Мир, который без меня. Альтернативный гей-роман. Книга 2. - Ольга Любарская Страница 18

Пальцы легко и нерешительно касаются гладкого металла. Прохлада материала, словно ответный поцелуй. Жизнь раскидала друзей, вбила между ними миллиарды лет и километров, и теперь они встретились. Неожиданно. Где-то на улице на другом конце света. Это то мгновение, когда они стоят, смотрят перед тем, как броситься и раздавить друг друга в объятьях.

— Я соскучился, — шепчет мальчишка. — Поможешь?

— Да, — отдача чуть теплого металла под ладонью.

Энди лбом прижимается к пилону.

— Я хочу тебя.

— Возьми.

Наверное, он сам придумал ответ. Жаль, что рядом нет музы Роя. Она бы точно не промолчала. Боже! Как он соскучился по ней!

— Боюсь. Я не смогу.

— Это трудно, но я покоряюсь только дерзким.

Парень медленно прошел вокруг шеста несколько кругов. Стив всегда просил его делать это. Слияние, иначе не получится. Энди чувствует, что не может, словно что-то непреодолимое держит его. Еще несколько кругов. Берется второй рукой, обхватывает пилон коленом… Бабочка. Полтора оборота. То первое движение, которое получается даже у новичков. Напрягаются мышцы, и боль перебродившим вином вышибает пробку, разливаясь в груди. Это почти крах. Отчаяние. Опрокидывается потоком пота. Не могу! Вопль распухшим комом застревает в горле. Стив! А после, как отчаянный ответ: «Меня здесь нет. Только ты и он». Энди прошел еще пару кругов, переложил вес на верхнюю руку, обогнул шест коленом. Бабочка… Ну, давай, милая, взлетай. Еще раз! Ну же! Давай, туша неподъемная! Сука! Взлетай! Энди повторял еще, и еще, и еще. Он старался приучить себя к боли. Заставить терпеть ее. Привыкнуть к ней. Я смогу! Я докажу тебе, Рой! Ты сможешь гордиться мной, Стив! Не угадали! Хрен вам всем! Сдохну, но сделаю. Энди разозлился. Кровь взбурлила пузырьками адреналина. Давай, милая, давай! Нам ли с тобой счеты считать?!

Мальчишка был расстроен. Очень. Как признать, что потерпел крах? То, что с ним сейчас произошло, было хуже, чем он мог ожидать. Ему было больно, и он просто не мог. Ну, не мог и все. Бесполезное ослабевшее тело, лишенное сил. К черту душу! Она тяжелая и слишком много весит. К черту сердце! Оно до краев переполнено страданиями и воспоминаниями. Тянет вниз. Прибивает. Рой! Неужели это еще не все, что ты забрал у меня?! Возьми все, чтобы я мог понять, останется ли хоть что-то?! К черту надежды! Они как оковы с цепями и браслетами на щиколотках. И зачем эта жизнь, загнанная в тесную клетку существования?! Иди мой посуду, чисть картошку, ибо это как раз то, что ты есть! Смирись! Забудь! Прими все, как есть! Но в крови ядовитые пузырьки, наполненные жгучим эфиром. Нет! Никогда! Ни за что! Сдохну, но сделаю! А, не сделаю, так какая разница сдохну или нет! Мальчишка вдруг вспомнил, как Шон говорил ему, что у каждого есть один единственный человек, которому есть смысл что-то доказывать. Это он сам. А как же остальные? Но как докажешь им, не доказав вначале себе?

Хозяин выплатил парню деньги, не удосужив того никаким вниманием. Все верно, какое особое внимание может требовать низшая штатная единица? Мальчишка поблагодарил и вышел, не особо рассчитывая на ответ. Он его, собственно, и не получил. Энди решил не ждать Мартина и пошел домой пешком. Какие-то четыре километра, не сильно долгий, в общем-то, путь.

Земля распухла в родовой истоме, покрылась молодой отросшей зеленой щетиной. Солнце ласкается веселыми лучами. Все вокруг влюблено друг в друга и нежится в этой своей зародившейся любви. Все, кроме Энди. Ему холодно. Он так и застрял зерном в снегу. Как сказал Капли Дождя, нужно время, только парню оно не нужно. Невсхожее зерно. Не готов он. Единственное, чего ему хочется, так это спать. Смертельно.

Существование. Безликое четырехмерное существование. Три оси координат плюс время. Простое существование тела в пространстве. Именно так себя и ощущал Энди. Как в мистических фильмах ужасов, где героя обволакивал сопливой паутиной какой-нибудь монстр, и он висел в этом удушающем коконе. Вроде бы и не мертвый, но уже как-то и не совсем живой. Поэтому, лучше уснуть и продолжать себе спокойно существовать, не чувствуя ничего.

Джил, постанывая, спустилась по лестнице.

— Боги! — воскликнула она, обнаружив на кухне Энди. — Ты не меньше, как решил горы сдвинуть! Что за грохот?!

Парень покраснел.

— Простите, — начал он оправдываться. — Я не хотел вас беспокоить.

Разглядев на полу рассыпанные кастрюли старая индеанка всплеснула руками.

— Ты никак решил весь дом перевернуть?

— Я… Я хотел найти противень.

— Для этого не надо бить в барабаны. Он там, — неохотно уточнила женщина, а потом вдруг спохватилась. — А зачем тебе противень?

— Я получил сегодня деньги за работу и хотел что-нибудь…

— У нас что, больше некому? Скоро Тиа вернется. Она такого грохота не создает.

— Я хотел угостить всех, — голос мальчишки терялся. — Я купил продукты…

— Я так понимаю, ты хотел созвать всю улицу? Не удивлюсь, если они уже повыскочили с ведрами, думая, что пожар.

— Простите, — еще раз извинился парень. — Я знаю, вам неприятно, что я здесь…

— Я этого не говорила, — перебила Джил, но, видя, как расстроился Энди, поспешила реабилитироваться. — Ладно. Я бываю иногда не тише этого проклятого противня. Привыкай. И что, ты будешь готовить сам?

— Я умею. Немного.

— У нас мужчины не готовят. Не их это дело, но ты чужеродного племени. Кто вас там разберет.

— А где Тиа и Дель?

— Скоро из школы вернутся.

— Тогда вы позволите? Хочу успеть к их возвращению. Да и Мартин тоже обедать приедет.

Джил смягчилась.

— Давай помогу что-нибудь.

— Посмотрите. Я не знал, что купить. Может, что-то не то. И вот деньги.

Он протянул свернутые купюры.

— Не много, но это пока, — произнес он извиняясь.

— Должно быть, ты устал. Сутки на ногах. Может, отдохнешь, а я тут что-нибудь…

— Мне будет приятно самому. Там, где я жил, я вел хозяйство, готовил, убирал. Я все умею.

— О, Джек! — обрадовалась Джил, обнаружив в дверях старого шамана. — Проходи. Только тихо. Мальчик уснул.

— Здравствуй, Джил.

— Ты считал что ли мои мысли? Сам пришел, не пришлось идти за тобой.

Она проводила Капли Дождя в гостиную. Энди спал за столом, уронив на локоть голову.

— Устает. Тяжело ему.

— Он справится.

Они расставили тарелки и сели за стол.

— Сегодня принес деньги. Черт возьми, приятно. Отдал мне, проявляя уважение.

— Он умеет быть благодарным.

— Чувствуешь, как вкусно пахнет. Сам готовил, да уснул, не дождавшись Тиу и Мартина.

В этот момент Энди во сне застонал. Хрипло, тихо и где-то очень глубоко. Голова встряхнулась, и он снова затих.

— Мается, — заметила женщина. — Скрывает, но я-то вижу.

— Он ищет путь наружу, — ответил шаман, перейдя на атабасский язык.

— Найдет?

— Нелегко это.

— Жаль его.

— Душа никак не приживется, вот и ноет.

— Джек, я знаю тебя с детства и вижу, ты расстроен. Что случилось?

— Я говорил о нем с духами. Они не дали однозначный ответ.

— Да что с ним не так?

— Корень жизни горяч, и хоть пламени нет, угли слишком сильны. Душа холодная и немая. Молчит. Мост обрушился, и у него нет пока сил соединить его.

— Так перебери его душу. Ты же собирал ее, значит, знаешь…

— Что толку? Неживая она. Посмотри, у него уже есть волосы мудрости. Нехорошо это. Рано. Он не в силах пока перебороть то, что сильнее его. Неопытен. Он что сокол, сломавший крылья, но даже в небо смотреть боится. Жмется между камней, опустив голову. Не раны тому вина. Память о том, как падал.

— Бедный мальчик. А я еще на него накричала.

— Не со зла это. Уйдет.

— Любить его надо, чтобы душу отогреть, — грустно заметила Джил, сочувственно качая головой.

— Он познал ее, любовь эту. Я видел. А теперь бежит. Не верит даже себе. В месяц малой жары Яиш Джяшчили (1), когда пейотль наполнится новым соком, я сотворю мандалу (2) чтобы провести еще один обряд исцеления. Попробую вдохнуть в его душу жизнь. Ночь будет сильная. Короткая и густая. Я бы хотел попросить тебя…

— Не проси. Я помогу. Как всегда и было.

— Спасибо, Джил, — улыбнулся старик, накрывая ладонью запястье женщины. Она положила сверху свою руку и тоже улыбнулась.

— Наверное, я не доживу до того времени, когда ты, наконец, позаботишься о себе, а не о других.

— И что я буду делать сам с собой? Я ведь старый засохший кактус. Из меня и капли сока уже не выжмешь. Разве ты забыла? Я не выбирал свой путь. Духи призвали меня.

— Да все я помню, Джек. Ты бы уже перестал, ведь в последний раз так плохо себя чувствовал. Не пора?

— На мне лежит