Екатерина Черкасова - Сладкая ночка Страница 47

— Фатима! — крикнул мужчина, и я наконец услышала его голос, низкий и, в общем-то, красивый.

Вышла невысокая женщина, темнокожая, но светлее мужа, в темной бесформенной одежде, полностью скрывавшей фигуру. Она вопросительно посмотрела на нашу живописную группу.

— Эту, — он толкнул Киру, — запри в хлеву. А этой, — указал он на меня, — дай приличную одежду, чтоб не ходила почти голая и прикрыла голову. И отведи в комнату.

Слава богу, комнаты у них не запираются, даже нет дверей. Как-нибудь выберусь и вызволю Киру.

Женщина молча взяла меня за руку и повела в так называемую комнату. На вид этой Фатиме было лет сорок, лицо круглое, негроидное, но симпатичное. Здесь, в Сахаре, живут настоящие чернокожие африканцы, хотя и называют себя арабами.

В темной комнате было на удивление прохладно. Косые солнечные лучи падали через крохотное оконце, выходящее на улицу, в их свете танцевали легкие пылинки. На земляном полу — грубые домотканые коврики и не слишком чистые подушки.

— Тебя зовут Фатима? — нарушила я молчание, решив познакомиться с женщиной.

Она молча кивнула. Похоже, они тут не отличаются разговорчивостью.

— А как зовут хозяина? — не отставала я.

— Махмуд. Он самый богатый человек в деревне, — похвасталась она.

— Твой муж?

— Муж, — покивала она головой, усаживая меня на коврик и устраиваясь напротив.

— А меня зовут Лейла.

— Откуда ты, как сюда попала?

Я задумалась, как ей объяснить, откуда я. Не уверена, что она когда-нибудь слышала о России и Москве.

— Из Египта, — я пошла по пути наименьшего сопротивления.

— Знаю, очень далеко. Две недели пути. — Фатима неопределенно махнула рукой в сторону запада.

— А попала случайно в руки бандитов, мы от них убегали, набрели на вашу деревню. Спасибо, что приютили, — вежливо сказала я.

Фатима поднялась и вышла, оставив меня одну. В двери мгновенно нарисовались детишки, бесцеремонно разглядывавшие меня.

— Хватит! — крикнула им вернувшаяся Фатима. Она принесла одежду: — Одевайся!

Под ее пристальным взглядом я разделась.

— Красивая, — сказала женщина. — Махмуд таких любит.

Ее слова напомнили мне ужасную сцену у водопада, и мне стало зябко. Я быстро набросила на себя длинное и широкие серое платье, повязала платок, превративший меня в типичную мусульманскую женщину. Я надеялась только на то, что Махмуд не станет насиловать меня в доме, где живут его жена и дети.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.

— Я думаю, он хочет взять тебя второй женой, — невозмутимо ответила Фатима.

ГЛАВА 22

Я застыла, вцепившись руками в жесткую подушку.

— Но зачем? Зачем я ему? Разве нет местных девушек, которых их родители с радостью отдадут за богатого мужчину?

— Нет, — коротко ответила Фатима. — Свободных девушек больше нет. Есть две вдовы, но не жениться же ему на вдове, которая побывала в постели другого мужчины и родила ему детей.

— А как ты сама к этому относишься? — осторожно спросила я. — Ты не ревнуешь?

Фатима неприязненно посмотрела на меня.

— Какая жена радуется, когда муж приводит в дом другую? Я не могу больше рожать детей. Надеюсь, ты сможешь.

Я чуть не закричала, такую замечательную перспективу рисовала Фатима.

— Но у вас же есть дети, я видела. Зачем еще? И с чего ты взяла, что больше не можешь? — я пыталась уцепиться за любую соломинку. — Ты же еще молодая, не больше сорока.

— Мне двадцать шесть, — мрачно заметила Фатима.

Лучше бы я откусила свой болтливый язык! Я смущенно замолчала.

— Я родила ему четверых, но уже два года, как я не могу забеременеть. Последние роды были очень тяжелыми, я чуть не умерла…

— Разве четверых не достаточно? — удивилась я. Хорошо зная исламский мир, я считала, что четверо — это неплохо.

— Он мужчина. Он хочет постоянно доказывать свою мужскую силу. Для этого я должна постоянно рожать детей, а то люди скажут, что он больше ни на что не годен.

— Но их надо кормить, воспитывать, учить, наконец!

— Вырастут, — Фатима равнодушно пожала плечами. — Но тебе повезло, Махмуд — мужчина сильный, ты будешь довольна. Он купит тебе золотой браслет и кольцо на рынке в городе.

— А город далеко? — уцепилась я за ее слова.

— Нет, рядом, три дня пути всего. Мы ездим на рынок продавать сыр, шерсть, верблюдов, коз. Махмуд богатый. У него много верблюдов и коз. Ему тоже с тобой повезло. Ты одна, некому платить выкуп.

— А сколько выкуп?

— За тебя? — Фатима оценивающе оглядела меня. — Верблюдов пять. За меня отдал восемь, но мне было пятнадцать, и я была очень, очень красивая.

— И когда же свадьба? — спросила я, обдумывая возможности побега.

— Завтра. Чего тянуть. Придут тетушки, зарежем и испечем козленка, приготовим сладостей, кускус. Повеселимся.

— А что с моей подругой?

— Махмуд решил, будет по хозяйству, с козами, за детьми присмотрит.

— В рабстве? — с ужасом в голосе воскликнула я.

— Рабство? У нас нет рабов. Она может уйти, если хочет, только куда она пойдет? Махмуд и так был очень добр, что решил вас не разлучать.

— Спасибо, — ядовито произнесла я, но Фатима не поняла моего тона.

— Да-да, очень добр, — подтвердила она.

Я просидела в комнатке до вечера, обдумывая свое положение. Я очень надеялась на Ивана и Ясмину, наверняка они догадались, что с нами что-то случилось.

На закате вернулся Махмуд. Он вошел в комнату, удовлетворенно посмотрел на меня:

— Теперь другое дело, одета как человек.

— Это правда, что вы собираетесь на мне жениться? — спросила я в лоб.

— Да, — кивнул он с достоинством. — Ты рада? Я самый богатый человек в округе. Со мной ты не будешь знать, что такое голод. Я куплю тебе золотые украшения.

Что бы я ни сказала в этот момент, он все равно не понял бы меня. Этими людьми правит рациональность, без которой нельзя выжить в пустыне. Если жениться, то на молодой, сильной, здоровой, способной рожать детей, которые будут помогать по хозяйству, заниматься верблюдами и овцами. Если выходить замуж, то за сильного, крепкого хозяина, который будет кормить и даже покупать украшения. Впрочем, последнее уже баловство.

Я понимала, что любые доводы были бы бесполезны. Это все равно что разговаривать с инопланетянином.

— И вы даже не хотите спросить, кто я, откуда и вообще мусульманка ли я?

— Я вижу, что ты арабка, а значит, мусульманка. Все остальное меня не интересует. Ты красивая. — Он подошел вплотную ко мне, прижал мою руку к своему телу. — Чувствуешь? Он хочет тебя.

Я повернула голову, на пороге стояла Фатима и осуждающе смотрела на нас. Ревнует, еще как ревнует!