Прогноз погоды для двоих - Рейчел Линн Соломон Страница 16

– Больница хорошая, я посмотрел отзывы в Интернете, – говорит Алекс, и мне представляется сайт с отзывами про психиатрические больницы. – Мама хочет измениться, Ари.

– Ты ей веришь?

– Она всегда хотела. Просто… созрела не сразу.

«Она всегда хотела». На меня снова накатывают воспоминания. Например, о том случае, когда прямо после школьного бала меня бросил мой первый парень, заявив, что я скучная, а мать спросила, чем я его отпугнула. «Мы для них слишком сложные», – заявила она, и я ей поверила.

А потом в колледже другой парень, Майкл, с которым я встречалась всего несколько недель, ушел, потому что, выслушав мой рассказ про мать, антидепрессанты и психотерапию, решил, что не готов к серьезным отношениям со мной. После этого я стала скрывать свои психологические проблемы и показывать в отношениях только свою позитивную, жизнерадостную сторону, как по телевизору.

– Откуда ты узнал? – спрашиваю я, укрывая ноги вязаным пледом. – Разговаривал с ней?

– Она указала меня как контактное лицо в экстренных случаях.

– Ясно.

Пытаюсь убедить себя, что это не обидно. В конце концов, Алекс – старший, а я постепенно отдалилась и могу по несколько дней не отвечать на ее сообщения и звонки. Она даже еще не знает, что мы с Гаррисоном расстались. Мой нынешний психотерапевт, Джоанна, посоветовала держать дистанцию, чтобы сосредоточиться на себе, поскольку мать всякий раз выводит меня из равновесия. Я хотела бы иметь с ней дружеские отношения, гулять, ходить вместе в кафе, однако реальность такова, что мать может не писать месяцами, а потом объявляется с очередной плохой новостью.

– Я хочу ее поддержать, – тихо говорю я. – Хочу, чтобы ей стало лучше. Честное слово. Только… мне трудно в это поверить. Чего она ждала все эти годы?

Подмывает добавить: «Неужели мы были для нее недостаточно хороши?» – но я молчу. Алекс задумчиво трогает мою ногу под пледом ступней, одетой в носок с узорами из латкес[12].

– Лучшее, что мы сейчас можем сделать, – поддерживать ее, особенно когда она вернется домой. Сейчас она взяла неоплачиваемый отпуск.

Уже не один десяток лет мать работает в компании «Боинг» и дослужилась там до исполнительного помощника.

– В больнице разрешен прием посетителей, и я собираюсь в ближайшее время туда съездить, – продолжает брат. – Если бы ты тоже приехала, ей было бы очень приятно. Она ведь по-прежнему смотрит твои эфиры – почти каждый день.

Я в замешательстве натягиваю плед до подбородка. Эмоции, с которыми боролась всю прошлую неделю, рвутся наружу.

– Я пока не готова принять решение. Понимаю, что у нее серьезные проблемы, но послушай, Алекс, этим проблемам уже много лет! И она не пожелала бороться с ними ради нас – ни пока мы были детьми, ни когда подросли, ни когда съехали из дома. Так что теперь, уж прости, мне трудно ей посочувствовать.

– Я понимаю. – Алекс ласково обнимает меня. Он умеет заботиться и стал отличным отцом. – Понимаю, и ситуация действительно дурацкая. Что бы ты ни решила, я на твоей стороне – на сто процентов.

– Спасибо! – искренне отвечаю я. – Я сообщу тебе, как надумаю.

Через несколько минут сверху спускается Хавьер.

– Касси требует сказку на ночь от любимой тети. Ты готова?

– Разумеется! – откликаюсь я и наклеиваю улыбку, которая, надеюсь, станет искренней, когда увижу племяшку.

7. ПРОГНОЗ: ожидается теплый вечерний бриз, временами порывы реальности

– Итак, мы правда собираемся разыграть с нашим начальством «Ловушку для родителей»? – уточняю я, тщетно надеясь поверить в серьезность наших намерений: звучит все равно абсурдно.

– Собираемся.

Мы с Расселом сидим в такерии «Баллард» – специально выбрали это место, потому что здесь всегда шумно и никто нас не подслушает.

– Смотри. – Рассел открывает на смартфоне старую статью тех времен, когда Торренс только устроилась в КСИ. Журналист с энтузиазмом рассказывает о больших планах семейства Ливни по восстановлению убыточной станции. – Разве это не доказывает, что когда-то они были счастливы?

На фотографии Торренс и Сет сидят за столом в студии, глядя не в камеру, а друг на друга. Искренность их улыбок не подлежит сомнению, Сет смотрит на жену с гордостью и обожанием.

Рассел открывает следующую фотографию.

– Они что, танцуют свинг?!

Впрочем, чему я удивляюсь? Танцевали же они на рождественском корпоративе. На фотографии они выглядят людьми из другой эпохи: на Сете федора, волосы Торренс уложены крупными волнами, спина изогнута под невообразимым углом в эффектной поддержке.

Все эти дни я то и дело задавалась вопросом: неужели мы затеяли это всерьез? Не слишком ли мы вмешиваемся в чужую жизнь?.. И всякий раз, когда меня одолевали сомнения, я вспоминала разговор с Торренс на корпоративе. Пусть они без конца спорят и ссорятся, но ведь когда-то по-настоящему друг друга любили! Мы только немного подтолкнем их навстречу друг другу.

А заодно это поможет мне отвлечься от мыслей о матери.

Я беру кусочек тортильи и возвращаю телефон.

– Следствие продолжается! – говорит Рассел.

Сегодня он одет в зеленый свитер и замшевый пиджак карамельного цвета с заплатками на локтях. В сочетании с прямоугольными очками и легкой небритостью это придает ему вид университетского профессора, который так заботится о студентах, что готов заниматься с ними сверхурочно.

Я после работы сняла макияж и переоделась в джинсы и полосатый кардиган. Учитывая неформальность обстановки, наша встреча мало похожа на рабочее совещание и больше напоминает… даже не знаю – тайную сходку заговорщиков?..

– Думаю, нужно обобщить все, что мы уже знаем, и составить их психологические портреты, – говорю я.

Рассел открывает заметки на телефоне и жестом предлагает мне продолжать.

– Я работаю с Торренс уже три года. Она профессионал своего дела, обожает метеорологию и науку в целом. Увлекается благотворительностью, особенно в сфере экологии. Любит комнатные растения, преимущественно суккуленты. Пьет только овсяное молоко, потому что от молочных продуктов отказалась, а на сою у нее аллергия. Иногда пьет конопляное. А еще у нее никогда не смазывается помада, и я намерена узнать, в чем секрет, даже если это будет стоить мне жизни!.. У них с Сетом есть сын Патрик, который, кажется, работает в айти. Его жена Роксана скоро родит.

– Неплохо для начала, – замечает Рассел.

– А что мы знаем о Сете?

– Он вникает во все происходящее на станции, но иногда чересчур увлекается и начинает требовать, чтобы все было так, а не иначе. Что еще… – Рассел обмакивает тортилью в сальсу. – По крайней мере, раз в неделю заказывает обед в греческом ресторане. Обожает шрифт «Гарамон» и набирает им все свои объявления – будто думает, что такой безобидный шрифт