За год до смерти я встретил тебя - Ао Морита Страница 14

Я не знал, что и сказать, даже не охнул и не угукнул из вежливости.

Харуна же продолжала:

– С мамой мы тогда ужасно поругались, и Ае-тян[18] я тоже наговорила гадостей. Так что не думаю, что она придет. – Харуна отвела глаза и выглядела совершенно несчастной.

– Так вот что случилось. Но, я думаю, если Миура-сан узнает, что тебе осталось недолго, то обязательно навестит, – наконец выдавил из себя я.

Но Харуна покачала головой:

– Не говори ей, пожалуйста. Не хочу, чтобы она за меня переживала. Нам обеим будет лучше, если мы больше не увидимся.

– Уверена? И не будешь жалеть? Это же твоя лучшая подруга. Я считаю, вам стоит обо всем честно поговорить.

То же самое касалось и меня. Собственные слова отдались в груди болью.

– Да нет, не надо, – повторила Харуна и умолкла.

Я, конечно, дал ей мудрый совет, а сам ни черта никому про болезнь не рассказал. В том числе и самой Харуне.

– Знаешь, – наконец нарушила молчание девушка, – я уже говорила, но я правда хочу поскорее умереть. И переродиться. Раз в этой жизни мне выпало столько боли, то в следующей наверняка повезет и мне достанется здоровый организм. Так что хватит. – На мгновение ее губы скривились в бледной и неловкой улыбке. – Прости, что завела такой мрачный разговор. Хочешь, телевизор включу?

Она нажала кнопку на пульте. Мы попали на новостной выпуск о старшекласснице, которая сбросилась с крыши. Харуна безразлично смотрела в экран, а я не представлял, что за мысли роятся у нее в голове.

Вечером я размышлял, что следовало ей сказать. «Нельзя думать о самоубийстве»? Но этот совет бумерангом прилетал и по мне, поэтому я не нашел в себе решимости его озвучить. Сам еще недавно искал, как легче уйти из жизни.

Я так ярко помнил одиночество и тоску в ее глазах, что сон совершенно не шел.

На следующий день я вновь отправился к Харуне. Только уже после уроков, которые честно отсидел от начала до конца.

– Хочу на крышу, – сказала она вдруг, прямо посреди разговора в палате.

Я несколько напрягся: она же не собирается оттуда прыгнуть? Но оказалось, что она частенько туда поднимается, чтобы развеяться.

На крыше разбили цветочные клумбы, от которых и в самом деле посветлело на душе. С нами тут отдыхало еще несколько пациентов и их родных. Некоторых в инвалидных креслах, видимо, вкатили сюда по пандусу.

– Правда тут хорошо? Это место – мой оазис. Хотела его тебе показать. Иногда я и здесь рисую, – гордо улыбнулась она.

– Правда. Сегодня еще и погода хорошая, вид отличный. Мне кажется, тут хорошо рисуется, – ответил я, и Харуна присела на свободную лавочку. Край крыши окружала высокая ограда, и я выдохнул с облегчением. Думаю, через него перемахнет разве что очень здоровый пациент.

– Отсюда еще закатом здорово любоваться. Зря альбом не прихватила.

Небо уже наливалось оранжевым.

– Хочешь, принесу?

– Да не надо.

Приятный ветерок красиво колыхал волосы Харуны. Мне казалось, что время здесь течет медленнее и спокойнее. Мне захотелось, чтобы солнце так и не село, а осталось висеть над горизонтом. Даже подумалось почему-то, что этот прекрасный закат исцелит мое сердце. Что за глупая мысль.

– Хорошо тебе, Акито-кун. Вся жизнь впереди.

– Неправда, – буркнул я.

– Правда, конечно. Проживи долго-долго за нас обоих.

Я не ответил. Харуна удивленно вскинула брови. Но больше ничего не добавила.

Я стал ездить к ней почти каждый день. Сразу после занятий уходил из класса и садился на автобус. Иногда даже сбегал с последнего урока. У меня никогда не было большой компании, поэтому я редко строил конкретные планы на выходные. Просыпался до полудня и сразу же ехал в больницу. Когда очередные герберы вяли, покупал новые, пять штучек, и относил подруге. Харуна, кажется, немного расстраивалась, что их не шесть.

Продавщица в магазине прозвала меня Герберой-куном. Похоже, она давала цветочные прозвища всем таким покупателям-однолюбам.

Как-то раз передо мной из магазина вышла девушка, и про нее продавщица весело сообщила:

– Это Лилия-сан.

– Надо же, – только и ответил я.

Иногда во время моих визитов Харуна спала. А я и не будил, потому что очевидно, что в такие дни она себя чувствовала хуже обычного.

Тогда я молча одалживал альбом и около часа рисовал, а если она так и не просыпалась, уезжал домой. К ее работам примешалось немало моих. Ни одна из них по уровню даже близко не тягалась с рисунками Харуны, на контрасте они смотрелись каракулями. Но Харуна всегда отзывалась о них очень лестно.

Только рядом с ней у меня смягчалось сердце. Я забывал тревогу, грусть и гнев. Сам не заметил, как часы, проведенные с Харуной в тесной палате, превратились в мой светоч.

* * *

– Акито-кун, смотри, мама подарила мне телефон! – похвасталась Харуна беленьким смартфоном, когда я в очередной раз пришел ее проведать. – Теперь смогу тут же звать маму, если вдруг что, и с тобой можно переписываться, так что я давно хотела. Это мой первый телефон, и я не очень понимаю, как им пользоваться, так что мама купила такой же, как себе, только другого цвета. Правда здорово?

Она светилась от радости.

Харуна не знала, как заводить новые контакты, поэтому я записал номер телефона и все остальное сам.

Такой модели у меня никогда не было, и пришлось немного повозиться. Заодно заметил, что у нее в галерее около тридцати снимков.

– А можно посмотреть фотографии?

– Да, пожалуйста.

В основном там оказались герберы, снятые с разных ракурсов. И несколько черных кадров. Сто процентов случайно закрыла камеру пальцем.

Еще там затесались неудачные селфи с чересчур близкого расстояния, которые, видимо, вообще получились случайно. Судя по тому, что она их не удалила, она просто не знала как.

Один раз она явно включила функцию серии снимков. По крайней мере, такой вывод напрашивался, когда я увидел последовательность из гербер, смазанного нечто и условного потолка. Предполагаю, что она активировала режим случайно, а когда за первым щелчком затвора последовали другие, от неожиданности выронила телефон. Как представил, невольно прыснул от смеха.

– Чего смеешься? – озадаченно спросила Харуна.

– Да так, ничего. Красивые фотки.

Я вернул ей телефон, и вдруг девушка навела камеру на меня и щелкнула.

– Сохраню твою фотографию, – хитро прощебетала она.

Со следующего дня мне