Ирина Щеглова - Роковая строфа Страница 22

– Я не против, – согласилась Рита.

– О! В таком случае, я немедленно позвоню и обрадую вашего знакомого, – пообещал Франц.

Борис заметно волновался. Дело в том, что весь его опыт, связанный с лошадьми заключался в коротких детских воспоминаниях: летние каникулы, проведенные в деревне, ночное с местными ребятишками, широкая спина колхозного одра и попытка прокатиться без седла. Правда потом, в армии приходилось ездить на низкорослых и злющих степных лошадках, но это тоже было давно. К тому же у Бориса не было подходящей одежды. Но здесь выручила Рита.

– Если ты так уж жаждешь заняться конными прогулками, то давай хотя бы приобретем кое-какую экипировку, – сказала она, – ты, кстати, умеешь с лошадьми обращаться?

Пришлось признаться, что не очень…

– Я так и знала. Вот что, – деловито предложила Вика, – я сама с тобой позанимаюсь, чтобы ты не стеснялся чужих. Она непостижимым образом догадалась о страсти Бориса к женщине. Восприняла это как очередную барскую прихоть и полностью включилась в осуществление планов Бориса, чего он никак не ожидал. Поразмыслив, он решил, что такой союзник, как Вика, может многое сделать. Правда, он не понимал, зачем ей все это, но потом махнул рукой: не ревнует, и ладно.

В течение следующих трех дней Борис и Вика приобрели все необходимое и начали потихоньку заниматься. Франц предоставил Борису смирную кобылку, которую Вика водила по кругу, пока Борис привыкал к седлу и учился управлять. На четвертый день Вика решилась выехать, но все время держалась рядом с Борисом. Франц ехал впереди, без устали рассказывая о достопримечательностях, обращая внимания на чудесные виды, подбадривая Бориса и отпуская комплименты Вике. Та только улыбалась, скаля зубы.

С непривычки мышцы ныли нещадно. Теперь при ходьбе Борису казалось, что кто-то невидимый выворачивает его бедра, горели ягодицы, болело в паху.

– Привыкнешь, – спокойно сказала Вика, – но лучше бы погода испортилась, иначе ты произведешь на свою пассию не самое благоприятное впечатление.

На пятый день погода действительно испортилась. Борис нервничал с самого утра, боялся, что Рита не появится на конюшне и, так тщательно подготовленное свидание, не состоится. Но Рита появилась в точно назначенное время. Франц бросился к ней, посетовал на снегопад.

– К ночи обещают метель, – сообщил он, – вот, кстати, господин Шахматов тоже в пострадавших.

Борис подошел робко улыбаясь.

– Здравствуйте, Борис… Петрович? – вспомнила Рита и первая протянула руку.

– Добрый день, – Борис галантно склонился, коснувшись губами ее пальцев.

– Погода испортилась, – Рита сказала об этом так, словно она была виновата в начавшемся снегопаде.

– У природы нет плохой погоды, – Борис продолжал улыбаться. Франц отошел к Вике, они о чем-то тихонько беседовали в стороне. Рита посмотрела на них с какой-то непонятной тоской. Борис поймал ее взгляд.

– Разрешите вам представить: Вика, мой телохранитель. Именно так, в мужском роде.

Вика кивнула, помахала рукой.

– Очень приятно, – тихо сказала Рита.

– Ну, что же, – бодро начал Борис, – раз уж мы все остались без прогулки, предлагаю зайти куда-нибудь и выпить глинтвейна. Франц наверняка знает местечко.

Франц, услышав свое имя, вопросительно посмотрел на Вику, она перевела.

– О, конечно! – оживился инструктор, – я знаю замечательный ресторанчик неподалеку.

– Отказы не принимаются, – поспешно произнес Борис, – соотечественники оказавшиеся на чужбине обязаны держаться друг друга.

– Поедемте, – весело крикнула Вика, – когда я за рулем, вы в полной безопасности.

– Хорошо, только не надолго, – просто согласилась Рита.

Борис чуть не летал от счастья. Франц раздувался от гордости. Вика была непроницаема.

Маленький ресторан был почти пуст. Они заняли столик у камина, где пылал гостеприимный огонь. Борис предложил пообедать заодно. Все с ним согласились.

– Хотите посмеяться? – спросил Борис. – Мне совсем нельзя спиртного.

– Я – за рулем, – сказала Вика.

– О! Я вообще не пью, – доложил Франц.

Рита рассмеялась:

– А я сижу и думаю, как же мне отказаться.

За ней рассмеялись остальные.

– Мы трезвенники, – строго сказал Борис официанту, Франц перевел.

Официант понимающе кивнул. Принял заказ и удалился его выполнять. Обстановка разрядилась. Франц принялся рассказывать о лошадях, Вика начала подшучивать над ним, Борис ловко вставил несколько анекдотов, смешно путая русские и английские слова. Франц стал утверждать, что он все понял.

К их столику подплыла сама хозяйка заведения с подносом, на котором стоял внушительных размеров кофейник. Она рассыпалась в комплиментах гостям и их трезвому образу жизни. Обед прошел весело. Рита уже не помнила, когда она в последний раз ела с таким аппетитом.

Время пробежало незаметно. За окнами резко потемнело, ветер усилился. Жаль было покидать уютный ресторанчик. Но Рите пора было возвращаться.

Вика, виртуозно водившая машину, доставила сначала Риту в клинику, потом Франца домой.

На обратном пути пришлось ехать с черепашьей скоростью, видимость была практически нулевая.

– Ну, ты доволен? – спросила Вика.

– Да, – беспечно ответил Борис.

– Прекрасно! Жизнь прожита не зря. Вот занесет нас с тобой, и я усну в снежной могиле с чувством исполненного долга.

– Ничего, – хохотнул Борис, – весной проснемся, как медведи в берлоге и пойдем воровать кур на ближайшую ферму.

31

Вечером позвонила сестра.

– Борька, как ты? – звучал далекий тревожный голос.

– У меня все хорошо, – осторожно ответил Борис.

– Что говорит доктор?

– Пока ничего определенного, – Борис предпочел уйти от ответа.

– Я хочу приехать.

– Этого не надо делать, – мягко запретил он.

– Почему?

– Потому! Ты должна устроить свою жизнь, а не жить моей.

– Борис!

– Что?

– Ты совсем забыл меня?

Теплое чувство нежности на мгновенье плеснулось в нем. Он представил Машу одинокую, в темном платьице, как она сидит в кресле, поджав ноги, по-детски прижимает телефонную трубку к уху и пытается унять подступающие слезы.

– Маша, девочка, – тихо заговорил Борис, – я очень тебя люблю, очень! Поверь. Я не забыл тебя. Ведь я постарался сделать все, чтобы ты была счастлива. Ведь ты счастлива? Маша, почему ты молчишь? Ты плачешь? Я слышу, как ты глотаешь слезы. Тебя кто-то обидел?

– Нет…

– Когда ваша с Андреем свадьба? Ведь я просил тебя не ждать до весны. Почему ты не слушаешь меня?

– Я должна подумать.

– Тебе тридцать! О чем тут думать?

Она снова всхлипнула, и Борис смягчил голос: