Бартл Булл - Отель «Белый носорог» Страница 33

— Вроде бы.

Маузер удобно разместился у Энтона на ладони. Он был в отличном состоянии. Чтобы проверить ствол, Энтон посмотрел сквозь него на ослепительно голубое небо. Оружие было идеально вычищено. Как бывало в английском лесу, у Энтона обострились все чувства. Им овладел азарт охотника — сродни тому, что испытывает беговая лошадь на старте. Заряжая винтовку, он поймал на себе понимающий взгляд фон Деккена.

Некоторое время они шли молча. Энтона поразило разнообразие шипов и колючек, цеплявшихся за одежду. Каждое крохотное растение было чертовски умно и настроено воинственно. Шипы оберегали маленькие белые и желтые цветочки. Фон Деккен винтовкой указал вниз.

— Свежие следы топи, — прошептал немец.

Каждый отпечаток отчетливо делился надвое — похоже на английскую лань. Пройдя еще сотню ярдов, они увидели множество сходных с этими следов, однако помельче.

— Теперь мы ее не найдем, — буркнул фон Деккен. — Проклятая импала!

Энтон сделал небольшой круг и жестом подозвал немца, чтобы тот вновь возглавил преследование. Дул встречный ветер — антилопа не почувствует их запаха.

Через сто двадцать ярдов они увидели топи. Это был крупный одинокий самец, достигавший в холке четырех футов, с лоснящейся рыжевато-лиловой шерстью и крутыми острыми рогами. Фон Деккен положил руку Энтону на плечо и заставил опуститься на колени.

— Попробуй добыть нам ужин.

Энтон терпеливо наблюдал за пасущимся невдалеке зверем. Время от времени топи поднимал голову и бил оземь передним копытом. Изучив повадку зверя, Энтон стал подкрадываться к нему слева до тех пор, пока его и антилопу не разделила акация. Укрывшись в ее тени, совершенно забыв о больной руке, он продолжал ползти, целиком сосредоточившись на своей добыче и подмечая каждый сучок, каждый запах и каждое движение. Пока топи жевал траву, Энтон двигался вперед. Как только зверь поднимал голову и настораживался, он замирал. Он повторял все движения животного, как партнер в танце. Так учил Ленарес.

Когда между ними осталось пятьдесят ярдов, Энтон выскользнул из укрытия и, стоя на коленях, прижав к плечу маузер, стал ждать, когда зверь повернется к нему. Топи сделал шаг и сильно ударил по земле передним копытом. Потом повернулся в профиль и поднял голову. Энтон нажал на спуск и бросился к падающей антилопе.

Фон Деккен осмотрел рану и всю тушу убитой антилопы.

— Глупо подбираться так близко: ты вполне мог его упустить. Зелен ты еще для бонго. Видишь когти леопарда на ляжках? В тот раз топи посчастливилось. Знаешь, зачем он царапает землю копытом? Отмечает свою территорию — приманивает самку. В точности как люди — только вместо денег и уютного дома приманкой служит особый запах, выделяемый из желез у него на ногах.

— А что такое бонго?

— Гигантская ярко-рыжая антилопа, что прячется в лесах у подножия горы Кения. Пугливая, словно призрак. Многие ищут ее всю жизнь, но так и не находят. Убьешь бонго — станешь настоящим охотником. А теперь поспешим домой — пришлем мальчишек за твоим красавцем, пока его не утащили гиены.

Слушая фон Деккена, Энтон проворно распорол ножом брюхо антилопы. Будь у него цыганский нож, получилось бы намного аккуратнее. Он выскоблил свернутые кольцами кишки. Вычистил грудную клетку и полость желудка и отрубил голову. Потом встал и взвалил тяжелую тушу себе на спину. Две ноги антилопы он скрестил у себя на груди и придержал одной рукой, а в другую взял винтовку. И последовал за фон Деккеном на ферму «Гепард».

— Ну и ну! — одобрительно произнес Эрнст, поджидавший на веранде со стаканом шнапса в одной руке и сигарой в другой. — Кажется, нашему юному англичанину сегодня повезло.

— Не знаю, как насчет везения, — возразил его отец, — но лазает мальчишка, как француз в окно борделя. У него отличный нож.

Старик наблюдал, как Энтон обдирает шкуру. Отделяя кожу от диафрагмы и мяса, он не пролил ни капли крови. А когда закончил, поволок тушу на кухню.

— Твое счастье, что этот парень не охотился за тобой на войне, — сказал фон Деккен сыну.

— Нам довелось подстрелить не одного охотника.

Энтон вымыл руки и отправился во флигель. И очень удивился, увидев, что в его комнатушке горит масляная лампа. На кровати лежала африканка в белой униформе прислуги. Завидев Энтона, она села, свесив длинные черные ноги. Не первой молодости, но довольно аппетитна.

— Пришла снять с тебя штаны.

— Что-что? — Залившись краской, Энтон замер у двери.

— Ну, снять. Мерка. Шить штаны.

Женщина сняла одну из висевших у нее на шее веревок и, подойдя к Энтону, обвила веревкой его талию, прижав к его телу тяжелые наливные груди. Он разволновался, ощутив аромат манящего женского тела. Ее пальцы неторопливо ощупали его спину, бока и живот. Зажав в зубах веревку, женщина затянула узел и с улыбкой посмотрела Энтону в глаза. Он еще больше покраснел. Второй веревкой она обвила ему ягодицы, подержала их в ладонях и тоже завязала узлом веревку.

— Теперь я знаю размер. Очень хорошо. Папа Деки слишком стар. — Женщину забавляло его смущение. — А ты, может, слишком молод?

Глава 11

Из ущелья появился Мальва с Анной на руках. Тело девочки висело, как рваная, пропитавшаяся кровью тряпичная кукла.

— Ее загрыз лев! — Саманта Голт с ревом бросилась к родителям.

Гвенн помогла Мальве положить ее на одеяло и внести в вагон. Трясясь всем телом и причитая, миссис Голт сидела на подножке, вцепившись в Саманту.

— Вам лучше не смотреть на нее сейчас, миссис Голт, — посоветовала Гвенн.

К ней вдруг вернулась спокойная уверенность, граничащая с мертвящей отрешенностью — как во Франции. Вспомнился блестящий от крови пол «скорой помощи» после того, как из нее выносили последнего раненого.

Юбка и блузка Анны были изодраны в клочья. Лицо, волосы и порванная одежда потемнели от пыли. Из-под юбки ручьями текла кровь.

— Тони, — обратилась Гвенн к Бевису, пока Голт успокаивал жену, — попроси у машиниста два ведра воды. Отфильтруй через чистую материю. Пусть Том держит Саманту и ее мать в соседнем купе. Потом собери любые медикаменты, какие найдешь.

Солдатским ножом она разрезала на Анне одежду и осмотрела юное обнаженное тело. Служба в Добровольных санитарных частях приучает ко многому, но ее ужаснули повреждения, нанесенные этому ребенку. Глубокие рваные раны на боках и бедрах были словно сделаны ножом для разделки мяса. Гвенн еще раз процедила ржавую воду из паровоза через марлю и обмыла бесчувственное тельце.

Работая, Гвенн вспомнила свое первое посещение хирургической палаты. Первый месяц работы водителем санитарной машины вообще был ужасен. Но в тот день на перевязочном пункте под Нью-Чапелом каждого, кто не был ранен, заставили помогать. Задуманный как вспомогательный полевой госпиталь для поверхностного ухода за легко раненными, перевязочный пункт стал первым прибежищем после кровавой бойни, превращавшей деревья, людей и лошадей в черное крошево.