Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан Страница 9

— Ты ни слова не сказал, Джером, — сине-зеленые глаза яростно сверкают. Фей позволяет мне увидеть эмоции, которые испытывает, и, черт, я налажал по-крупному. — Затолкал меня в спальню и швырнул на кровать, как какую-то одноразовую проститутку. Потом раздел и связал мои запястья. Своим галстуком. Романтично? Интересно, в какой порнушке ты это подсмотрел? Или твои другие пассии испытывают склонность к подобного рода вещам?

— Нет никаких других… — отрешённо бормочу я, проводя пальцами по волосам. Что происходит, а?

— Не ври мне, — разъярённо восклицает Фей, и я покорно замолкаю, понимая, что с разгневанной женщиной лучше не спорить. Откинувшись на спинку стула, Фей закидывает ногу на ногу, позволяя увидеть в разошедшихся полах рубашки следы «засосов» и на бедрах тоже. — Ты очень старался, но ничего не вышло, — сообщает она.

— Ничего не было?

— Нет, но ты не хотел сдаваться. Только, видимо, в каком-то другом месте ты успел постараться сильнее. И явно не со мной.

— Фей… — меня охватывает мучительно раскаяние, хотя я и не помню за что.

— Не надо притворяться хорошим мальчиком, Джером, — раздраженно затыкает меня оскорбленная и обиженная Фей. — Ты никогда им не был. Не думай, что я такая идиотка, которая ничего не замечает. Женщина всегда знает, когда у ее любовника есть кто-то еще. Инстинкт срабатывает не только у самцов. Мы тоже чувствуем, когда посягают на нашу территорию. Чего тебе не хватает, Джером? Именно об этом я спрашивала в отеле в Лос-Анджелесе, но ты разозлился. Если бы все было в порядке, я бы не чувствовала каждый раз, когда ты появляешься, запах других женщин на тебе. Разумеется, я утрирую. Уверена, что ты старательно уничтожаешь улики.

— В чем конкретно ты меня обвиняешь? — я делаю глоток кофе, прищурив глаза. — Или чего ты хочешь?

— Понять, какое место я занимаю в твоей жизни! Если ты возомнил, что имеешь право вести себя подобным образом, то нам не по пути, Джером. Можешь забрать свою квартиру, машину и все подарки обратно. Мне ничего от тебя не нужно. Никаких подачек, связей и протекции. Я уволюсь с работы и вернусь в Чикаго.

— А там тебя ждет что-то другое? — чувство вины очень быстро трансформируется в растущее раздражение. Женская истерика — это не то, в чем я нуждаюсь сейчас. — Или то, как ты жила раньше, хуже, чем то, что я предлагаю тебе сейчас?

— То, как я жила раньше, не ранило мои чувства. Я его не любила! — восклицает Фей в сердцах.

Я медленно встаю, обхожу стол, не разрывая напряжённого зрительного контакта. Фей хмурится, когда я мягко убираю локон за ее ухо, провожу большим пальцем по влажным губам.

— Ты его не любила, — повторяю я ее слова. — Ты спала с ним за деньги. Значит, ты шлюха, Фей. Откуда мне знать, что сейчас ты не делаешь то же самое?

Она с рычанием набрасывается на меня. Пара пощечин, и в ход идут кулаки, она бьет меня по груди, плечам, целится в лицо, но я уворачиваюсь, блокируя удары и стараясь не причинить ей физического вреда. Скрутив немного травмированные запястья за спиной одной рукой, я с силой усаживаю Фей себе на колени и, удерживая подбородок, заставляю смотреть на себя.

— Чего ты хочешь, Фей? — шумно дыша, яростно спрашиваю я. Она продолжает безуспешно дёргаться, пытаясь обводиться. — Деньги, подарки, внимание, любовь, верность, брак? Выбрать можно что-то одно. Подумай хорошо, прежде чем ответить.

— Тебя! — с гневом шипит девушка, глаза ее обжигают силой негодования и возмущения.

— Я у тебя есть, мать твою, — отвечаю, повышая голос. — Какого хрена ты недовольна? Дай мне время, черт бы тебя побрал. Я же говорил, что пока не могу предложить что-то большее.

— Если ты хочешь защитить меня, то ты знаешь, как это можно сделать, — сверля меня неистовым взглядом, заявляет мисс Уокер.

— И как же?

— Женись на мне, — требует Фей. Она обезумела?

— Нет, — рявкаю я, и Фей окончательно слетает с катушек.

— Нет? — кричит взбешенная девушка. — Почему, черт побери? Из-за Зака? Ты никогда мне его не простишь?

— Мне не за что прощать тебя, Фей. Я не могу жениться сейчас. Не лучший момент для разговора на эту тему. Мы слишком молоды. Оба, — поясняю свою позицию миролюбивым тоном, но Фей не слышит. Она рычит, пытаясь вырваться, и я с силой удерживаю ее на своих коленях.

— Заткнись. Не унижай меня еще сильнее. Я ухожу, — дернувшись, выкрикивает она.

— Фей, — мягко произношу я, крепко сжимая в объятиях. — Пожалуйста, подожди полгода, и мы снова поговорим обо всем. Я тебя люблю, ты же знаешь.

— Нет, не любишь, — отрицательно качает головой Фей. — Тебе нравится так думать. Я для тебя напоминание, яркое, счастливое, красочное.

— Это не так, — возражаю я. Фей насмешливо сморит на меня из-под опущенных ресниц.

— Это так. Мне больно осознавать, насколько это так. Ничего не получается. Ты же видишь. Я не могу играть роль послушной игрушки для утех. Ты разбиваешь мое сердце каждый раз, когда прикасаешься к другим.

— Да с чего ты взяла? — я теряю терпение. Никогда бы не подумал, что она такая истеричка.

— Брось. Я не конченая дура. Я, правда, пыталась. Молчала. Улыбалась. Была идеальной любовницей, без претензий и лишних вопросов. Но больше не буду. Найди на эту роль другую идиотку.

— Я не хочу другую, Фей. Я хочу тебя, — ласково шепчу я, настойчивее прижимая глупышку к своей груди.

— И меня ты тоже больше не хочешь, — горько бросает она. Хочет добавить что-то еще, но я запечатываю несущий всякую ерунду рот своим, пытаясь доказать, насколько сильно она ошибается.

Гнев и похоть всегда идут рядом и частенько являются продолжениями друг друга. Я резко сажаю Фей на стол и широко развожу ее стройные ноги, не замечая падающей на пол посуды. Сорванная рубашка летит в груду осколков и разбрызганных остатков кофе. И пока Фей пытается вытолкнуть мой язык из своего рта, спустив штаны, я вбиваюсь между раздвинутых бедер. Она хватается за мои волосы, пытаясь оттянуть голову назад, потом впивается в плечи, оставляя глубокие царапины. Я отпускаю ее губы, опрокидывая на столешницу. Нежная