Марта Таро - Кинжал с мальтийским крестом Страница 5

На подвижном лице Лив одно за другим сменялись чувства: восхищение, сочувствие, сопереживание. Она принимала всё сердцем. Это было так интригующе, что Александр с нетерпением взглянул на часы. Когда же перерыв? Так захотелось поговорить с Лив, понять её… Хотя, может, и не нужно спешить? Скоро чтец доберётся до того места в романе, где появляется главная героиня. Интересно, как её примет Лив?

Наконец этот момент настал, и Александр умилился – на лице его кузины промелькнуло озадаченное выражение.

«Какая прелесть! Она смущается, будто малышка, тайну которой узнали старшие. Она видит в героине себя, – понял Александр. – А ведь и впрямь похожа, даже внешне».

Лив постепенно успокоилась и вновь отдалась очарованию стихов, но глава подошла к концу. Веневитинов получил свою долю аплодисментов и занял место рядом с хозяйкой. Перерыва объявлять не стали. Княгиня выждала паузу, открыла лежащую перед ней тетрадь и предупредила:

– Третью главу буду читать я.

Александр раздобыл для себя список этой части романа, но прочесть ещё не успел. Не выпуская из виду лицо юной кузины, он обратился в слух. Стихотворные диалоги оказались бесподобными. Он наслаждался каждым словом, но неменьшим удовольствием было следить за переживаниями на лице Лив. Как она сочувствовала героине, как мучилась вместе с ней, а когда Зинаида Александровна перешла к письму Татьяны, его кузина даже закусила губу от волнения. Да уж! Только смотреть на этот рот оказалось искушением. Александр даже перестал слушать: он представил, как сам прикусил бы эту коралловую губку.

Сколько ей лет? Восемнадцати явно нет. Фигурка совсем тоненькая, и грудь ещё небольшая. Но угловатость подростка уже исчезла, нет ни одной резкой линии. Лив похожа на статуэтку из мейсенского фарфора. Год-другой, и эта малышка станет настоящей красавицей, а её чудный рот принесет кому-то множество приятных минут.

Александр так увлёкся фривольными размышлениями, что удивился, услышав аплодисменты. Княгиня Волконская закрыла тетрадь. Окрылённая горячим приёмом, хозяйка с улыбкой раскланялась, а потом пригласила всех на ужин. Гости потянулись в столовую. Тётка Полина обратилась к Александру:

– Мне кажется, нам стоит вернуться домой. Мы поужинали. Не надо переедать. – Она обернулась к своей подопечной и уточнила: – Дорогая, ты услышала всё, что хотела?

– Да, тётя, спасибо. Как хорошо, что мы сюда пришли! У господина Пушкина замечательные стихи!

– А что именно вам понравилось? – спросил Александр. – Ведь в этих стихах много иронии, поэт рассказывает нам о циничном, пресыщенном щёголе.

Ответ его изумил:

– Нет, вы не так поняли, – возразила Лив, – герой просто ещё не нашёл себя. Он уже отказался от пустой жизни, впереди у него много хорошего, и он обязательно будет счастлив.

– Вы думаете, что любовь Татьяны пробьёт его панцирь?

– Конечно! Иначе зачем было писать о них?

«Ну что ты на это скажешь? Неубиваемый аргумент!»

В их разговор вмешалась тётка:

– Дай-то бог, чтобы всё у героев хорошо закончилось… Пойдем, Алекс, уже поздно, а мне ещё домой ехать.

– Я довезу вас, – пообещал Шварценберг. Он как раз собирался поговорить с Полиной: хотел понять, можно ли хоть что-нибудь для неё сделать. Что же касается Лив, то ей он задумал подарить свои экземпляры глав прочитанного сегодня романа. Девушка искренне любила поэзию и должна была найти в ней отдушину.

Надо же, какая прелесть, «герой просто ещё не нашёл себя». Такая вера в совершенство мира бывает лишь в юности, да к тому же только у барышень. Но когда Лив встретит собственного героя, она сразу же растеряет все свои иллюзии, а с таким чувственным ртом долго этого ждать не придётся.

Глава четвёртая. Завещание князя Шварценберга

Сколько же ещё ждать? Вопрос баронессы Евдоксии относился к календарю. Она хотела понять, сколько дней осталось до начала следующего месяца – именно тогда Алекс выдаст ей деньги. Баронесса пребывала в сквернейшем расположении духа. Это было не ново: раздражение не покидало её с того самого дня, когда она узнала о последней воле предателя-мужа. За нежность, верность и преданность этот мерзавец отплатил ей чёрной неблагодарностью: имя жены он упомянул в завещании лишь однажды, поручив супругу заботам сына. А всё, чем он мог распоряжаться сам, барон оставил Алексу. Муж прекрасно знал, что их сын со временем унаследует титул и огромные богатства дяди, и мог бы поступить по-человечески, обеспечив жену, но этот неблагодарный мужлан обошёлся с Евдоксией, как с пустым местом. Сын же вырос на редкость упрямым и несговорчивым. По характеру с ним мог сравниться только князь Иоганн. Деверь сильно напоминал баронессе ту самую скалу, на которой стоял его замок. Он был суров и беспощаден, а его решения считались законом для каждого из членов семьи. В своё время Евдоксия быстро научилась вертеть собственным мужем, но связываться с его братом не решалась никогда.

«Алекс совсем обнаглел, – вспомнив разговор с сыном, расстроилась она. – Надо положить конец этим фокусам. Что значит получать деньги первого числа каждого месяца? Да этой подачки не хватит даже на несколько дней!»

Причин для беспокойства хватало: у Евдоксии имелась одна «маленькая» слабость – она играла. Так что денег, выдаваемых сыном, теперь катастрофически не хватало. При жизни мужа ей было достаточно одного сурового взгляда, и все вопросы решались сами собой, но с сыном этот номер не проходил: мальчишка делал вид, что не замечает её обид.

Интересно, Алина ничего не припрятала из денег Чернышёвых? Евдоксия и сама знала, что это невозможно. Младшая сестра была такой безответной тихоней, что не решилась бы ей перечить. Конечно, та отдала всё.

Алина так старалась всем услужить, так хотела оказаться полезной, что от привычки постоянно заглядывать домашним в глаза вечно сутулилась и выглядела плюгавой. Баронессе всегда льстило, что так похожая на неё крупными чертами, длинным ртом и яркостью чёрных бровей Алина внешне сильно ей проигрывала. Однако собственной красотой сыт не будешь, а деньги-то уже кончались. На что они теперь станут жить? Как сказать, что денег, оставленных Чернышёвыми на год, больше нет? Да у Евдоксии просто язык не повернётся. Надо сегодня же выколотить из Алекса приличную сумму!

«Придётся предъявить Алексу ультиматум», – размышляла Евдоксия. Она принесла мужу большое приданое – пусть сын вернёт ей то, что она отдала Шварценбергам.

Принятое решение даже улучшило баронессе настроение, она даже соизволила улыбнуться младшей сестре, робко заглянувшей в её спальню.

– Чего тебе, Алина? Заходи, не стесняйся.

– Извини, Евдокси, я пришла за помощью, – смутилась сестра.

– Что-то случилось?

– Нет, не беспокойся, пожалуйста! Ничего плохого. Просто в гостиной сидит офицер, он хочет встретиться со мной. Ты не составишь мне компанию?

– Да ради бога. Мне нетрудно, – согласилась Евдоксия и уточнила: – А что ему нужно, ты знаешь?

– Мне передали, что он приехал по поручению Надин, наверно, привёз письмо. Я не знаю, о чём он ещё хочет поговорить.

Баронесса даже развеселилась:

– Алина, ты по-прежнему боишься мужчин?! В тридцать шесть это уже становится неприличным. Вместо того чтобы презирать это баранье сословие, ты трепещешь перед ним. Мне за тебя стыдно!

– Не сердись, дорогая, – засуетилась Алина, – я не то чтобы боюсь, я просто не очень уверенно себя чувствую. Ты уж поговори с ним сама, узнай, что ему от меня нужно.

– Ладно! Тебя уже всё равно не исправить, – вздохнула баронесса и поднялась.

Сёстры направились к парадной гостиной. Евдоксия неспешно плыла, а Алина то отставала, то забегала вперёд, явно смущённая визитом неизвестного офицера.

«Может, найти бедняжке мужа? Это надо же, так переживать из-за встречи с мужчиной», – снисходительно размышляла по пути баронесса. Эта мысль показалась ей занятной, и Евдоксия даже прикинула, кого бы подобрать на роль жениха немолодой и бедной Алины. Но подходящее имя так и не пришло ей на ум. Лакей почтительно отворил перед дамами дверь, и они вошли в гостиную. С дивана поднялся невысокий молодой офицер самой заурядной наружности. Единственной заметной деталью его облика был морской мундир. Визитёр поклонился:

– Добрый день, сударыни! Меня зовут Афанасий Паньков. Я привёз для графини Румянцевой письмо и деньги от княгини Надежды Ордынцевой. Прошу сообщить, кто из вас является Александрой Николаевной.

– Мы – родные сёстры, вы можете передать всё любой из нас, – вмешалась Евдоксия, ведь посланец произнёс заветное слово: «деньги»! Но не тут-то было – порученец упёрся:

– Простите, мадам, я лишь выполняю волю княгини Ордынцевой, а та выразилась однозначно: я должен передать письмо и деньги графине Александре Румянцевой.

– Это я, – выступила вперёд Алина и смущённо пискнула: – Как там Надин?