Светлана Бестужева-Лада - Мера за меру Страница 3

– Нормально. Так даже проще. А когда здесь передачи принимают?

Похоже, я с завидной скоростью вписывалась если не в тюремный, то очень близкий к нему режим.

– Каждый день до обеда. Мне мама уже кое-что приносила. А у Вики с этим вообще проблем нет, сама видишь. Муженек грехи замаливает…

– Помолчи, Нина, – услышала я негромкий голос, такой же красивый, как и его обладательница. – Или говори о себе.

– О кей, – покладисто согласилась Нина. – В общем, когда тебе начнут передачи приносить…

В этот момент дверь отворилась и вошел врач в сопровождении медсестры, так что Нина оборвала начатую фразу на полуслове. Вика даже не шелохнулась, хотя именно к ней врач обратился в первую очередь:

– Ну, как мы сегодня? Все еще молчим? Виктория, красавица моя, ну, нельзя же так! Депрессия депрессией, но те лекарства, которые мы вам даем, должны помогать. А вы третий день рот не раскрываете. Как вас лечить прикажете?

Ноль реакции.

– Хорошо, добавим еще одно средство. Оно, правда, вызывает некоторое возбуждение, но, я думаю… Завтра с утречка и начнем. Спит она нормально?

Этот вопрос был адресован уже Нине. Та пожала плечами:

– Не знаю, я-то сплю, как убитая, пока утренние процедуры не начинаются. А то бы еще спала.

– А вы сегодня как?

– Как и вчера! – неожиданно резко отозвалась Нина. – Сюда нужно было не меня, а моего супруга определить, тут ему самое место. А я бы и дома в себя пришла, быстрее, кстати, чем в вашем заведении.

– Нина, но ведь попытка самосожжения…

– Обычно заканчивается летальным исходом. А тут все здорово красиво: волосы сгорели, кожа на голове слегка пострадала. А остальное – в целости и сохранности.

– Милиция определила это как попытку суицида…

– Ах, Петр Андреевич, – с неожиданной горечью отозвалась Нина, – милиционеры, как и все люди, могут ошибаться. И ошибаются.

– Но признаки депрессии-то налицо…

– Точнее, на лице, – усмехнулась Нина. – Знаете, женщины – странные существа, очень трепетно относятся к своей внешности. А у меня волосы были – все бабы от зависти дохли. Такие только в рекламе по телевизору можно увидеть, и то – редко. Теперь нужно ждать, пока отрастут, да не останется ли проплешин. Да будут ли прежними… Как же тут без депрессии? Без депрессии тут никак не обойтись.

– Вылечим, – бодро обещал Перт Андреевич. – Сон наладили и с депрессией справимся. Вместе, конечно.

Нина только хмыкнула и махнула рукой. Доктор же переключил внимание на мою персону.

– Как самочувствие, Майя?

– А никак. Не понимаю, где я, что я, что делать и кто во всем этом виноват. И откуда вам известно мое имя, если документов при мне не наблюдается?

– Ну, где вы, мы, кажется, прошлый раз определили. А имя ваше назвал тот человек, который вывал «Скорую». Назвался вашим соседом по подъезду. Вы одна живете?

– Нет. С мужем.

– А где же вечером был ваш муж?

– Насколько я помню, дома. Это он меня сюда определил?

– Не думаю. Милиция звонила к вам в квартиру, никто не открыл.

Н-да. Чем дальше, тем интереснее…

– Ничем не могу помочь, – сухо ответила я. – Когда выходила на лоджию, муж точно был дома, сначала мы беседовали на кухне, потом он курил в гостиной.

– О чем беседовали?

– О том, что он от меня уходит.

– Вы были поражены? Или это был уже не первый подобный разговор? Как вы отреагировали?

– Такой разговор первый, мы вообще жили очень мирно. Я пыталась что-то лепетать, потом поняла, что сорвусь в истерику и ушла на лоджию.

– И…?

– И очнулась в вашем заведении.

– У вас была мысль покончить с собой прямо в тот же вечер?

– У меня вообще такой мысли не было. Я плакала, кажется. А потом подошла к открытому окну, из него вид очень красивый, успокаивающий.

– И…?

– И все, – уже с некоторым раздражением отозвалась я. – Возможно, муж собрал вещи и ушел, решил разговор не продолжать. Впрочем, не знаю.

– Завтра к вам придет дознаватель. Обычная процедура, ничего страшного. А мы вас пока полечим. Приведем в порядок, пообследуем…

– Не получится, – покачала я головой.

– Почему?

– То, что я без документов и денег – это полбеды. Но я без сигарет и без мобильника…

– А вы без них жить не можете? Кстати, мобильники у нас запрещены. С шести до восьми вечера можно позвонить с поста дежурной медсестры, если врач позволит.

– Я без сигарет жить не могу.

– Так пусть вам принесут. Передачи принимают ежедневно.

– Кто мне их принесет, если никто не знает, где я?

Против моей воли в моем голосе уже отчетливо слышались истерические нотки.

– Скажите, кому позвонить, мы сообщим.

– Мужу, – буркнула я.

– Кому еще?

Помимо названой кандидатуры у меня имелась еще только одна: Марина, моя единственная настоящая подруга еще со школьных времен. Но она в данный момент наслаждалась морем и солнцем в Испании вместе с очередным бой-френдом. В издательстве, где я получала переводы и деньги за них, у меня были только хорошие знакомые, которые вряд ли обрадуются перспективе снабжать передачами коллегу в психушке. Но сообщить, конечно, придется, иначе будет нарушен контракт, а это, как говорится, чревато…

– Нужно сообщить на работу, иначе меня уволят. Но передачи оттуда мне никто носить не будет: я не состою в штате, работаю по контракту.

– А родители?

Хороший вопрос. Отца я не помнила вообще: они с мамой развелись, когда мне двух лет не было. После моей свадьбы, убедившись, что я уже достаточно взрослая и вполне замужняя женщина, мама нашла себе спутника жизни через международное брачное агентство и с тех пор мирно живет со своим Гансом в Дании. Не звонить же ей туда с моими новостями! Впрочем, звонить ей все равно придется: через пару-тройку недель, не получая от меня даже писем по электронной почте, мамуля поставит на уши всех, кто окажется в пределах ее досягаемости.

– Мама живет за границей, – ответила я. – Сообщить ей, конечно, нужно, но вопрос с передачами по-прежнему остается открытым.

– Так, – задумчиво сказал Петр Андреевич, и воцарилось молчание.

Потом он достал из кармана почти полную пачку сигарет, зажигалку и положил на мою тумбочку.

– На первое время хватит, – прокомментировал он свой рыцарский поступок. – А там что-нибудь придумаем.

У меня предательски защипало глаза, и это от него не укрылось.

– Вот это уже лишнее. Минеральной воды вам принесут, я распоряжусь. Засим, милые дамы, желаю вам доброй ночи. Я сегодня дежурю, так что…

– Остается уколоться и упасть на дно колодца, – достаточно внятно пробормотала Нина.

– Именно, – улыбнулся Петр Андреевич и вышел.

Улыбка у него была очень приятная, от нее чересчур уж чеканные черты лица становились мягче и… притягательнее, что ли.

– Курить пока потерпи, – посоветовала Нина. – После укола подымим – и в койку. Впрочем, Вика уже там. Вика, растормозись хоть на несколько минут, в молчанку с персоналом поиграешь. А то Майя тебя, по-моему, боится.

К моему глубокому изумлению, Вика отреагировала на призыв Нины вполне адекватно: села, обхватив колени руками и… улыбнулась. Нет, губы у нее даже не дрогнули, просто каким-то немыслимым образом лицо точно засветилось изнутри.

– Какая же вы красавица! – совершенно непроизвольно вырвалось у меня.

И лицо Вики тут же погасло. Снова передо мной была неподвижная маска или лик мраморного изваяния, кому что больше нравится.

– Простите, пробормотала я, совершенно растерявшись, – я не хотела вас обидеть.

– Я не обиделась, – негромко ответила Вика. – Только никогда больше ничего не говори о моей внешности. И не «выкай». Мы тут все – одного поля ягоды.

– Хорошо, – кивнула я.

– Ну, будем считать процедуру знакомства законченной, – подытожила Нина. – Майя, а ты действительно не сама прыгнула?

– Не помню. Но такого желания у меня точно не было, могу поклясться. И потом: как можно навернуться с седьмого этажа и отделаться ушибленным плечом?

– И не такие чудеса случаются, – хмыкнула Нина. – Возьми мой случай. По словам врачей, меня нашли в бессознательном состоянии на кухне, причем одежда на мне была мокрой от бензина, и по всему полу растеклись бензиновые лужи. А обгорели волосы… Ты кто по профессии?

– Переводчик, – ответила я.

– Допустим. Детективы переводила?

Я покачала головой.

– Ну, хотя бы любишь их?

– Люблю, – совершенно искренне ответила я.

Детективы я действительно люблю, особенно классические: Агату Кристи или Конан Дойла. Но и современными, в том числе, и женскими не пренебрегаю: прекрасное релаксирующее средство. Прочла – а через неделю можно читать заново, в голове практически ничего не застревает. Кстати, еще один пункт, по которому мы с мужем категорически не совпадали: он признавал только «интеллектуальное чтение», то есть такое, о котором дискутируют действительно интеллигентные люди. Например, какого-то современного японца (хоть убейте, не могу запомнить имя!) или «Парфюмера», от которого меня стошнило – физически! – где-то на пятой странице.