Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2 Страница 24

– Навыдумывали! Как с бабушкой родной жила, небось не было ничего, а тут – аллергия! Деточка ты моя бедная, сиротка ты моя…

Светлана Петровна разрыдалась, понимая, что передать Маше сумку с вареньем, пирогами и пуховыми носками никак нельзя. Куда внучка ее денет? Вон, опять оглядывается, Ольги как огня боится.

– Барышева! – закричал женский голос. – А ну-ка отойди от забора! За тобой приехали!

Машка убежала, не попрощавшись, словно вспугнутая белка. Конфеты она сунула на бегу в портфель…

– Барышева!!! Прости, господи! – Светлана Петровна утерла слезы. – Это при живом-то отце!

Она отошла от забора и решительно направилась к остановке.

Ну ничего, раз заговор нельзя, она найдет другой способ поставить Ольгу на место. Все равно вернет себе внуков, чего бы это ей ни стоило!

Автобус подошел быстро, и Светлана Петровна проверила адрес, записанный на смятой бумажке. По этому адресу принимал маг и чародей, который за три сеанса ставил защиту от тюрьмы.

Светлана Петровна даже часть заначки готова была отдать, чтобы Стаса досрочно освободили.

К Мишке она сегодня не пойдет. Чего зря душу рвать?

Она придумала кое-что получше, чем видеть собственных внуков украдкой, словно воровка.

К этой встрече она готовилась так, как ни на одно свидание не собиралась. Продумала все до мелочей – от внешнего облика до примерного плана переговоров. План, конечно, был приблизительный – кто его знает, как разговор пойдет, – но она постарается, очень постарается, чтобы он пошел так, как ей надо.

Бежевый брючный костюм, изящные очки и собранные в «ракушку» волосы подчеркивали, что она только деловой партнер, но высоченные шпильки, алые губы, игривый браслет на запястье намекали, что она не сухарь и ничто человеческое ей не чуждо.

И пофлиртовать может, и посплетничать…

Она долго выверяла шаг – сработает, не сработает, – потом решилась. Ничего нарочитого в этой деловой встрече не было. «Стройком» был постоянным клиентом агентства «Солнечный ветер», и неплохо было бы обсудить «дальнейшую рекламную политику». Обсудить и наметить перспективы…

Грозовский, правда, об этом даже не догадывался, потому что это было ее, Дарьино, личное дело и к «рекламной политике» отношения не имело.

Трудность состояла в том, что пробиться нужно было к первому заму Барышева, который никогда рекламой не занимался. Но, к удивлению Дарьи, Игорь Песков с легкостью назначил ей встречу. И с неподдельным интересом выслушал ее предложения, весьма расплывчатые, кстати сказать. И кофе предложил. И с интересом смотрел на игривый браслет, на алые губы и на узкий носок туфли, которую Даша в процессе беседы то скидывала наполовину, то подхватывала на весу и надевала. И с удовольствием давал ей прикурить, отблескивая бриллиантом на мизинце и прозрачным лаком на ногтях.

В общем, она не ошиблась в первом заме Барышева, приглядев его еще год назад на презентации «Стройкома». Ей вовсе не показалось, что Игорь Песков смотрел тогда на Ольгу и Сергея с плохо скрываемой злостью и раздражением…

– Ну что ж, ждем ваших предложений в области лесоперерабатывающей промышленности, – улыбнулся Песков. – Мы развиваем новое направление, а предыдущий опыт сотрудничества с вашим агентством был более чем удачным…

Более дурацкой и бесполезной «деловой» встречи Игорь не проводил никогда, но он-то понимал, что дамочка не с новой рекламной политикой приперлась, а совсем по другому поводу.

Помнил он ее еще с презентации, помнил, с какой неприязнью поглядывала она на жену Барышева. Поэтому и принял, и подыграл – о рекламной политике поговорил и смотрел заинтересованно на все ее прелести. Только вот что-то больно мнется она, ждет, что ли, когда он сам о нужном предмете заговорит?

– Хорошо, к следующей встрече я постараюсь подготовить пакет разработок. Несколько вариантов. – Дарья встала, давая понять, что разговор закончен.

«Уйдет сейчас», – подумал Песков. «Уйду», – подсказала ему глазами Дарья.

– Прекрасно. – Игорь поиграл зажигалкой и откинулся на спинку кресла, показывая, что разговор не закончен. – Что ж! Посмотрим, как у вас пойдут с нами дела. Ваша предшественница отличалась редкой настойчивостью и, я бы сказал, боевитостью.

«Ну, отбивай удар, а то я как дурак час времени потерял», – с раздражением подумал Игорь.

Она села, закинула ногу на ногу и, словно пай-девочка, потупила глазки.

– Боюсь вас разочаровать, – тоном все той же пай-девочки произнесла Дарья, – во мне нет боевитости. У меня не та биография.

– Вот как?! – оживился Песков. – И что же особенного в биографии Ольги Михайловны?

– Ну, как бы это сказать… – Она потянулась за сигаретой, и он нетерпеливо дал ей прикурить, не утруждая себя скрывать свое нетерпение.

– А вы вот так прямо и скажите.

Затянувшись, она долго и томно на него смотрела. Так долго и так томно, что он еле сдержался, чтобы не выругаться вслух.

– Ну?! – всем телом подался он к ней. – Быстрее, у меня мало времени…

Даша чувствовала себя прекрасно. Как после спа-процедур. Цели она достигла, хотя остался неприятный осадок от того, что Песков сразу ее раскусил.

Можно было не придумывать повод для встречи, не наряжаться, а просто позвонить и сказать: «У меня есть компромат на жену Барышева».

Он сам бы примчался.

Как бы то ни было, в теле ощущалась легкость, а в душе гремели фанфары.

Ее план начал осуществляться. Чтобы убедиться в этом, Дарья не сразу ушла от «Стройкома», а постояла еще некоторое время у двери первого зама, сделав вид, что роется в сумке.

– Кошкин? – раздался из-за двери бодрый голос Пескова. – Привет. Как дела у бульварной прессы? Жареными фактами интересуешься? Могу предложить интересные подробности из жизни больших бизнесменов. Точнее, из жизни жен больших бизнесменов. Кое-что из их богатого прошлого…

Убедившись, что снаряд попал в цель, Дарья застегнула сумку и ушла из «Стройкома».

«Я подумаю об этом завтра» – сказано явно не про Надежду. Она привыкла решать проблемы сразу, на месте и кардинально.

– Почему ты гадость про меня написал? – спросила она Диму в ресторане, когда они отмечали голландский заказ.

– Какую гадость? – едва не подавился он.

– Такую. Портреты мои уродливые нарисовал и подписал словом из пяти букв.

Дима уставился на нее как на сумасшедшую.

– У тебя правда ничего не болит?

– Нет.

– А по-моему, сотрясение легкое есть. Я, матушка, портретов рисовать не умею. И плохих слов из пяти букв не знаю.

Надя поверила ему сразу, впрочем, она ему поверила тогда еще, у машины, когда он щупал ее, мял, отыскивая переломы, и орал «Дура!».