Месть Красного Дракона - Элис Кларк Страница 10

сколько ты выглядишь. И возраст сейчас вообще ни при чем. Я практически твой брат. В семье такое поведение неприемлемо. Уверен, скоро ты встретишь достойного парня, вы влюбитесь, и ты сможешь дарить ему поцелуи. Поэтому давай сделаем вид, что ничего не произошло, и пойдем досматривать фильм, – высказавшись, он отправился в кресло перед телевизором, ожидая, что я присоединюсь. Ведь я всегда его во всем слушалась. Но не в этот раз.

Тот, кто любил отчаянно, кто любил до дрожи в коленях, наверняка поймет, каково мне было в тот момент. Слезы застилали глаза, мне хотелось кричать, напомнить ему, что мы не кровные родственники, что я уже влюблена и мне не нужен никто другой. Но все, что я смогла сделать, это сорваться с места и убежать к себе в комнату, чтобы Марк не слышал рыданий, готовых вот-вот сорваться с губ. Закрыв за собой дверь, я тихо сползла по ней на пол и дала волю слезам. Марк не пошел за мной, и я была ему за это благодарна. Спустя пару минут услышала звук бьющегося стекла. Он доносился со стороны его комнаты. Однако у меня не было ни сил, ни желания возвращаться.

Через некоторое время Марк все же постучался ко мне.

– Ники, открой, пожалуйста, – я сделала вид, что не слышу. – Прошу. Нам нужно поговорить.

С неохотой открыв ему дверь, я вернулась на кровать. Он устроился на полу рядом со мной.

– Николетта, почему ты сбежала?

Марк редко называл меня полным именем. И, как правило, предпочитал использовать его, когда злился. Я не могла даже самой себе объяснить, почему убежала. Хотя нет, могла. Не хотела, чтобы он видел мои слезы. Но ему это знать необязательно.

– Так и будешь молчать?

– Я не знаю, что говорить.

– Ну, для начала можешь ответить на предыдущий вопрос.

– Я расстроилась и не хотела больше смотреть фильм.

– Почему ты расстроилась?

Он смотрел на меня выжидающе. Марк все еще злился, но даже таким он был прекрасен в моих глазах.

– Из-за твоих слов.

– Что именно тебя расстроило в моих словах?

– Это уже похоже на допрос.

– Не было бы никакого допроса, если бы ты давала полные ответы. Раз утверждаешь, что уже не ребенок, веди себя соответственно. Так что именно тебя расстроило? – Я видела, что ему тяжело сдерживать закипающую ярость. – Ники, пожалуйста. Я просто пытаюсь понять, насколько все серьезно.

– Ладно, я отвечу. Меня обидело то, что ты предложил все забыть. Будто мои чувства ничего не значат.

– Я не… – он не успел сказать ни слова, как я уже продолжила.

– Нет уж, теперь буду говорить я. Ты хотел знать, насколько все серьезно? Так вот слушай. Мы с тобой не кровные родственники, нас ничего не связывает, а значит, я не нарушила никаких правил, поцеловав тебя. И в аду гореть за это не буду, так что о душе моей тоже можешь не беспокоиться. Если тебе противно, так и скажи. Но не надо прикрываться сестринско-братскими отношениями, это смешно! – я не заметила, как перешла на повышенный тон. Марк удивился, при нем я никогда не позволяла себе срываться на крик.

Вскочив с места, я кинулась нарезать круги по комнате, продолжая выражать ему свое недовольство, пока он не остановил меня, схватив за руки и развернув к себе.

– Ники, успокойся. Все, хватит, я уже понял.

– Да ни черта ты не понял.

В тот момент мне хотелось выть от отчаяния, потому что казалось, что Марк не воспринимает меня всерьез. Но вместо этого я обняла его и, уткнувшись ему в плечо, снова разрыдалась. Какое-то время он просто стоял, никак не реагируя на мою истерику. Но потом, одной рукой обняв за талию, прижал к себе. Второй рукой погладил по волосам. В тот миг в моем животе запорхали бабочки, а в тех местах, где он гладил, приятно покалывало от мурашек. Спустя какое-то время я успокоилась и отстранилась, чтобы заглянуть в любимые глаза. Я ожидала увидеть в них злость, ненависть, пренебрежение, ярость, что угодно, но не заботу, которая окончательно придала мне смелость сказать самые главные слова:

– Я люблю тебя.

Марк улыбнулся. Той милой улыбкой, которую я так обожала.

– Малыш, я тоже тебя люблю. И всегда буду любить, ведь мы семья.

– Нет, ты не понял. Я люблю тебя не как брата. Как мужчину.

Я видела, как в нем боролись эмоции. Не хотелось думать, что прямо сейчас он откажет мне и уйдет. А я разобьюсь на осколки. Но, к моему удивлению, Марк все еще держал одной рукой меня за талию, а второй нежно заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. И заговорил слишком уж спокойным голосом:

– Ники, поверь, сейчас ты этого не осознаешь, но то, что ты ко мне испытываешь, это не любовь. Возможно, влечение, интерес, ведь у тебя сейчас такой возраст. Но точно не любовь. Вот увидишь, когда по-настоящему влюбишься, мы еще с тобой вместе посмеемся над твоими сегодняшними словами.

Слезы снова предательски опалили глаза. Я была уверена в своих чувствах и знала, что это не прихоть. Меня просто до дрожи бесило, что Марк смотрел на меня свысока.

– Это все из-за разницы в возрасте? – мой голос предательски дрогнул. – Поэтому не хочешь воспринимать мои слова всерьез? По-твоему, я вру?!

Вновь сорвавшись на крик, мне уже было все равно на последствия, я начала бить Марка в грудь, бросая оскорбления одно за другим. Но в следующее мгновение оказалась прижата к стене. Он сцепил мои руки над головой, приблизился к моему лицу, наклонив голову так, что мы соприкоснулись лбами.

– Боже, ну почему ты такая упрямая? Разве я обвинил тебя во лжи? Просто сказал, что ты принимаешь за любовь то, что ею не является.

– Но это не так. Я знаю, что я чувствую. Почему не хочешь просто мне поверить?

Возможно, то, что я тогда смотрела на него с искренней мольбой в глазах, наконец, возымело успех, и в броне, столь умело возведенной Марком Уоллсом, забрезжила небольшая трещина.

– Я не могу, Ники. Прости, – выдержав паузу, он добавил: – Если сейчас поверю, что ты и сердцем, и душой готова принадлежать мне одному, боюсь, что не смогу сдерживаться.

– Так не сдерживайся, – в тот момент, сказав эти слова, я не осознавала до конца, что именно он подразумевал, но уже тогда любила провоцировать: – Чего ты боишься, Марк? Для меня ты всегда был воплощением смелости, неужели позволишь разочароваться в идеальном образе?

Я знала, что той фразой задену его гордость.