Филлис Уитни - Слезинка на щеке Страница 3

Джино давно нет, но и с того света он тянет к ней свою руку, которая тяжким бременем давит на ее плечи. Изящная, узкая рука с длинными тонкими пальцами, слегка напоминающая женскую. У Доркас не было доказательств, что эти вторжения — дело рук друзей Джино. Но инстинкт говорил за то, что так оно и есть. Горький опыт совместно прожитых лет многому научил ее. Отправляясь по делам, он каждый раз приставлял к ней одного из своих дружков. «Для твоей же безопасности», — объяснял он. Но у нее почему-то возникало ощущение, что за ней попросту шпионят. И сейчас, когда Джино уже два месяца как погиб, ее не оставляют в покое. А все дело в том письме.

Через несколько дней после того, как самолет разбился, ей позвонил какой-то незнакомец, назвался приятелем Джино и поинтересовался, не получала ли она после, смерти мужа письма из Греции на его имя. Он был раздражающе настойчив, и Доркас постаралась поскорей от него отвязаться. Она не хотела иметь ничего общего с сомнительными аферами покойного супруга и с негодованием отвергла просьбу звонившего позволить ему ознакомиться с бумагами Джино. Через несколько дней после случившегося, когда она разбирала почту, ей на глаза попалось письмо с греческим штемпелем. Она ничего не поняла из витиеватых фраз и отложила его на потом, чтобы разобраться. С тех пор она так и не бралась за то письмо. Ей следовало перечитать эту невнятицу и как следует вникнуть. Не исключено, что там содержались ценные сведения, за которыми и охотился взломщик, оставляя свое предостережение.

Рядом вприпрыжку весело семенила Бет, ее плохое настроение окончательно улетучилось, тревога, омрачившая ее личико, исчезла.

Они устроились в отдельном кабинете, и Доркас позволила девочке делать, что той вздумается, к полному удовольствию обеих. Доркас была рада, что Бет занята сама собой. Она напряженно следила за стрелками часов, висевших над автоматом с газированной водой. Раньше, чем через полчаса, ни Фернанда, ни Хильда не вернутся. Доркас с наслаждением попивала тягучую горячую обжигающую жидкость, стараясь на время забыть о неприятностях.

Бет ждала, пока ее шоколад остынет, забравшись на краешек стула, и разглядывала вращающуюся стойку с книжными новинками.

«Смотри, это же книжка тети Ферн», — заверещала Бет, увидев знакомую обложку.

Доркас кивнула. Книги Фернанды теперь можно было встретить повсюду. Ее эксцентричными, сумасбродными, развлекательными приключениями американцы зачитывались уже более двадцати лет. Ферн Фаррар, как звали ее друзья, имела удивительный дар: в самый неподходящий момент оказываться именно там, где происходят горячие события, попадая в самые невероятные переделки и выбираясь из них с неизменной жизнерадостностью. Доркас очень опасалась, что предстоящая поездка на Родос не предвещала спокойной жизни. Вряд ли у нее будет много времени на размышления и воспоминания. Ей придется много работать, чтобы не ударить лицом в грязь перед Фернандой.

Ферн Фаррар работала над книгой об исторически прославленных островах и собиралась посвятить Родосу парочку увлекательных глав. Многие острова Фернанда посетила в процессе создания предыдущих книг и теперь собиралась полностью углубиться в историю Родоса. Это как нельзя лучше подходило Доркас, так как ей стало известно, что жена Маркоса Димитриуса возвратилась домой на Родос.

Мысль о Маркосе болью отозвалась в сердце. Она ведь хорошо помнила, как он навещал их семью, еще в то время, когда Доркас была маленькой девочкой. С тех пор, как умерла мама Доркас, хозяйство вела старшая сестра отца, и двери дома всегда были распахнуты для Маркоса. Иногда они с отцом приходили из музея поужинать и, случалось, засиживались допоздна. Доркас засыпала, убаюканная звуками их голосов. Из кухни доносился аромат чоудера — густой похлебки из рыбы, моллюсков, свинины, овощей и многого другого, а мужчины сидели и, к взаимному удовольствию друг друга, беседовали о современной Греции, в которой вырос Маркос, и Древней Элладе, столь милой сердцу отца Доркас. Теплая дружба связывала этих двух столь непохожих людей, Брандт был высоко образованным человеком, а Маркос не получил никакого образования, но у них были схожие интересы и пристрастия, да и взгляды на жизнь совпадали удивительным образом. Отец Доркас в молодости посетил Грецию, но пробыл там недолго. Маркос утверждал, что Брандт видел совсем не то, что надо.

В музее Маркос нашел себе дело по душе, он обожал возиться с изделиями гончарного искусства, керамикой и скульптурой древности. Когда дело касалось реставрации, превращения хрупких черепков в одно целое, ему не было равных. Маркос считался непревзойденным мастером. Его пальцы таили в себе куда больше знаний, чем все ученые книги, премудрости которых он так и не постиг.

Доркас помнила, как взволнованно звенел его голос, страсть, звучавшая в нем, выдавала истинного грека; как ему вторил спокойный рассудительный голос отца. «Когда нам удастся вырваться, когда мы оставим работу…» Все разговоры неизменно заканчивались одним: «Если у нас все получится, мы вместе поедем в Грецию». Однажды, услышав эти слова, Доркас выскользнула из постели и, как была в пижаме, понеслась на кухню. А то вдруг ее не возьмут с собой. «Я с вами!» — закричала она с испугом. Отец рассмеялся и успокоил ее, сказав, что без нее никто никуда не уедет. Ведь она вылитая греческая korai. А Маркос посадил ее к себе на колени и стал рассказывать удивительные истории о своем родном острове.

Взрослея, она бредила Родосом, который, как магнитом, притягивал ее. Джино никогда не брал ее с собой, когда ездил в Грецию. Более того, он вообще был категорически против того, чтоб она сопровождала его в поездках. Теперь она была свободна, запреты были сняты, но ехала она не столько ради себя самой, сколько ради Маркоса и в память об отце. Она посетит священные места и продолжит то, что они не успели завершить. Она представляла, чтобы они почувствовали, узнав об этом. Это был ее долг перед ними, правда, Фернанда считала ее чересчур сентиментальной.

«Мамочка, я уже все», — раздался голосок Бет. Доркас вновь посмотрела на часы…

Полчаса уже прошли, Доркас расплатилась за шоколад, и они с Бет, крепко держась за руки, пошли обратно. Фернанда наверняка уже дома.

С порога Доркас уловила доносящиеся с кухни запахи, значит, Хильда уже приступила к своим обязанностям. По всей гостиной были разбросаны вещи Фернанды: шляпа с цветами, голубые туфли, сумочка. Крупные синие с белым серьги валялись в пепельнице. Дверь в комнату Доркас была приоткрыта. Оттуда доносились какие-то звуки, явно там кто-то находился.

«Беги на кухню и помоги Хильде», — сказала Доркас, слегка подтолкнув Бет к двери. Убедившись, что девочка ушла, Доркас заглянула в спальню.