Анастасия Акулова - Тлеют угли костров отгоревших… Страница 19

Вокруг неё суетилась низенькая пухлая женщина в скромном платье с идеально чистым белым передничком и безукоризненным кружевным чепцом того же цвета на седой голове. Незнакомка была в возрасте, но в её глазах плескался задор и энергичность. Она походила на лекарку.

– Где это я? – Осмотревшись, хрипло спросила Марта, привстав.

– Лечебница. Здесь мы приболевшей прислуге помогаем, – улыбнулась женщина, – Как ты себя чувствуешь, голубушка? Лучше?

– Да, намного, – Кивнула Марта, действительно ощущая себя лучше, – Этим я, верно, вам обязана? Спасибо, на добром слове. Что со мной случилось?

– Ничего страшного, – Помыв в маленьком тазике руки, ответила лекарка.

– Я хворь какую подхватила? Лечить нужно? – Слегка нахмурилась девушка.

– Не бойся, красавица, не хворь это вовсе, – вновь по-доброму улыбнулась женщина, – Господь тебе ребёночка ниспослал. Ты перетрудилась малость, вот и лишилась сознания.

Марта сдавленно охнула, почти с ужасом глядя на добродушную улыбчивую лекарку.

– Не может быть… – тихо прошептала она, вновь упав на подушку, – Как же так? Что теперь делать…

Лекарка, внимательно оглядев пациентку, присела на край постели.

– Байстрюк (незаконнорождённый), значит? – Догадалась пожилая женщина, – А ты хоть замужняя, или в девках?

Марта опустила голову, чтобы скрыть проступающие слёзы и до крови прикусила губу.

– Ясно, – вздохнула лекарка, с сочувствием глядя на девушку, – Одной тяжко тебе будет маленького за собой тащить. Я лишь одним помочь могу…

– Чем? – Марта подняла заплаканные глаза.

Лекарка мгновение мялась, отведя взгляд.

– Зелье у меня одно есть, – с горечью проговорила она, – если срок невелик, то от плода греховного избавит.

Марта, казалось, побледнела ещё больше.

– Нет, – тихо и немного неуверенно ответила она, инстинктивно положив руку на живот, – Не нужно. Я справлюсь.

– Дело твоё, – пожала плечами женщина, – тяжко тебе будет очень. Но молодец, что отказалось – как-никак, это тоже смертоубийство. Сейчас тебе отдохнуть надобно, сил набраться, коли выносить хочешь ребёнка. Поспи, оправься. Я отвар тебе приготовила.

С этими словами лекарка протянула ей большую кружку и встала с кровати. Бросив на девушку ещё один сочувственный взгляд и тихо пробормотав что-то неразборчивое, ушла, скрипнув тяжёлой дубовой дверью.

Марта залпом выпила ароматный медовый отвар, в котором, кажется, была и ложечка виски. Отставив кружку, девушка уткнулась носом в подушку и тихо заплакала. Самое странное, что она даже теперь не смогла заставить себя назвать ту ночь ошибкой, сожалела лишь о том, что от этого пострадает невинное дитя. Она знала, что будет обожать ребёнка больше жизни, что отдаст ему всё, ничего не жалея, но знала так же и то, что клеймо незаконнорожденного преследует человека всю жизнь, заставляя всё время чувствовать себя ошибкой судьбы и отверженным. Ведь байстрюков презирали все и всегда – она испытала это на себе в полной мере. Больше всего на свете не хотелось бы такой судьбы своему малышу…

Она уснула лишь тогда, когда уже не осталось сил плакать и переживать. И то ей это удалось лишь благодаря тёплому отвару доброй лекарки.

Глава 15

Сквозь ночную темноту лишь одна-единственная свеча в его руках освещала неровным светом лечебницу. Задумчиво, неотрывно глядя на спящую Марту, царь даже не замечал, как обжигают руки горячие капли воска.

Какой же неуместной она казалась ему здесь, в этой затхлой бедной комнате! Такая хрупкая и красивая, словно нимфа из греческих мифов. Сейчас, бледная, окутанная ореолом отливающих золотом рассыпавшихся шёлковых чёрных волос, она была как никогда нежна и беззащитна.

Впервые за долгое время губы Петра тронула лёгкая улыбка. Он мог сам от себя не ожидать такого, но обрадовался новости об её беременности.

В памяти то и дело вспыхивал её серебряный смех, улыбки, их встречи и шутливые споры. Она, Марта, словно возвращала его к жизни одной своей близостью. Она волновала своей наивной простотой, добродушием, чисто женским умом и мудростью, утончённой красотой, чуткостью своей натуры и страстью. Пётр лишь однажды испытывал чувство, похожее на влюблённость, но это было давно. И то чувство было не похоже на это, было более поверхностным и легкомысленным. Здесь было что-то другое… более глубокое, носящее совершенно другой характер, имеющее другой привкус и заведомо более серьёзное. Впервые он, прагматик и реалист, не мог себе до конца объяснить чего-то. Вот эту бурю непонятных, но на удивление стойких и сильных чувств.

Очнувшись от размышлении, он заметил, что Марта сонно и удивлённо смотрит на него.

– Ваше величество, – девушка слегка присела на постели.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросил он.

– Неплохо, – отведя глаза, произнесла она, – Вам сказали?..

– Конечно, – он коротко кивнул.

Поджав губы, девушка внимательно посмотрела в его глаза, словно выискивая что-то. И, заметив на его губах лёгкую улыбку, мимолётно и удивлённо слегка улыбнулась в ответ.

– Ты боишься, – Марта только сейчас заметила, что мелко дрожит от охвативших её волнений.

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние мысли и тревоги хоть ненадолго.

– Да, волнуюсь, очень, – тихо подтвердила она, – Я боюсь за жизнь ребёнка, за его судьбу. Боюсь, что она у него будет такой же, как у меня.

– В каком смысле? – Не понял царь.

– Я тоже была рождена вне брака, – горько усмехнулась девушка, – И это клеймо всегда преследовало меня, куда бы я ни шла. Большинство людей поддаются предрассудкам, и таких считают отбросами общества, грязью. Мне страшно от осознания того, что и моего ребёнка ждёт это.

– Жалеешь? – Он заинтересовано посмотрел на неё.

Хотела было солгать, но не стала кривить душой.

– Как ни странно, нет, – Она вновь задумчиво опустила голову, – Хотя и хотела бы жалеть, так было бы правильней. Но… неисповедимы пути Господни. Прошлого не изменишь.

– Ты мудрее многих женщин, – слегка усмехнулся он, вставая, – Но, если для тебя всё это прошлое, то я не желаю, чтобы оно заканчивалось. Наш ребёнок не будет незаконным, я признаю его. Оправляйся.

Сказав это, он вышел, оставив её изумлённо смотреть ему вслед.

Спустя положенное время, Марта родила прелестную здоровую девочку, которую царь, на удивление всех, признал своей. Маленькая Мария была признана цесаревной, и была крещена в один день со своей мамой. Пётр выбрал ей имя Екатерина, а крёстным отцом её стал цесаревич Алексей, старший сын Петра от первого брака, поэтому Екатерина получила отчество Алексеевна.