавказе люди говорят за столом друг другу столько приятностей? У русских все проще. «Ваше здоровье!» или «Ну, за…» – и все. Видимо, это исторически сложившаяся традиция. Она родилась из склада жизни вечно враждовавших и в то же время ненавидевших вражду людей, скорее всего, как следствие многовековой кровной мести. Попробуй сказать о человеке плохо, попробуй за столом покритиковать горца или намекнуть об его недостатках! Представляете, чем все закончится? Я не рискнула высказать эту мысль вслух, все равно бы никто со мной не согласился, зато обиделись бы все крепко.

По той же причине я решила не умничать. И первый бокал вина выпила целиком, но после только пригубливала. Давид посматривал на мою хитрость сквозь пальцы.

Мне очень хотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Пару раз это удалось. В небе, словно огни елочной гирлянды, перемигивались огромные мохнатые звезды. В кустах стрекотали цикады, мельтешили светлячки, где-то скрипуче и недовольно квакали лягушки. Я с большей радостью посидела бы на лавочке под старым платаном в компании рыжего кота, который разгуливал взад-вперед по перилам веранды, принюхиваясь к запахам застолья. Кроме того, я с беспокойством посматривала на «Ниву». Она находилась в пределах видимости, но за оградой пацхи. Я точно знала, что Давид не закрыл машину, вытащил лишь ключ из замка зажигания. Он, наверное, прочитал в моих глазах нечто, что заставило тут же его мамой поклясться, что воров здесь нет и в помине, все в округе знают его машину и подойдут исключительно для того, чтобы выказать свое уважение.

Однако уже стемнело, а в незапертой машине лежала сумка с сотней тысяч баксов и кучей барахла, без которого современная женщина не проживет и трех дней. Еще я подумала, что мой водитель быстрее поймет намек, если я буду прогуливаться возле машины…

Но когда я спросила Давида, можно ли покинуть застолье, он ответил, что это немыслимо. Мой необъяснимый уход до того, как были бы произнесены самые важные тосты, сочли бы просто-напросто за дурной тон, за неуважение к хозяину.

Я осталась. Прислонившись к стене веранды, постоянно косила глазом в сторону «Нивы», и в то же время умудрялась мило улыбаться и отвечать на вопросы, хотя не понимала, что можно уяснить из моих ответов в том гаме, который царил за столом. Лица и обстановка вокруг сливались в одно слегка размытое разноцветное пятно. Все вокруг подернулось туманом, и пришлось прикладывать немалые усилия, чтобы глаза не закрылись сами собой. И чтобы не свалиться под стол.

Во время застолья мне раз десять пожелали счастья, радости, веселья, выпили за мои ум и красоту. Я улыбалась и благодарила. Но как же мне хотелось улечься прямо на полу, положить под голову скатанный ковер и заснуть! Причем заснула бы я так сладко и крепко, что даже залп сотни орудий не смог бы вырвать меня из блаженного забытья.

Я украдкой включила телефон, чтобы посмотреть, который час, и ужаснулась. Боже, скоро полночь! А нам еще пилить и пилить. И затем в темноте как-то форсировать реку. Это испытание я представляла с трудом. Но если б я могла знать наперед, во что выльется переправа, то не щурилась бы сонно по сторонам, а хватала бы Давида за шиворот и силой тащила в машину. Эх, если бы…

– Встань! – тихо сказал Давид и поддержал меня за локоть. – Сейчас выпей обязательно. Тост за павших на войне.

Что ж, святое дело… Я осушила бокал и поняла: своим ходом до машины мне уже не добраться.

Я почти смирилась с мыслью, что Давид не расстанется с друзьями до утра, но он вдруг поднялся из-за стола, приложил руку к груди, раскланялся, расцеловался со всей честной компанией, а с хозяином – по-русски троекратно, и взял со стола барсетку с ключами от машины. Затаив дыхание, я ждала, не веря своим глазам.

– Оля, пошли!

Держась за стенку, я поднялась на ноги и покачнулась. Меня подхватили под руку. Шквал улыбок, рукопожатий, пожеланий счастья-радости-веселья вновь обрушился на мою голову. Я изо всех сил старалась не подавать виду, что больше всего на свете хочу быстрее выбраться на улицу в темноту и прохладу южной ночи и вскачь умчаться от этого гвалта, запахов и доброжелательных, но навязчивых мужчин.

Дальнейшее запомнилось слабо. С помощью Давида я благополучно добралась до машины. Правда, то и дело заваливалась на него, и он, добродушно ворча под нос, вновь приводил меня в вертикальное положение. В голове мелькнула мысль, что меня напоили специально. И где гарантия, что поутру я проснусь в доме Вадима, а не где-нибудь в зиндане у дикого горца, или хуже того – в турецком борделе?

Кажется, я заплакала, настолько мне стало жалко себя. Давид, подсаживая и впихивая меня в машину, пытался втолковать, что никого похищать не собирается, а выкуп он потребует с Вадима за то, что вовремя обнаружил пропажу. Я поняла, что пропажей мой спутник назвал меня, но не смогла возразить, потому что голова коснулась спинки сиденья. Я заснула мгновенно, ничуть не удивившись, каким образом Давид прочитал мои мысли о похищении.

А проснулась от сильного толчка. Резко качнулась вперед и едва не въехала головой в лобовое стекло. Свет фар, разрезая ночное пространство, выхватывал купы деревьев, чьи ветви смыкались над нашей головой. Я даже не поняла вначале, то ли мы едем сквозь лес, то ли дорога совсем узкая. Густая, словно чернила, темнота не позволяла оценить обстановку и понять, где мы находимся. Но если едем по бездорожью, значит, Члоу уже близко?

– С трассы съехали, – подтвердил мою догадку Давид. – Проснулась? Теперь держись руками и зубами. Дороги тут не слыхали слова «асфальт».

Я вздохнула и двумя руками схватилась за поручень, приваренный над бардачком, судя по всему, самим хозяином машины. И тут краем глаза заметила, как Давид вытащил из-под сиденья автомат и положил себе на колени.

– На всякий случай, – пояснил он. – Сваны ушли, а вот диверсанты с той стороны Ингура, бывает, приходят. Но ты не бойся. Ты – гостья Вадима, а значит, и моя гостья. Твоя обида – моя обида, и потому тебя никто не тронет. А вообще-то народ у нас хороший, и гостей мы любим. Раньше бывали разбойники, но теперь все спокойно…

Я зябко поежилась. Диверсанты, разбойники, засады, теракты, перестрелки… Не хватало попасть в военную сводку. «В перестрелке с грузинскими диверсантами погибла гражданка России…» Ой, оборвала я себя, еще накаркаю! Лучше так: «При захвате и обезвреживании грузинских диверсантов чудеса храбрости и смекалки проявила гражданка России…» Последнее мне понравилось больше, и на этой волне я предложила водителю:

– Давайте, подержу автомат. Он ведь мешает вести машину!