Сюзан Ховач - Таинственный берег Страница 24

Он играл менуэт из тридцать девятой симфонии, затягивая полные, мощные аккорды и укорачивая звучание восьмушек, так что его аранжировка слегка попахивала бурлеском.

— Доброе утро, — сказала она приветливо, входя в комнату. — Я думала, ты не любишь Моцарта. Дома ты его никогда не играл. — Она остановилась, чтобы поцеловать его в макушку. — Что это ты внезапно стал сходить с ума по Моцарту?

Тут она взглянула через плечо и увидела, что Мэриджон сидит на подоконнике и наблюдает за ними.

Джон зевнул, решил отказаться от классической музыки и заиграл «Ты опять выиграл» Флойда Крамера в аранжировке Нэнка Уильямса.

— Завтрак готов, дорогая, и ждет тебя, — сказал он лениво. — Джастин в столовой, он покажет тебе, где что.

— Спасибо.

Сара медленно вышла из комнаты и направилась к столовой. Не будучи в состоянии объяснить причину словами, она чувствовала себя подавленной и сбитой с толку. Это ощущение как бы набросило тень на утро. Она открыла дверь в столовую и поняла, что есть ей не хочется.

— Доброе утро, — сказал Джастин. — Ты хорошо спала?

— Да, — соврала она. — Очень хорошо.

— Будешь кашу?

— Нет, спасибо. Только один тост.

Она села, глядя, как он наливает ей кофе, и внезапно вспомнила разговор, подслушанный вчера вечером.

— Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь горячего? — вежливо спросил он. — Есть сосиски и яйца — на подогретой тарелке.

— Нет, спасибо.

В отдалении опять заиграл рояль. На сей раз американской кантри-музыке была дана отставка, исполнитель вернулся на классическую территорию, представленную прелюдом Шопена.

— Ты собираешься рисовать сегодня утром. Джастин? — спросила она.

— Может быть. Я еще не решил наверняка. — Он осторожно посмотрел на нее поверх «Таймс», а потом небрежно размешал сахар в кофе. — Почему ты спросила?

— Подумала, не заняться ли и мне тем же самым, — сказала она, намазывая себе мармелад. — Я собиралась проконсультироваться с тобой по поводу наиболее подходящих видов для пейзажей акварелью.

— Понятно. А отец?

— Очень похоже на то, что он собирается устроить себе музыкальный утренник.

— Да, — сказал он, — пожалуй, ты права.

— Мэриджон играет на рояле?

— Нет, вроде бы не играет.

— А… рояль прекрасно настроен.

— Да, — сказал Джастин, — но она же знала, что он приедет.

— До вчерашнего вечера она не знала наверняка.

Он изумленно уставился на нее.

— Да нет же, она знала задолго до того. И на прошлой неделе вызвала настройщика из Пензанса.

Вспышка тревоги была такой силы, что ей стало больно. Сара сделала большой глоток кофе, чтобы успокоить нервы, и стала намазывать мармелад на тост с маслом.

Музыка смолкла. В коридоре послышались шаги, и в следующее мгновение Джон вошел в комнату.

— Как ты сегодня, дорогая? — спросил он с улыбкой, поцеловал ее и подошел к окну, чтобы выглянуть в сад. — Я не успел спросить тебя раньше, ты так быстро ушла… Чем ты хотела бы сегодня заняться? Уже придумала что-нибудь?

— Я могла бы заняться рисованием, но…

— Чудесно, — сказал он. — Пусть Джастин отведет тебя в какое-нибудь красивое местечко. Мэриджон надо пройтись по магазинам в Пензансе, я обещал ее туда отвезти. А ты вряд ли горишь желанием ехать в Пензанс, правда же? Он набит туристами в это время года, и там ужасно шумно. Ты можешь остаться здесь и делать все, что тебе захочется. — Он опять повернулся к ней, все еще улыбаясь. — Хорошо?

— Да… Джон, конечно.

— Прекрасно! Присмотри за ней, Джастин, и веди себя наилучшим образом. — Он пошел к двери. — Мэриджон!

Она отозвалась из кухни, и он, с шумом закрыв за собой дверь, направился в заднюю часть дома.

Джастин откашлялся.

— Хочешь еще кофе, Сара?

— Нет, — сказала она. — Хватит, спасибо.

Он встал, легко отодвинув назад свой стул.

— Надеюсь, ты меня простишь, что оставляю тебя одну, но я должен подняться и собрать этюдник. Я быстро. Во сколько ты хочешь выйти?

— Мне все равно. Когда захочешь.

— Я скажу, когда буду готов, — сказал он и вышел из комнаты, направившись в сторону холла.

Она еще долго сидела у стола, прежде чем подняться наверх и найти свои рисовальные принадлежности. Джон окликнул ее снизу из холла как раз в тот момент, когда она причесывалась.

— Мы сейчас уезжаем, дорогая. У тебя все в порядке?

— Да, я уже тоже почти готова выйти.

— Желаю хорошо провести время.

Сара сидела, слушая, как закрылась дверь, как взревел двигатель, как зашуршал гравий под колесами. Потом звук удаляющегося автомобиля смолк. Она спустилась вниз. В гостиной ее поджидал тщательнейшим образом одетый Джастин и прилежно читал «Таймс». Его вещи были явно сшиты у лучших английских портных, но он все равно выглядел как иностранец.

— Я не знаю, что именно ты предпочитаешь, — сказал он. — Мы можем взять машину Мэриджон и поехать на юг, к Сеннену, или на север, к Кенджекскому замку. Виды с обрыва на разрушенные шахты в Кенджеке хороши для акварели. — Он помолчал, ожидая ее ответа, а когда она кивнула, добавил: — Хочешь, поедем туда?

— Да, это звучит заманчиво.

Они отправились без лишних разговоров и вскоре подъехали к заброшенным угольным шахтам Кенджека на морском берегу. В конце дороги, высоко над обрывом, оставили машину и пошли пешком. Кое-где приходилось и карабкаться. Они поднимались вверх по склону туда, откуда открывался лучший вид на всю округу.

Внизу под ними море было насыщенного синего цвета, с зелеными пятнами вокруг прибрежных скал, а горизонта не было видно. Тропинка глубоко врезалась в склон, уходила к вершине обрыва. Утесы Кенджека и выработанная порода старой шахты высились перед ними, а освещение, по мнению Сары, было идеальное. Когда она наконец присела, тяжело дыша после подъема, то ощутила восторг при виде этого мерцающего пейзажа.

— Я прихватил немного лимонада и печенья, — сказал Джастин, добросовестно демонстрируя присутствие духа. — Как раз для такой нелегкой прогулки.

Они сели на землю и молча выпили лимонад.

— Прекрасное место для собаки, — сказала Сара чуть погодя. — Лучшее место в мире для того, чтобы бегать и гонять кроликов.

— У нас всегда была собака. Овчарка по имени Флип, сокращенно от Филипп, в честь герцога Эдинбургского. Моя мама, как и большинство иностранцев, была в восторге от королевской семьи.

— Правда? — Она разломила круглое печенье пополам и смотрела на полукруг невидящими глазами. — А что случилось с Флипом?

— Моя мать отдала его усыпить, потому что он разорвал на куски ее лучшее платье для коктейля. Я проплакал всю ночь. Насколько помню, когда отец приехал домой, был скандал. — Джастин потянулся к брезентовой сумке и вытащил свой альбом для набросков. — Мне что-то не хочется сегодня рисовать акварелью. Наверное, я сделаю набросок углем, а потом дома напишу картину масляными красками.