Линда Уинстед - Рейнтри: Призраки Страница 43

Если Табби была серийным убийцей, что вполне возможно, то почему нацелилась на Гидеона? Зачем пыталась убить его на набережной? В этом чувствовалось какое-то несоответствие. В отличие от других ее преступлений это было предпринято в общественном месте, да и Гидеон не походил на остальные жертвы. Разве не так? Правда, он был одинок до того, как начал с ней отношения. Может, он и сейчас оставался эмоционально одиноким? Безусловно. Их связывал только секс, что автоматически не превращало их в счастливую пару — даже не принимая во внимание события сегодняшнего утра.

Хоуп изо всех сил старалась не думать об этом. Для ее сердца было безопаснее изучать дела об убийствах, какими бы ужасающими те ни были.

Папка с информацией о жертве в графстве Хэйл была тонкой, но не бесполезной, а малое количество информации объяснялось вовсе не недостатком внимания к делу. Если верить Гидеону, шериф стремился говорить с каждым, кто мог пролить свет на убийство школьной учительницы, и, казалось, испытал облегчение оттого, что кто-то заинтересовался этим делом.

— Почему именно оно? — спросила Хоуп, спустя час после начала путешествия. — Есть другие, подходящие к нашим критериям, и как минимум одно из них находится ближе того, куда мы направляемся.

— Это меньше чем три часа езды, и что еще более важно, место преступления не повреждено, — деловито ответил Гидеон.

— Как оно может быть неповрежденным спустя четыре месяца?

— Его очистили, — объяснил он. — Но никто не поселился в доме. Это лучшая возможность поговорить с жертвой и возможно даже найти реальный ключ.

Гидеон не хотел, чтобы она ехала с ним, но когда Хоуп стала настаивать, спорил недолго. Он был подавлен из-за этого или по более личным причинам? Несомненно, он чертовски не хотел, чтобы она забеременела. Она никогда не видела, чтобы мужчина так категорично реагировал на одну только перспективу рождения ребенка. Хотя и сама не принимала идею материнства с радостью и смехом.

Казалось, он был на сто процентов уверен, что они уже зачали Эмму. Хоуп такой уверенности не испытывала, хотя рассказ о лунном свете и проклятом амулете для зачатия младенцев надолго выбил из колеи. Гидеон вынудил ее абсолютно по-новому взглянуть на невозможное. Он вызвал у нее желание открыть глаза и сердце, что она отказывалась делать в прошлом. Но ей-богу, амулет длязачатия младенца ?

Она смотрела сквозь пассажирское окно, изучая покрытый зеленой листвой пейзаж. Ей было не свойственно, познакомившись с мужчиной в понедельник, в среду вечером оказаться в его постели. Похоже, она очутилась на каком-то пике своей сексуальной активности, потому что там, где дело касалось Гидеона, Хоуп не могла себя контролировать. Что также было для нее абсолютно несвойственно. Контроль был ее вторым именем. И конечно, имя Хоуп Контрол Мэлори было для нее предпочтительнее ее собственного.

Хотя все могло быть и хуже. Мать могла назвать ее Мунбим Частити. Что бы она тогда делала?

Они были в часе, возможно, получасе езды до места назначения, когда Гидеон произнес:

— Извини, я немного погорячился.

— Взрослый мужчина, яростно рвущий на себе волосы, матерящийся и кричащий на мой живот — это ты называешь «немного погорячиться»? — спросила она без эмоций.

Гидеон шевельнул широкими плечами и заерзал на сидении, как будто автомобиль внезапно стал для него слишком тесным.

— По крайней мере, я в тебя ничего не бросал.

— Это не я сделала амулет плодовитости и оставила его лежащим у всех на виду.

— Я же сказал, что сожалею.

Она в самом деле не хотела сейчас спорить. Фактически, она вообще не хотела думать об обрисованных Гидеоном перспективах.

— Почему бы не подождать, пока мы не узнаем наверняка, действительно ли нам есть о чем сожалеть?

Прошла еще одна неловкая минута, и он ответил:

— Если ты захочешь попросить другого напарника, я пойму.

Хоуп почти фыркнула.

— Так вот в чем дело? — гневно выпалила она. — Ты не хочешь напарника, поэтому идешь на крайние меры, чтобы наверняка…

— Нет! — прервал он, потом после паузы, длившейся несколько слишком долгих секунд, добавил: — Но я в самом деле не хочу напарника.

— Тогда иди к шефу и скажи это ему, что не хочешь видеть меня своим напарником. Но не жди, что я уволюсь. Я не уволюсь, Рейнтри. Никогда.

— Он просто даст мне другого, — проворчал Гидеон.

Хоуп никогда не призналась бы в этом вслух, но ее обидело нежелание Гидеона работать с ней. Не потому что они спали вместе, или ей казалось, что между ними может быть нечто большее, а потому что очень много работала, ради того, чего достигла, и чертовски устала от мужчин, считавших, что она не может справиться со своей работой. Она никак не могла усмирить гнев.

— Зато уж точно не придется терзаться мыслями, что Майк или Чарли залетели от тебя.

Гидеон не ответил, поэтому она взглянула на него. Он почти улыбался.

— Я не думаю, что беременна, — рассудительно произнесла она, ее гнев стих. — Мы были осторожны, кусочек серебра и сны не отменяют этого факта. Суперсперма не считается.

— Может, ты и права, — ответил он, хотя было не похоже, что он в это верит.

— Даже если я… беременна… — Проклятье, было трудно произнести это слово вслух. — Это вовсе не означает, что мы должны пожениться или что-то в этом роде. — Слово «пожениться» далось еще труднее, чем «беременна». — Ты не обязан беспокоиться обо мне. — Она сказала эти слова, но у самой от них сжалось сердце. Одинокая, беременная и сама воспитывающая ребенка. А ведь она едва не призналась в любви мужчине, которого ужасала возможность быть связанным с ней ребенком.

— Эмма уже Рейнтри, — сказал Гидеон. — Я буду более чем обеспокоен.

— На самом деле, Эмма сейчас Мэлори, — ответила она. — Если там Эмма, — добавила она.

— Женщина, которая рожает Рейнтри, становится Рейнтри во всем, — кратко пояснил Гидеон.

— Я так не думаю, — ответила она, удивляясь его заявлению, но боясь спросить…

— Ты видела на что я способен, — сказал Гидеон, его голос понизился, как будто здесь находился кто-то еще, кто мог услышать. — Эмма будет обладать своими собственными способностями, поэтому у меня нет никакой возможности уйти и не беспокоиться о том, что с ней происходит.

Они знали друг друга слишком недолго, чтобы Хоуп чувствовала себя вправе обижаться на то, что он беспокоился вовсе не о ней.

— Возможно, на сей раз произойдет по-другому. Может быть, в этом случае доминирующими окажутся не гены Рейнтри. — Черт подери, она говорила о ребенке, как о свершенном факте. — Если я беременна. В чем сомневаюсь.