Екатерина Черкасова - Сладкая ночка Страница 36

Видя мою растерянность, Ясмина уселась поудобнее, мы накрылись единственным одеялом, и девушка стала рассказывать, перемежая свое повествование экспрессивными выкриками, взмахами рук и горестными стонами.

Опасаясь за жизнь, Лидер постоянно находил изъяны в своей охране. При хорошей профессиональной подготовке людей фанатично преданных было немного. Тогда была создана система обучения телохранителей-девушек, сильных, отважных и верных, как собаки. Их отбирали в сиротских домах. Одним из условий было отсутствие семьи и близких. Девочки получали образование, сравнимое с умениями десантников, владели несколькими видами рукопашного боя, метко стреляли из всех известных видов оружия. Они владели несколькими иностранными языками. Но самое главное — их воспитывали в беззаветной преданности и всепоглощающей любви к Лидеру. При малейшей для него опасности они должны были любой ценой защитить его, даже ценой своей жизни, и надо сказать, что Пантеры отдавали ему свои жизни без колебаний. С ними занимались лучшие психологи, им показывали соответствующие фильмы.

Когда им исполнялось шестнадцать, они должны были пройти серию тестов на выживание. Никто не знал, что им достанется. Можно было оказаться в темной комнате с ядовитыми змеями, яме с леопардами, болоте с крокодилами… Фантазия устроителей была безгранична. Ясмину сбросили с вертолета в центре пустыни без оружия, еды, воды. Она была босиком, почти без одежды. В течение недели девушка бродила по пустыне, питаясь ящерицами и змеями, выпаривая собственную мочу и собирая конденсат. Она ориентировалась по звездам и спустя несколько дней, обессилевшая, истощенная и оборванная, добрела до лагеря.

Большинство девушек погибали во время этих испытаний. Но прошедшие их считались готовыми для роли охранников. Лагерь, где мы находились, был последним в этой подготовке. Здесь были и иностранные инструкторы, шлифовавшие мастерство Пантер.

Кроме того, существовало еще одно условие, делавшее Пантеру Пантерой. Они были девственницы. Они не должны были знать мужчин, думать о мужчинах, мечтать о любви. Все их помыслы должны быть о безопасности Лидера, вся их жизнь должна быть посвящена ему.

— А в чем же твоя вина? — спросила я.

— Влюбилась в инструктора, — призналась Ясмина и прибавила витиеватое русское ругательство.

Очнувшись от шока, я спросила:

— Ты сама-то поняла, что сказала?

— А что, Ваня всегда так говорит, разве это что-то плохое?

По тому, как она произнесла имя Ваня, нежно, нараспев, я поняла, что Ваня и есть тот самый предмет любви Ясмины.

— Он у нас вел рукопашный бой… — мечтательно продолжила она, — я таких еще не видела.

О боже, а что она вообще видела?!

— Красивый, сильный, волосы золотые… Когда он на меня смотрел, я дрожала, не могла провести ни один прием. Понимаешь меня?

Еще как я ее понимала.

— А когда он ко мне прикасался, я почти умирала… А потом нас застукала Катуса.

— Катуса? Кошка? — переспросила я. — Кто это?

— Воспитатель-инструктор. Наверняка ты знаешь ее. Старая злобная перечница, палестинка, участвовала еще в первой арабо-израильской войне. Ненавидит мужчин, да и женщин тоже. Ее настоящее имя неизвестно, Катуса — кличка из-за ее силы, ловкости и коварства. А еще у нее девять жизней. Она сама говорит, что пять из них истратила в войне с евреями. Пять раз умирала. Но кошки, они живучие. Когда она нас застукала, Ваня так просил ее не наказывать меня…

— Он русский? — спросила я, хотя и так знала ответ.

— Ага, его взяли в плен в Чечне в 1995 году, потом он был в Турции, Иордании. Теперь здесь. Слыхала про Чечню?

— Кое-что… — неопределенно ответила я. — А что же теперь будет с тобой?

— Убьют, — спокойно ответила Ясмина, только в темноте блеснули ее глаза. — Или дадут смертельное задание.

ГЛАВА 17

Наутро за мной пришла Катуса — немолодая женщина, которую я видела в первый день. О ней мне рассказывала Ясмина.

— Одевайся, — велела она мне.

Я отодвинула руку спящей Ясмины, по-детски обнимавшей меня, и вылезла из-под одеяла. Я спала одетой, поэтому только пригладила волосы и заправила рубашку.

Катуса привела меня в большую палатку, напичканную какой-то техникой. Вокруг были разложены карты, какие-то бумаги. Потрескивала рация. Я огляделась. Внезапно откуда-то возник мужчина лет сорока пяти, араб. Он был тоже в военной форме без опознавательных знаков принадлежности к роду войск или званию. От нас он отличался тем, что форма на нем была новенькая, с иголочки, отглаженная. Его неожиданное появление напугало меня. Видимо, это местная привычка — внезапно появляться и так же неожиданно исчезать.

— Полковник Диаб, — мужчина протянул мне сухую сильную руку. Я осторожно пожала ее. — Здравствуйте, Лейла.

Я почти не удивилась, что он так меня назвал. В глубине души я была уверена, что они все знают и интересует их Лейла Давыдова, а не домохозяйка Мишель Амир.

— Здравствуйте, — вежливо ответила я.

— Если хотите, можем поговорить по-русски, хотя я давно не практиковался, — улыбнулся полковник.

— О! Знаете русский? Бывали в России? — формально удивилась я.

— Да, приходилось. Правда, не в России, а в Советском Союзе. Окончил военное училище. Потом несколько месяцев обучения в специализированном лагере в Балашихе. Я знаю, у нас плохой имидж, но, поверьте, это все американская пропаганда, и мы всего лишь защищаем свои интересы.

— Я понимаю, — легко согласилась я. — Но чем я могу быть вам интересна?

— Давайте не будем играть в прятки. Мы знаем, что вы Лейла Давыдова, египтолог, совершенно случайно попали в эту историю. У вас в руках оказалась вещь, вам не принадлежавшая. Она была позарез нужна нашим врагам, а мы пытаемся сделать все, чтобы она в их руках не оказалась. Все это произошло во время праздника в Луксоре, где вы играли одну из главных ролей. Удивительное зрелище! Так уж случилось, что нашему человеку понадобился костюм Гора. Поверьте, никто не собирался убивать вашего возлюбленного, просто он неожиданно вошел… Мои соболезнования, мадам. Но государственные интересы ценятся больше простой человеческой жизни, даже такого в высшей степени достойного человека, как профессор. Я, ни минуты не колеблясь, отдал бы и собственную жизнь, если бы потребовалось.

По фанатичному блеску его глаз я поняла, что это не слова.

— Мы вышли на вас, — продолжил Диаб, немного помолчав. — Но враги нам помешали. Они получили то, что хотели?

— Я не знаю, о чем вы говорите, — вяло сопротивлялась я.

— О мадам, вы играете с огнем! — резко сказал полковник. — Я попробую вам объяснить, что происходит на самом деле. Если вы хоть немного в курсе мировых событий, то вы должны знать, что раньше Ливия была прогнившей насквозь страной, сырьевым придатком Запада. Король Идрис, безвольный человек, марионетка, не мог и не хотел никаких реформ. Ему было вполне комфортно сидеть в своем дворце, наслаждаться роскошью, проводить время в Лондоне и Париже, когда народ голодал, был совершенно безграмотен, а черное золото пустыни уходило из страны, ничего ей не давая. Наконец-то нашелся сильный лидер — вы понимаете, кого я имею в виду, — который сумел все изменить. Сегодня Ливия — самая богатая страна Африки, с самым высоким уровнем жизни. К нам едут в поисках работы люди со всего мира. У нас истинно народное правление, настоящая демократия! Но есть и силы на Западе, которым не по душе экономическая и политическая независимость нашей страны. Конечно, все упирается в богатейшие запасы нефти, в деньги. Эти силы финансируют оппозицию из бывшей ливийской аристократии. Возможно, нами в свое время были приняты жесткие меры, наследный принц был изолирован, потом мы позволили ему выехать в Лондон… С тех пор оппозиция плетет интриги, пытается дискредитировать нашу страну в глазах Запада. Мы не успеваем раскрывать заговоры.