Эшли Дьюал - У истоков Броукри (СИ) Страница 43

— Ты сказал, что мой отец виновен в смерти ребенка. — Я широко распахиваю глаза и покачиваю головой. — Спасибо, конечно, но это совсем не то, что я хотела услышать.

— Ты просила правду, — парирует Конрад. — Никто не заставлял тебя рваться вперед.

— Знаю. В любом случае, я поражена, Бофорт. Ведь мы знакомы с детства, но никогда прежде я не думала, что с тобой можно поговорить.

— Мы видим в людях лишь то, что хотим видеть.

— Я не хотела видеть в тебе врага.

— Тебе это было выгодно. — Парень растягивает губы в нахальной ухмылке.

— Считаешь?

— Я уверен. Люди специально выстраивают стены, а тебе хотелось одиночества. Мы с Мэлотом могли часами стоять у твоей двери, но ты никогда не выходила.

— Не выходила, потому что мы ссорились, мы терпеть друг друга не могли.

— Я…, знаешь, иногда я ждал, что ты выйдешь. — Почему-то признается Бофорт и тут же глядит куда-то в сторону, неуклюже поправляя светлые волосы. — Бывает, утром ты не думаешь о том, как пройдет день, ты думаешь об одном моменте. Ты ждешь его. Но часто ничего не происходит, и тогда ты ждешь опять.

Я растерянно смотрю на парня. В вечернем свете его вытянутое лицо кажется совсем молодым и юным. Упрямый и наглый Конрад Бофорт становится уязвимым, и я чувствую, как в груди у меня что-то сжимается. Я невольно подаюсь вперед.

— Чего ты ждал?

— Будет слишком просто, если я отвечу.

— Я уверена, это все усложнит.

Мы встречаемся разными взглядами, и наши разные мысли сталкиваются, приходя к разным выводам. Конрад приподнимает руку, но я отступаю назад, и она валится вниз, так и не коснувшись моего лица. Грудь вспыхивает от горячего стеснения и недоумения. Тихо дышать уже не получается. Растерявшись, шепчу:

— Что ты…, ведь…, я…

— Не надо, принцесса, — говорит Бофорт. — Меня трудно удивить.

Он собирается уйти, а я вдруг делаю широкий шаг вперед и восклицаю:

— Подожди! А как же…, - он оборачивается, — как же твой пиджак.

— Оставь себе.

— Конрад…

— Оставь. — Повторяет он, доставая пачку сигарет. — Ты дрожишь, тебе холодно.

Нет, мне не холодно. Я дрожу, потому что не могу стоять на ногах, потому что мне и дышать-то нечем, потому что я в полной растерянности. Что только что произошло? Разве это возможно? Бофорт уходит, а я долго гляжу ему в след, так и не решаясь пройти в дом.

***

Я выглядываю из-за угла, наблюдая за братом и его протеже. Только на этот раз мне не хочется сбежать. Я смотрю, как они смеются, кидаясь друг в друга смятыми шарами из бумаги, и почему-то сама усмехаюсь. Мэлот и Конрад — два обычных парня, и они громко, открыто страдают чепухой, наплевав на учителей, на новеньких и даже на тех, кто уже не первый год учится с нами. Они получают удовольствие, нарушают правила, и, возможно, они живее всех нас. Более того, возможно, они именно те, кто умеет жить.

Я боюсь своих мыслей.

Ныряю обратно за угол и прижимаюсь спиной к стене. Что на меня нашло? Ох, один вечер с Бофортом, и я напридумывала себе невесть что.

Что, если я сама оттолкнула людей, закрываясь в спальне, читая книги и витая где-то в облаках? Все желала чего-то другого, не обращая внимания на то, что находилось у меня под носом. Может, сделай я шаг навстречу тем, кого считала врагами, врагов бы у меня и не было? Может, Мэлот нуждался во мне так же, как и я в нем. Может, я ошибалась?

Я бреду к классу литературы. Не хочу, чтобы Мэлот и Конрад заметили меня, ведь у нас совместная пара. Ох, что они скажут, если узнают, что я наблюдала за ними?

Прибавляю скорость. Обгоняю студентов, нервно, то сжимая, то разжимая пальцы, и неожиданно едва не врезаюсь лицом в распахнувшуюся дверь. Торможу, отступаю назад и вдруг падаю, неуклюже взмахнув руками. Мне остается только вскрикнуть и зажмуриться, однако в ту же секунду воздух замирает, как и мое тело. Запутавшись в волосах, я шевелю руками и внезапно ухватываюсь ладонями за крепкие плечи. Кто-то подхватил меня.

— Осторожно, принцесса, — говорит знакомый голос, но он не принадлежит Конраду.

Я открываю глаза и вдруг вижу перед собой Эриха. Сдержанный, но находящийся на грани, он стоит передо мной, сверкая темно-синими глазами. Парень холодно улыбается.

— Нужно быть осторожной.

— Спасибо, — на выдохе шепчу я. — Ты назвал меня…

— …принцессой, — соглашается он. — Тебе не нравится?

— Я просто…

— Мне показалось, — перебивает он, — ты не против.

Недоуменно свожу брови. Не знаю, что на меня находит, но я беру парня за локоть и хочу отойти вглубь коридора. Нас не должны видеть вместе. Но он вдруг крепко-накрепко примерзает к полу. Вскидывает подбородок и отрезает:

— Прости. Мне нечего тебе предложить.

— Что? — не понимаю я, глядя на парня во все глаза. — Эрих, что ты…

— У меня нет ни пиджака, ни сигарет. Ни ответов на твои вопросы.

— Какого еще пиджака, я…, ох, прекрати. — Недовольно встряхиваю головой. — О чем ты говоришь? Не усложняй, помнишь? Не делай проблему из того, что не является ею.

— От твоих умных цитат уже тошнит.

— Тогда не общайся со мной.

— Я и не общаюсь. Но ты…, - он указывает на меня рукой и протяжно выдыхает, — ты появляешься. Снова и снова.

— Не понимаю, что именно тебя злит, Эрих, — говорю я, скрестив на груди руки, пусть помню, что ощущала, когда Дамекес обнимала его, смеялась над его шутками, находилась рядом. Воспоминания, будто яд, разносятся по венам, и мне становится не по себе. — Разве тебе не все равно? Тебе должно быть все равно.

— Он стоял слишком близко. Ты была к нему слишком близко. — Шепчет парень. — Ты и он…, это сводит меня с ума. — Глаза Эриха возгораются и прожигают меня насквозь, как стрела, пущенная ровно в сердце. Я уязвлено горблюсь и придвигаюсь к Ривера невольно, так, будто у меня нет сил держаться в стороне, нет сил сопротивляться.

— Ты следил за мной? — хрипло шепчу я. — Перебрался через стену?

— Я не мог поступить иначе. Я должен был.

— Эрих…

— Что ты делаешь? — теперь он смотрит на меня, внутрь меня, сквозь меня. — Ты ведь знаешь, что это неправильно. Ты и Бофорт. Это фальшь.

— Между мной и Конрадом ничего нет.

— Ты не видела.

— Чего не видела?

— Ты смотрела на него так …

— Как?

— Как смотрела на меня. — Эрих едва не врезается в меня, приподняв подбородок. Мы смотрим в глаза друг другу и не шевелимся. — Как будто он что-то значит.

Я хватаю губами воздух. Хочу ответить, но не знаю, что именно. Бофорт — никто, он всегда был никем. Откуда такие мысли, подозрения? Но тогда почему мне нечего сказать?

Я гляжу на парня и молчу. Мне страшно даже признаться, что Конрад Бофорт сумел затронуть микроскопическую частицу моего сознания. Наконец, говорю: