Неидеальная страсть - Роберто Лапид Страница 15

отсюда ярким, даже ослепительным. Стены украшали флаги и гербы со свастикой; повсюду были продуманно расставлены круглые столы с белыми скатертями, официанты подавали шампанское и бутерброды. Хеди почувствовала озноб, ведь она понимала: пусть даже они с мужем получили специальное приглашение, их не считают здесь желанными гостями. Ее охватил страх, и она сжала руку Фрица.

Сто тысяч душ приветствовали своего вождя, когда Гитлер триумфально вступил на трибуну и занял главное место. Рядом были Гиммлер, Роммель и другие генералы, которых Хеди не узнала. Министр пропаганды Йозеф Геббельс сидел за одним из столиков в зале в сопровождении группы журналистов. Было заметно, что он не обращается к конкретному человеку, а словно бы говорит в пустое пространство, при этом взгляд его был прикован к легкоатлетической дорожке. Монотонным голосом, с безразличным выражением лица он отпускал замечания, которые переводчики пересказывали иностранным репортерам. Казалось, никто не удостоился его взгляда. Геббельс занимался планированием Международных Олимпийских игр, которые должны были продемонстрировать превосходство арийской расы. Повсюду стояли кинокамеры, а вокруг гигантской спортивной арены развевались нацистские флаги.

Хеди сопровождала Фрица, когда он здоровался с разными деятелями. Она не обращала особого внимания на то, кто они, и не читала визитные карточки, приколотые у некоторых на пиджаках. Она как будто задыхалась в этой враждебной среде и чувствовала на себе не восхищенные взгляды, а осуждение, порицание, ненависть.

Это был последний день состязаний. Немецкий легкоатлет Луц Лонг получил строгий нагоняй за то, что уступил в прыжках в длину афроамериканцу Джесси Оуэнсу, который, к огорчению нацистов, уже завоевал три золотые медали и побил несколько мировых рекордов. Перед началом эстафеты немцы оказали давление на делегации разных стран, чтобы в состав их команд не вошел ни один спортсмен-еврей, поэтому американцы не включили двух своих лучших бегунов. Однако все пошло не так; одного из них заменил Оуэнс, который выиграл на этом соревновании свою четвертую медаль. Хеди видела, как недовольный Гитлер удалился в сопровождении своих приспешников. Под девизом «Спорт и политика не должны смешиваться» иностранные делегации закрывали глаза на бесчисленные проявления дискриминации и несправедливости в спорте.

В очередной раз страх и ксенофобия шли рука об руку во всем мире.

Фриц обсуждал с немецким министром Альбертом Шпеером подробности поставок оружия, когда вдруг заметил явное раздражение своей жены. Он ничего не сказал ей, так как тоже чувствовал гнетущую атмосферу, царившую на стадионе.

К ним подошел маршал Герман Геринг. Этот тучный громогласный мужчина обратился непосредственно к Фрицу:

– Сегодня вы не можете пожаловаться, герр Мандль: все плакаты, запрещающие присутствие евреев в общественных местах, сняты по меньшей мере на эти две недели.

Это был прямой намек на его отца и Хеди. Фриц холодно взглянул на Геринга и, не ответив ему, продолжил разговор со Шпеером. А этот личный архитектор Гитлера пригласил их сесть с ним за один столик, но Фриц отклонил предложение. Сев в машину, он велел шоферу отвезти их в отель. На следующее утро у него была намечена пара важных встреч.

– Ты можешь оставаться здесь, Фриц, но сначала отвези меня в аэропорт. Берлинский воздух стал для меня невыносимым, – пробормотала Хеди.

Ее муж размышлял несколько секунд. Он сознавал, что немцы терпят их, потому что он им нужен. Однако возникал вопрос, до каких пор они будут мириться с его присутствием? Фриц столкнулся с выбором между нетерпимостью к нацистам и своей зависимостью от их денег. Материальные выгоды были значительными, но, вероятно, пришло время задуматься о том, как изящно выйти из этого сценария. Он не мог позволить себе представить, как далеко зайдут нацисты в потакании собственной ненависти.

– В этот раз мне не стоило брать тебя с собой, Хеди, прими мои извинения.

Он приказал изменить маршрут: они немедленно возвращаются в Зальцбург.

15

Знание – сила.

Френсис Бэкон

Париж, октябрь 1936 г.

В вестибюле отеля «Риц» было настоящее столпотворение. Выставки фотографий и картин, как и сезонные концерты, привлекали важных персон. В баре некоторые посетители подходили поприветствовать композитора Рихарда Штрауса. Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар ненадолго покинули андеграундные заведения, которые обычно посещали, и теперь оживленно болтали с группой студентов. Хеди тосковала, ведь ее жизнь как известной актрисы там, в Вене, закончилась.

Рядом с ней Фриц беседовал с двумя испанскими военными. Муссолини и Гитлер помогли ему выйти на генералиссимуса Франсиско Франко, а гражданская война в Испании обеспечивала хорошие сделки. Он оказался в нужное время в нужном месте.

Хеди не переставала улыбаться, замечая, что собеседники ее мужа бросают на нее похотливые взгляды. После смерти Франка она погрузилась в омут страха и печали, внушив себе, что должна стать неуязвимой, но ей было трудно контролировать свои фобии. И все же у нее не было иного выбора, кроме того, чтобы каким-то образом справиться с трудностями, хотя находилась она в абсолютно ненадежном положении. Да, муж не сумеет одолеть ее, но отчаяние Хеди достигало порой невыносимых пределов. Грета следила за ней на удалении в несколько метров, готовая появиться рядом на случай, если Фрицу понадобится отлучиться. Он держал Хеди в изоляции, лишив связи с внешним миром, и она была под его полным контролем.

То, что когда-то было удовольствием, стало тяжким бременем, разрушавшим ее сильную личность.

Во второй половине того же дня они покинули «Риц» и должны были прибыть на мыс Антиб до наступления темноты. Полет на «Дугласе ДиСи-2» прошел спокойно. Хеди откинула спинку своего кресла – она чувствовала боль в позвоночнике и по прибытии собиралась позвать массажиста. Она смотрела на экране фильм «Новые времена» Чарльза Чаплина и скучала по своей работе в кинематографе, по учебе и жизни на свободе. Ее глаза лишились блеска; на каждом мероприятии ей приходилось прилагать усилия, чтобы не падать духом. Она замечала в себе признаки тоски и депрессии.

Фриц превратился в ее тюремщика и уже совершенно не скрывал, что делает все, что и когда ему заблагорассудится. Она почувствовала более чем просто унижение, заметив, как муж, проходя мимо стюардессы, шлепнул ту по заднице.

На Лазурном берегу солнце клонилось к закату, когда их самолет приземлился. Пейзаж на фоне бирюзового моря впечатлял, был насыщенным и ярким. Их черно-красный лимузин ждал у трапа самолета: автомобили Фрица имели доступ к взлетно-посадочным полосам в каждом аэропорту.

Мыс Антиб, расположенный между Каннами и Ниццей, в непосредственной близости от княжества Монако, был эксклюзивным морским курортом с самыми изысканными ресторанами и ночными клубами. Там находился отель