Нора Робертс - Притяжение противоположностей Страница 22

Его мышцы были напряжены так, будто играл он сам. Мяч летал с такой скоростью, что иногда казался просто размытым белым пятном.

Эшер не вступала в разговор. Ее объективность была давно разрушена. Оба соперника демонстрировали одинаковый уровень, то есть высочайший, вызывали у всех наблюдающих за игрой товарищей по профессии восхищение и неизбежную зависть. Оба были безжалостны по отношению друг другу, истощая силы врага. Но для Эшер существовал только Тай. Как всегда, он один занимал все ее мысли и вызывал клокотание эмоций.

Она могла восхищаться Майклом, его блестящей игрой, но он не вызывал щемящего, похожего на боль напряжения, которое вызывал Тай. Если бы она не была раньше его любовницей, если бы они не были даже знакомы, испытывала бы она подобное? Почему такую женщину, как она, воспитанную в традициях, предписывающих уметь скрывать свои чувства, из другого круга, влекло так неудержимо к человеку с неуправляемым, диким и взрывным темпераментом? Притяжение противоположностей? Говорят, так бывает. Нет, это было бы слишком простым объяснением.

Сидя на трибуне, заполненной до отказа тесно прижатыми друг к другу болельщиками, она смотрела только на него, и ее переполняло желание быть любимой, она помнила, как недавно, под деревом, он держал ее в объятиях. Она жаждала близости с ним каждой своей клеточкой, не испытывая смущения за свое обнаженное чувство, она считала его естественным. Было ясно одно — их встреча неотвратима. И сразу закончатся все эти дни, которые вдали от него тянулись нестерпимо медленно. Сколько времени потеряно. Нет, поправила она себя, они не потеряны, ничто не проходит зря. Все случится сегодня вечером. Решение было принято, хотя она еще недавно пыталась противиться ему. Сегодня они снова будут вместе. И даже если это будет всего один раз — пусть. Она слишком долго ждала. Ее вдруг так переполнило чувство радости, что она засмеялась. Чувство вырвалась наружу. Чак посмотрел на нее с недоумением.

— Он выиграет, — сказала она и снова засмеялась. И, облокотившись на перегородку, спрятала лицо в ладонях. — О, я знаю, он обязательно выиграет.

Тай не обращал внимания на тупую боль в руке. Знал, что мышцы ног откажут в тот же момент, как только игра закончится. Но он никогда не сдавался и не собирается сдаваться этому сопернику, который так упорно сопротивляется и еще может победить. Одно в нем оставалось неизменным — он ненавидел проигрывать.

И хотя одним очком мог решиться исход матча, Тай боролся за него с таким же упорством, как будто это было начало игры. Обмен ударами был продолжителен и мучителен. Мяч свистел в воздухе, пот струился, заливая глаза. За последние двадцать минут Тай забыл о зрелищности и артистизме, он все поставил на маневр, стараясь перехитрить Майкла. Это сработало.

Они были равны — сила против силы, и казалось, не будет конца их противостоянию. Но его тактика себя оправдала. Тай почувствовал, что победа близко. Два раза счет был равным. Публика сходила с ума. Но вот последовал мощный эйс, который переломил ход игры, дал Таю преимущество и подавил все-таки волю противника. Тай прибавил агрессивности. И вот это случилось. Последовал неудачный прием Майкла, после которого Тай получил возможность ударить с лету, и измотанный противник даже не сделал попытки достать мяч — он понимал, что это бесполезно. Майкл проиграл. Конец.

Гейм. Сет. И матч.

И сразу накатили жар и изнеможение. Тай с трудом удержался на ногах, хотелось упасть на колени, чтобы немного стало легче. Но он заставил себя подойти к сетке.

Они обменялись рукопожатиями, потом Майкл обнял Тая одной рукой.

— Будь ты проклят, Старбак, — задыхаясь, выговорил он, — ты меня чуть не убил.

Тай рассмеялся и некоторое время держался за Майкла, чтобы не рухнуть.

— Я умру, если не выпью сейчас. — Майкл ухмыльнулся. — Пошли напьемся.

— Принято.

Они разошлись, победитель и поверженный, чтобы встретиться с прессой, и только потом в душ и на массажный стол. Тай схватил протянутое кем-то полотенце, кивая на поздравления и вопросы, которые сыпались со всех сторон. Сквозь ткань слышал щелчки и жужжание камер. Но слишком устал, не имея сил даже выругаться. Кто-то рядом собирал его ракетки. Он отбросил мокрое насквозь полотенце, и его глаза встретились с глазами Эшер.

Какие необыкновенные у нее глаза, мелькнула мысль. Глубокие, холодные и необыкновенно-голубые. Он с наслаждением мог утонуть в них. И сразу, как будто открыли окно, ворвалась струя свежего воздуха, охладив его разгоряченное тело.

— Поздравляю.

От ее улыбки всегда исчезала усталость. На место усталости не приходило желание, а наступал просто покой. Благословенный покой.

— Спасибо. — Он взял у нее из рук сумку с ракетками, и их руки встретились.

— Пресса, наверное, ждет тебя.

Он ответил гримасой, показывая, что чувствует по этому поводу. Она засмеялась и подвинулась ближе.

— Могу я угостить тебя ужином?

И заметила, как на его лице мелькнуло удивление. Он ответил:

— Конечно.

— Жду тебя в семь в холле отеля.

— Договорились.

— Старбак, как вы думаете, что явилось поворотной точкой матча?

— Какой стратегии будете придерживаться в финале с Принсом?

Тай, не отвечая репортерам, даже не слушая их, смотрел вслед Эшер, которая прокладывала путь в толпе. А сверху за этой сценой наблюдала Джесс, которая испытала состояние дежавю. Да, подумала она, это уже было.

Тай встал под душ, как был, прямо в форме, стоя сбрасывал ее под хлещущими струями. Репортер из «Мира спорта», прислонясь к кафельной стене, спрашивал. Стоя голым, с комком сброшенной одежды у ног, Тай отвечал. Он никогда не стеснялся и вообще никак не озадачивался по поводу прессы, ему было все равно, что они напишут. Он знал, что мать собирает все отзывы, но сам никогда не читал ни интервью, ни критики. Намыливая обеими руками лицо, он смывал липкий слой пота. Кто-то протянул ему пластиковую бутылку с фруктовым соком. Он выпил ее до дна, восполняя потерю жидкости. Слабость и боль возвращались. Поскорее выбрался из душа и вскоре без сил лежал на массажном столе.

Сильные пальцы массажиста начали свою работу. Вопросы все еще жужжали прямо над его ухом, но он игнорировал их. Просто закрыл глаза и выключил все посторонние звуки из сознания. Боль волнами пробегала в икроножных мышцах, когда их мяли опытные пальцы, он терпел, зная, что потом наступит облегчение. Десять минут он буквально агонизировал от боли. Потом начал дремать. Боль постепенно стала забываться, как у женщины забываются схватки и муки родов. Он вспоминал победу и взгляд темно-голубых глаз. И это были последние видения, после которых он погрузился в сон.