Светлана Бестужева-Лада - Мера за меру Страница 4

– Ну, так вот тебе задачка для детектива-любителя. В помещении, залитом бензином, лежит женщина с зажигалкой в руке. Помещение в полном порядке, никаких следов возгорания. Любящий супруг обматывает голову женщины мокрым кухонным полотенцем, предотвращая тем самым трагедию. Как при таком раскладе могли полностью сгореть волосы?

Я очень четко представила себе всю картинку. Меня, естественно, передернуло, но основную мысль Нины я уловила: о какой попытке самосожжения может идти речь при таком раскладе? И почему, а главное, как сгорели волосы?

Я ничего не успела сказать: пришла медсестра, вкатила нам каждой по уколу, и я даже не могла потом вспомнить: курила я перед сном или вырубилась практически мгновенно.

Глава вторая. Костер любви. Нина

Наша новая соседка отключилась через две минуты после укола. Даже головы от подушки не подняла. Мне бы так! Но на меня, к сожалению, снотворное действовало медленнее, так что я успела и покурить, и – в который раз! – кое о чем поразмыслить. Точнее, снова восстановить в памяти реальный ход событий.

До того, как угодить в хоть и комфортабельную, но все-таки психушку, я работала старшим менеджером в довольно большом отеле. Работа нервная, день ненормированный, но мне нравилось решать неразрешимые, казалось бы, проблемы, каждый день встречаться с новыми людьми, руководить многочисленным персоналом. Это было мое.

К сожалению, муж мой так не думал. Имея изрядную долю восточной крови, он совершенно искренне полагал, что место женщины – в доме. На кухне или в спальне – неважно, главное, чтобы сидела дома и рожала детей. А мне как раз не хотелось ни того, ни другого.

«Залетев» один раз по глупой случайности, я сумела в полной тайне от мужа сделать аборт, да еще умудрилась скрыть это от коллег, а главное – от начальства. Но больше рисковать не желала и поэтому приняла радикальные меры. Спираль и таблетки. Пять лет меня это не подводило, но муж все чаще заговаривал о том, что мне нужно обследоваться на предмет возможного бесплодия.

– А если окажется, что я не могу иметь детей? – осведомилась я у него после очередной беседы «тебе бы надо бы…». – Ты со мной разведешься?

Муж посмотрел на меня, как на умственно отсталого ребенка и изрек:

– Естественно.

Мило, не правда ли? Плюс – бешеная ревность в сочетании с неприкосновенностью его собственной личной жизни. И как меня угораздило выйти замуж за такого человека?! Впрочем, Армен взял меня штурмом, после долгой и упорной осады, постепенно отрезая все пути к спасению. Через полгода такой политики я выкинула белый флаг и сдалась на милость победителя.

Если бы просто сдалась, то есть – отдалась, еще куда ни шло. Но я, дура непроходимая, согласилась на официальный брак. Свадебное платье немыслимой красоты и стоимости, фата, белый лимузин и сотня перепившихся в модном ресторане гостей, большую часть из которых я просто не знала. Горько!

Ох, как же мне действительно стало горько, когда улеглась буря страстей и наступили семейные будни. Кроме внешности, я не соответствовала ни одному из требований, предъявляемых Арменом законной супруге. Не любила готовить, предпочитала заказывать ужин на дом, а обедать – либо на работе, либо в кафе. Совершенно не была готова к материнству… ну, это понятно. Тихо ненавидела все без исключения «святые женские обязанности»: стирку, глаженье, уборку и тому подобное, хотя и старалась выполнять их более или менее добросовестно. Понятно, что подобные жизненные установки не способствовали идеальным семейным отношениям.

В конце концов Армен настоял на том, чтобы я проконсультировалась со специалистами. Слава Богу, он был выше того, чтобы сопровождать меня на все эти консультации и обследования. В результате я с тщательно скрываемым торжеством предъявила ему вердикт медиков: совершенно здорова и вполне способна зачать, выносить и родить полноценного ребенка, и не одного.

Увы, это лишь усугубило ситуацию. Ведь теперь негласно подразумевалось, что наш брак остается бездетным по вине самого Армена. Ни поверить в это, ни, тем более, смириться он не мог. И с этого момента во все более категоричной форме требовал, чтобы я оставила работу и посвятила все время решению проблемы зачатия. Но тут уж уперлась насмерть я. И даже заговорила о разводе.

Это было с моей стороны очередной невероятной глупостью. Во-первых, с точки зрения Армена, инициатива развода могла принадлежать исключительно мужчине. Во-вторых, если я так цепляюсь за свою работу в отеле, значит… правильно, у меня там имеется любовник. А может быть и не один. Жизнь медленно, но верно начала превращаться в небольшой домашний ад. Или в филиал сумасшедшего дома.

Красавицей я себя назвать не могу, но с фигурой у меня все в порядке, кожа такая, что завидуют все коллеги женского пола, а волосы Господь вообще дал такие, что обделил ими минимум трех женщин. Не рыжие, а того оттенка, который называют «тициановским», очень густые и пышные, принимающие любую форму и укладывающиеся в любую прическу. В распущенном же виде они окутывали меня практически до бедер. Немудрено, что я ими страшно гордилась, холила и лелеяла.

В результате одним далеко не прекрасным вечером, когда я вернулась домой чуть живая от усталости, я пропустила критическую точку в ревнивых выпадах супруга, к тому же огрызнулась и заявила, что завтра же подаю на развод.

– Хочешь гулять на свободе? – подозрительно спокойно осведомился Армен.

– Хочу нормально жить.

– С кем?

– Этот вопрос не обсуждается.

– Правильно. Обсуждать мы его не будем. Но если ты действительно хочешь от меня уйти, то…

– То что? Убьешь?

Армен покачал головой.

– Нет. Но научу уму-разуму на всю оставшуюся жизнь.

Он вышел из кухни, громко хлопнув дверью, и я решила, что на сегодня представление закончилось. Размечталась!

Армен вернулся почти сразу – с канистрой бензина. Я так и не смогла убедить его не хранить в доме легковоспламеняющиеся жидкости: запас горючего для автомобиля на лоджии не переводился. Неужели муженек собрался куда-то ехать на ночь глядя?

Я ошиблась: он никуда не собирался. Он зачем-то достал из кармана зажигалку и протянул ее мне.

– И что? – несколько даже опешила я.

– Урок начинается, – невозмутимо отозвался Армен. – Потерпи чуть-чуть, дорогая.

Не успела я глазом моргнуть, как супруг зажег все четыре конфорки нашей газовой плиты, потом вдруг крепко сжал мне запястья и толкнул к ней. Не просто толкнул – нагнул так, что мои распущенные волосы накрыли собой всю поверхность плиты с четырьмя озерцами синего пламени. Я услышала легкое потрескивание, запахло паленым волосом, но вырваться из железных объятий мужа не было возможности.

Огонь опалил кожу на голове, я закричала от боли и, кажется, на какое-то время потеряла сознание. Очнулась уже лежа на полу, почему-то вся мокрая, а от тошнотворного запаха бензина резало глаза и першило в горле.

– Последний штрих, дорогая, – услышала я откуда-то издалека голос Армена.

И в рот мне полилась жгучая жидкость крепостью градусов в сто. У меня мелькнула дикая мысль, что это – тоже бензин, потом краем сознания прошла другая, более здравая, что это – спирт. А потом – полный провал, мрак и безмолвие.

Очнулась я уже в больничной палате, а возле моей койки сидел симпатичный молодой мужчина в белом халате. Такой типичный врач из американских мелодрам, если вам понятно, о чем я.

– Как вы себя чувствуете? – задал он традиционный вопрос медиков всех времен и народов.

– Скверно, – призналась я. – Голова просто раскалывается.

Это было лишь частью правды, поскольку у меня был еще и омерзительный привкус во рту и даже подташнивало. Не знаю, какие ощущения возникают при тяжелом похмелье, но по описаниям я страдала именно от него. Хуже всего, впрочем, действительно было голове. Я поднесла к ней руку и обнаружила то ли бинт, то ли марлевую, туго завязанную косынку.

– Что со мной? – испугалась я так, как не пугалась никогда в жизни. – Я попала в аварию?

– Нет. Насколько мне известно, пытались покончить с собой в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– А зачем повязка на голове? – только и смогла спросить я.

– Легкие ожоги кожи. Ничего страшного.

Ничего страшного? Я вспомнила запах паленых волос, обжигающую боль, кое-что из дальнейшей фантасмагории и всхлипнула:

– У меня сгорели волосы?

– Да, и вы очень легко отделались. Просто чудо, что ваш муж успел помешать вам сгореть заживо.

Помешать? Да он же сам все это и устроил! В том числе, кстати, и «состояние алкогольного опьянения».

– Я не пыталась покончить с собой, – собрав всю силу воли, ответила я. – И не пила. Я вообще равнодушна к спиртному.

– Да? Когда вас доставили вчера поздно вечером, вы были смертельно пьяны. Если это называется равнодушием к спиртному…

– Меня насильно напоили. И сожгли мне волосы.