Карен Робардс - Секс лучше шоколада Страница 42

– Сука! – Плюнув на пистолет, мужчина бросился за ней и попытался схватить обеими руками.

Джули уклонилась и, хватая ртом воздух, ничего не слыша, кроме бешеного стука сердца, пробежала через спальню к дверям, ведущим в холл, откуда открывался путь на лестницу и вниз, к парадному входу. И все это время она вопила, как резаная.

Негодяй бросился за ней с поразительным проворством и быстротой. Он ее поймает! Она знала, что он ее поймает, это было делом нескольких минут, секунд…

Джули лихорадочно старалась припомнить что-нибудь из прослушанного когда-то простейшего курса самозащиты. Кажется, первым долгом они советовали кричать…

Но она и так уже кричала до хрипоты, только это не очень помогало…

– Помогите! Помогите!

Преступник следовал за ней по пятам. Когда она достигла вершины лестницы, он бросился на нее и схватил в кулак развевающиеся за спиной волосы.

Джули взвизгнула так, что ее можно было услышать в Южной Америке. Ее голова дернулась назад со страшной силой, в голове мелькнула мысль, что шея сломана и делу конец. Потом мужчина обхватил ее за талию, рука в перчатке зажала ей рот и нос. Джули задохнулась, но успела напоследок вдохнуть запах талька и гнусную вонь немытого тела.

– Не надо было меня злить, – прошипел он ей в ухо. Изо рта у него пахло луком.

Ее затошнило от отвращения, голова закружилась, перед глазами все поплыло. Кожа зудела, всюду, где ее касались резиновые пальцы, словно побежала обезумевшая стая муравьев. И все же Джули боролась, пока он тащил ее в спальню, рвала ногтями его перчатки, била его по ногам босыми пятками, извиваясь и вырываясь изо всех сил. Она пустила в ход весь опыт уличной девчонки, накопленный ею с детства и научивший ее выживать, хотя и знала, что это скорее всего бесполезно. Ей не спастись.

Он перетащил ее через порог спальни, красивой комнаты с роскошным белым ковром и жемчужно-серыми стенами, с огромной лакированной кроватью черного дерева, застеленной прохладными льняными простынями. Эта мирная комната была предназначена для отдыха и восстанавливающего силы сна, а не для насилия и смерти.

«Боже, не дай ему убить меня».

Молитва вознеслась к небесам в тот самый миг, когда Джули сумела ухватить его маску и стащить ее через голову, а негодяй поднял ее и швырнул на кровать.

Он тотчас же навалился на нее, не давая двигаться, глубоко вдавил ее в матрац всем своим весом. Джули попыталась двинуть коленом ему в пах, стремясь высвободиться и скатиться с постели. Ночная сорочка сбилась у нее на талии, она чувствовала кожей грубое трение его одежды, с неописуемым, неведомым ей прежде отвращением ощущала его гнетущую тяжесть. Она знала, что он собирается делать; знала и в крике выплеснула свой ужас ему в лицо, брыкаясь, вскидываясь и мечась по постели. Все без толку.

– Заткнись, сука!

Одной рукой он схватил ее за горло и сдавил так, что она задохнулась, закашлялась, ее крик прервался и перешел в тонкий жалобный писк попавшего в силки зверька. Ее взгляд случайно остановился на плюшевом медвежонке, восседавшем с невозмутимостью Будды на столике у кровати, и Джули в отчаянии подумала, что это, наверное, последнее, что ей доведется увидеть перед смертью. Кровь шумела у нее в ушах. И все же, хрипя и задыхаясь, она продолжала с отчаянным упорством царапать его руки.

– Заткнись, – повторил он.

Она кивнула, судорожно дергая головой. Цепляясь за малейший шанс пожить еще чуть-чуть, сделать лишний глоток воздуха, Джули была готова на что угодно. Он выпустил ее горло и схватил запястья, завел их ей за голову, пока она лежала, не сопротивляясь, глотая благословенный воздух. Потом мужчина перехватил ее запястья одной рукой, а в другой у него, откуда ни возьмись, появился моток скотча. С жутким треском отрывая липкую ленту, он начал обматывать ее руки.

Джули поняла, что ей конец. Она слабо пошевелилась, пытаясь освободить руки. Он снова схватил ее за горло и больно сжал.

– Попробуй только дернуться, я тебя придушу, и дело с концом, – пригрозил мужчина и зубами оторвал скотч от рулона. Теперь его лицо было так близко, что ее затошнило от запаха лука у него изо рта. Его огромное, отвратительно пахнущее тело раздавило ее, расплющило, лишило всякой возможности двигаться.

В спальне было полутемно, свет падал только из открытой двери ванной комнаты, и, пока он нависал над ней, его черты почти полностью скрадывались тенью. И все же Джули различала блеск в его глазах, зубы за полураскрытыми губами, темный бугор носа…

Как обезумевшее, загнанное в угол животное, Джули вскинулась, схватила его зубами за нос и сомкнула челюсти бульдожьей хваткой.

Она услыхала отвратительный звук, кровь, теплая и соленая, хлынула ей в рот.

Преступник взвыл, оглушил ее жестоким ударом в висок и отпрянул. От удара голова у Джули резко дернулась, из глаз посыпались искры, все комната завертелась каруселью.

Ее это не смутило. Инстинкт, говоривший: «Дерись или беги», заработал на полную мощность, и на этот раз он ей кричал одно: «Беги!» Почувствовав, что его вес сместился, Джули, не обращая внимания на искры из глаз и вращающуюся комнату, вскочила, как подброшенная пружиной, и бросилась наутек, словно за ней гналась сама смерть. Впрочем, так оно и было на самом деле.

Не чуя под собой ног, она пролетела по ковру, по паркету, по скользким мраморным ступеням. Дыхание с надсадным хрипом вырвалось из ее поврежденного горла, но она орала, как тысяча проклятых душ, низвергнутых в ад.

– Сука! Сука! Сука! – неслось ей вслед.

Господи, хоть бы он забыл о пистолете.

Съежившись, буквально чувствуя лопатками приближение пули, Джули перепрыгнула через последние несколько ступеней.

Он настигал ее, он был все ближе и ближе, от него исходила неистовая ярость и злоба. Холодный пот выступил по всему ее телу, ей казалось, что она бежит словно в замедленной киносъемке, а входная дверь отодвигается от нее все дальше. Мерзкий запах лука уже душил ее, хриплое дыхание звучало у нее в ушах.

– Джули!

Голос Макса, прокричавший ее имя, стал для нее самым желанным из всех когда-либо слышанных звуков. Он донесся со стороны кухни. Джули с визгом повернула туда. Всего несколько дюймов отделяло ее от преследователя, ее босые ноги скользили и разъезжались на мраморном полу холла, она вытянула вперед связанные руки, скрючив пальцы, словно темнота была чем-то осязаемым, за что она могла бы схватиться и спастись. Она проскочила под аркой в столовую и бросилась по натертому до зеркального блеска паркету в кухню.

– Джули!

– На помощь! Помоги!

Как только ее ступни ощутили прохладный каменный пол кухни, над головой зажегся свет. Джули сослепу врезалась животом в угол стеклянной крышки кухонного стола, отшатнулась и продолжила бег, даже не чувствуя боли.