Сюзан Ховач - Таинственный берег Страница 25

— Моя мать отдала его усыпить, потому что он разорвал на куски ее лучшее платье для коктейля. Я проплакал всю ночь. Насколько помню, когда отец приехал домой, был скандал. — Джастин потянулся к брезентовой сумке и вытащил свой альбом для набросков. — Мне что-то не хочется сегодня рисовать акварелью. Наверное, я сделаю набросок углем, а потом дома напишу картину масляными красками.

— Покажи мне, пожалуйста, твои рисунки.

Он помолчал, глядя на чистый лист.

— Они тебе не понравятся.

— Почему?

— Они не совсем обычные. Я никогда не осмеливался никому их показывать, кроме Мэриджон, а она, конечно, совсем другая.

— Почему? Я имею в виду, почему Мэриджон совсем другая?

— Но она именно совсем другая, ведь правда? Она не как все остальные люди… Вот акварельный рисунок бухты — ты ее, наверное, не узнаешь. А это…

Его лицо внезапно побагровело, он уставился на свои ботинки. Сара с трудом перевела дыхание.

Рисунок представлял собой смешение зеленых и серых тонов, небо разорвано тучей, скалы — темные и острые, похожие на чудовищное животное из ночного кошмара. Композиция была беспорядочная, слабая, но в рисунке безошибочно угадывались какая-то диковатая сила и ощущение прекрасного. Сара вспомнила, как Джон исполнял Рахманинова. Если бы Джон рисовал, подумала она, он нарисовал бы что-нибудь в этом же духе.

— Это очень здорово, Джастин, — честно сказала она. — Я не уверена, что мне нравится, но это необычно и сильно. Ты мог бы показать мне что-нибудь еще?

Он показал ей еще три работы, его голос звучал тихо и нерешительно, уши порозовели от удовольствия.

— Когда же ты начал рисовать?

— О, очень давно, кажется, когда пошел в школу. Но это просто хобби. Цифры — вот что действительно меня интересует.

— Цифры?

— Математика, расчеты. Все, к чему имеют отношение цифры. Вот почему я начал работать в страховой фирме. Но там было очень скучно, и я ненавидел обязательные присутственные часы с девяти до пяти.

— Ясно, — сказала она и вспомнила, как Джон рассказывал о своей первой работе в Сити. Он говорил: «Боже, как это было скучно! Господи, какая рутина!»

Джастин нервными движениями набрасывал углем черный квадрат на обложке альбома. Даже его напряженная нервная пластика напоминала Саре Джона.

— Ты абсолютно не похожа на то, что я себе представлял, — неожиданно сказал он, не глядя на нее. — У тебя нет ничего общего с теми людьми, которые обычно приезжали в Клуги.

— И, наверное, совсем не похожа на твою мать, — произнесла она ровным голосом, наблюдая за ним.

— Ну да, — сказал он, просто подтверждая очевидный факт, — конечно.

Он нашел чистый лист в альбоме и углем провел линию.

— У моей матери не было интересов или хобби, вроде рисования или музыки. Ей всегда было очень скучно. Гости в конце недели — вот главное, что ее интересовало в жизни. Отец же не любил такие уик-энды. Иногда он вместе со мной ходил играть к Флэт Рокс, просто чтобы быть подальше от всех этих людей. Но мать упивалась тем, что развлекала гостей, придумывала экзотические меню и устраивала ночные пикники с купанием в бухте.

— Когда она умерла, здесь ведь были гости, да?

— Да, были. — Он провел еще одну линию углем. — Но это были близкие друзья. Дядя Макс приехал из Лондона в пятницу вечером. У него была новая машина, и он не мог ей нарадоваться, показывал ее, хвастал. Но это правда была чудесная штука. Он меня на ней покатал, я помню… Ты уже знакома с дядей Максом?

— Еще нет.

— Он был забавный, — сказал Джастин. — Они с отцом часто смеялись вместе. А мать считала его скучным. Ее не интересовал ни один мужчина, если только он не был красив. И всегда зверем глядела на любую женщину, которая была более привлекательна, чем задняя часть автобуса. Дядя Макс очень некрасивый. Но он не придавал этому значения. У него всегда было полно девушек. Мои родители играли, когда он собирался приехать, играли в игру под названием «Кого Макс представит нам на этот раз?». Они старались угадать, что это будет за девушка. Каждый раз девушка, конечно, совсем не была похожа на ту, что они придумывали… В тот последний уик-энд они решили, что она будет маленькая, рыжеволосая и с прозрачными голубыми глазами. Они так рассердились, когда он появился со статной блондинкой, стройной, высокой, элегантной. Ее звали Ева. Мне она совсем не понравилась, потому что за целый уик-энд ни разу не обратила на меня внимания.

Он закрыл альбом, достал солнечные очки и, откинувшись на траву, стал смотреть в голубое небо.

— Потом дядя Майкл приехал с Мэриджон. Они были в Корнуолле, как мне кажется, по делам и приехали вместе в Клуги прямо к обеду. Дядя Майкл был мужем Мэриджон. Я всегда называл его дядей, хотя ее тетей — никогда… не знаю почему. Она была очень хорошая, но совсем не такая, как дядя Майкл. Он относился к типу людей, каких встретишь в пригородных поездах в час пик читающими колонку криминальной хроники в «Таймсе». Иногда он играл со мной во французский крикет на лужайке. Ну, а Мэриджон… — Он сделал паузу. — Честно говоря, когда я был маленький, я не особенно ее любил, наверное, потому, что чувствовал — она мной не интересуется… Сейчас, естественно, все иначе — она была так добра ко мне в последние две недели, и она очень мне нравится. Но десять лет назад… Я думаю, в то время ее интересовал по-настоящему только мой отец. Видишь ли, кроме него, никто ее не любил. Дядя Макс, казалось, всегда избегал оставаться с ней наедине. Ева, статная блондинка, похоже, так и не смогла придумать ни одного подходящего слова, чтобы к ней обратиться. Мою мать она постоянно возмущала, потому что была намного красивее ее… И дядя Майкл… нет, я чуть было не забыл о дяде Майкле. Было очевидно, что он ее любит. Он целовал ее на людях и улыбался ей такой особой улыбкой. Бог мой, ты же знаешь… от этих штучек, если ты маленький мальчик, ужасно смущаешься, когда видишь. Вот они все и собрались в Клуги в пятницу вечером, а через двадцать четыре часа моя мать умерла…

Вдалеке бормотало море, кричали чайки, которых поднимал ввысь теплый бриз.

— Это был удачный прием? — услышала наконец Сара свой собственный голос, звучащий очень ровно.

— Удачный? — переспросил Джастин, приподнимаясь и опираясь на один локоть, чтобы удивленно на нее посмотреть. — Удачный? Он был кошмарный! Все шло наперекосяк с самого начала. Дядя Макс ссорился со своей статной блондинкой — у них был ужасный скандал в субботу после завтрака, она ушла и заперлась в своей комнате. Понятия не имею, из-за чего был тот скандал. Потом, когда дядя Макс вышел к машине, чтобы «спустить пар» за рулем, моя мать попросила его отвезти ее в Сент-Ивс, чтобы купить там свежих моллюсков к обеду. И тут произошел следующий скандал, потому что мой отец не хотел, чтобы она ехала. В конце концов отец ушел на Флэт Рокс и взял меня с собой. Это было ужасно. За все время он не сказал ни одного слова. Через какое-то время пришла Мэриджон, а меня отец отослал домой — узнать, когда будет готов ленч.