Айрис Джоансен - Тайна античных свитков Страница 35

— Это и было место сборищ. Ангус Макдаф питал страсть к спортивным состязаниям. Он был кем-то вроде воровского барона и восхищался силой в любых ее проявлениях. В 1350 году он закончил строительство замка и уже на следующий год провел здесь первые Шотландские игры.

— В четырнадцатом веке? Тревор кивнул.

— В 844 году король скоттов Кеннет Макалпайн провел трехдневный турнир, желая занять чем-нибудь своих воинов в ожидании благоприятных знамений перед битвой с пиктами. А Малькольм Кэнмор, вступивший на престол в 1058 году, регулярно проводил турниры, где выявлял самых сильных и быстрых скоттов, чтобы потом взять их в свою отборную гвардию.

— А я думала, это называлось Горными играми.

— Макдафы родом из горной Шотландии. Наверное, они и игры привезли оттуда. Судя по немногим сохранившимся протоколам состязаний, игры были главным событием года. Игра в шары, борьба, бег, традиционные местные виды спорта, которые теперь воспринимаются с удивлением. Все молодые мужчины, состоявшие у Макдафов на службе, непременно в них участвовали. — Он улыбнулся Джейн. — А иногда и женщины. Например, к участию в забегах была допущена Фиона Макдаф. Два года подряд первое место брала!

— А потом, надо думать, женщин отстранили? Он покачал головой:

— Нет, потом она забеременела и сама отказалась от участия в соревнованиях. — Тревор подошел к валуну. — Садись. Предполагаю, что впоследствии для зрителей начали расставлять кресла, но первыми трибунами были эти камни.

Она медленно опустилась на валун рядом с ним.

— А ты сюда зачем ходишь?

— Нравится мне тут. — Его взгляд скользнул к дальнему краю стадиона. — Здесь хорошо думается. Мне здесь очень комфортно. У меня такое чувство, что с Ангусом Макдафом мы бы нашли общий язык.

Джейн смотрела на него и думала, что он прав. Ветер с моря теребил волосы над его высоким лбом, а очертания рта говорили о его бесшабашном нраве. Глаза прищурились, словно оценивая сложность предстоящего турнира. Она так и видела, как Тревор сидит бок о бок с хозяином замка, обменивается шутками и готовится к следующему забегу. Жаль, что альбома с собой нет.

— В каком бы ты виде стал участвовать?

— Не знаю. Бег или шары… — Он повернулся к ней. Его глаза озорно сверкали. — А лучше — я бы устроил спортивный тотализатор. Уверен, это у них широко практиковалось.

Джейн улыбнулась:

— Да, уж ты бы свою выгоду не упустил.

— А может, я бы занялся и тем и другим. Я бы со скуки помер делать одну ставку в год.

— Господи, помилуй и прости! — Она огляделась. — Не ожидала, что здесь есть такое место.

— Ясное дело. Небось решила, что стадион — это так, эвфемизм для какой-то моей неблаговидной затеи.

— Да. Почему ты мне сразу не сказал?

— Потому что решил тебя сюда привести сам, — ответил Тревор. — Мне здесь нравится, и захотелось, чтобы тебе тоже понравилось.

Он был совершенно искренен. И ей это место тоже понравилось, это факт. На этом древнем ристалище значение имели только простые ценности, все остальное отходило на второй план. Джейн почти слышала звуки горна и ощущала содрогание земли под ногами атлетов.

— Неужели трудно было просто сказать, что и как?

— А как ты это себе представляешь? В последние дни тебе даже смотреть на меня невмоготу, моментально воздвигаешь глухую стену. А потом я еще все усугубил, когда… Ну вот, ты снова напряглась. Посмотри на меня, черт побери! Джейн, это на тебя не похоже.

— Тебе-то откуда знать? Ты меня четыре года не видел. — Она через силу повернулась и посмотрела на Тревора. Господи, зачем она это сделала? Как теперь отвернуться?

— Тяжело, да? Вот и мне тоже. — Он посмотрел на ее руку, опирающуюся на валун. — До чего же меня тянет к тебе прикоснуться!

Он сдержался, но от этого было не легче. Джейн накрыло горячей волной, перехватило дыхание. Его взгляд остановился на девичьей руке.

— Однажды ты до меня дотронулась. Положила мне руку на грудь, а я должен был стоять и не показывать виду. Я тогда чуть не умер!

— И жаль, что не умер. Ты тогда вел себя очень глупо.

— Тебе же было всего семнадцать!

— Как раз тот возраст, чтобы знать, чего хочешь. — Она поспешила добавить: — Вообще-то ничего особенного в тебе не было. Просто до тебя ни к одному мужчине я такого не чувствовала. По части секса я была не очень продвинутой.

— А держалась вполне. Я думал, ты мне врежешь.

— Ты обозвал меня школьницей!

— Я специально тебя злил, иначе я бы за себя не поручился.

Эту злость она чувствовала и сейчас. А еще — обиду и горькое раскаяние.

— Бедняжка Тревор!

— Я тебя обидел?

— Меня нельзя обидеть. Или ты думаешь, что навсегда отвратил меня от мужчин? Да ни боже мой.

Он помотал головой.

— Ты предупредила, что станешь искать, пока не найдешь кого-то лучше меня. И ты сдержала слово. — Он посмотрел на море. — Кларк Питерс был славный парнишка, но не прошло и двух месяцев, как стал проявлять частнособственнические наклонности. Тэд Кипп — очень умный и честолюбивый, но, когда ты привезла его домой, он невзлюбил твою собаку Тоби. Джек Ледборн, профессор археологии, руководивший твоей второй экспедицией. Он не сказал, что женат, а ты, когда узнала, решительно вычеркнула его из своей жизни. Питер Брэк, полицейский-кинолог из участка Куинна. Идеальная пара! Собачница и полицейский. Но он допустил какой-то промах, потому что ты…

— Что за черт? — Джейн не верила своим ушам. — Ты что, посылал своих людей за мной следить?

— Да, когда не мог делать это сам. — Он посмотрел на нее. — Но в большинстве случаев я сам за тобой следил. Хочешь, чтобы я продолжил список? Или лучше я расскажу о том, как я гордился тобой, когда ты победила в художественном конкурсе. Я попробовал купить ту работу, но оказалось, они их в течение пяти лет выставляют по всей стране. — Тревор улыбнулся. — Конечно, я мог бы ее выкрасть, но решил, ты будешь недовольна. Правда, кое-что из принадлежащего тебе я все-таки выкрал.

— Что именно?

— Твой альбом. Два года назад ты была в Метрополитен-музее и оставила его на банкетке, когда пошла с друзьями в кафетерий. Я пролистнул — и не смог удержаться. Все собирался тебе вернуть, да так и не смог.

— Я помню тот случай. Я страшно злилась.

— Мне казалось, эти наброски были не для того, чтобы делать на их основе большие полотна. Они были… более личные, что ли.

Личные. Джейн попыталась вспомнить, не было ли в том альбоме портретов Тревора. Может, и были.

— Зачем? — прошептала она. — Зачем ты все это делал?

— Уезжая из Неаполя, ты сказала, что это еще не конец. Выяснилось, что и для меня тоже. Господи, я даже молился об обратном. Ты упрямая, Джейн, с тобой нелегко.