Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл Страница 23

– Это всего лишь моя первая попытка, так что…

Я пожимаю плечами, и мы начинаем спускаться по холму.

– Какие еще планы на сегодня? – спрашивает он.

– Даже не знаю. В галерее не повезло, а замок закрыт…

– С моря открывается очень красивый вид на замок. Хотите, отвезу вас на лодке? – предлагает он.

Я замираю. Такого я не ожидала. Что же делать? Между нами бесспорно вспыхнула искра, но отголоски предупреждения Кристины о том, что с ним непросто и опасно, отрезвляют меня, спуская на землю. Я колеблюсь, а потом отбрасываю сомнения. Таша всегда наставляет, чтобы я ничего не боялась. Это безобидная поездка, знакомство с местными достопримечательностями, где не подстерегает никакая опасность – разве что сама свалишься за борт или тебя заставят идти с завязанными глазами по доске.

– А можно? Разве вы сегодня уже не выходили в море?

Я просто лучусь от счастья, что буду плавать в море, и у меня сразу поднимается настроение после неудачи с маминой картиной. Обзвонить другие галереи можно и позже. Список есть.

– Да, но работа начинается очень рано, на сегодня я закончил. Погода сегодня прекрасная, так почему бы не развлечься?

Выхода нет – отказаться невозможно. В душе радость перемешивается с тревогой.

– Тогда обед за мной! – настаиваю я, предвкушая набор закусок с рынка. – Купим продукты на площади. Надо же мне как-то отблагодарить вас за поездку.

– Вы уже совсем как греки, думаете о еде, куда бы ни отправились.

Я смеюсь, вспоминая вчерашнюю вечеринку в саду. Почти во всех разговорах звучало: «Вы наелись?» и приглашение попробовать любое блюдо. Если обедать, как у Кристины на празднике, за неделю запросто поправишься килограммов на шесть.

– Я всегда думаю о еде, – отвечаю я, – и когда работаю, и когда развлекаюсь. Я люблю поесть!

Мы возвращаемся на рынок. Идем легким шагом в удобном ритме, а вокруг площади и по переулкам со свистом проносятся автомобили и велосипеды.

– Но вы такая миниатюрная, и не скажешь, что любите поесть. Моя бабушка сразу же взялась бы вас откармливать!

Похвала мне льстит, и я краснею. Румянец меня выдает, как бы я ни скрывала чувства.

– Ваша бабушка хорошо готовит? – спрашиваю я, чувствуя, как горят щеки.

– Лучше всех. Готовит целыми днями и сводит отца с ума. Зато он всегда сыт, так что это неплохо.

– Еда здесь замечательная. У овощей настоящий вкус, естественный, не как у нас дома. А лучше апельсинового пирога Кристины я ничего в жизни не ела.

– А бабушка заявила бы, что ее portokalopita лучшая в Метони, но у Кристины она тоже хороша. Каждая вечеринка здесь похожа на битву еды.

Мы добираемся до главной площади и не знаем, с чего начать. Прилавки и киоски предлагают широкий выбор аппетитных продуктов.

– Тео, что посоветуете?

Ветерок разносит запах орегано и специй. От огромных кастрюль с горячими блюдами поднимается пар, закуски разложены по тарелкам, в банках блестят оливки всех форм и размеров.

– Хотите удивлю?

От блеска его глаз шум на площади тает, будто кроме нас там никого нет. Хорошая проверка, насколько я держу себя в руках. Наверное, я мазохистка, если собираюсь остаться с ним в лодке наедине. Не могу удержаться от улыбки, отвечая на вопрос.

– Обожаю сюрпризы. Только плачу́ я.

Я даю ему денег, от которых он отмахивается, но я вкладываю купюры в его ладонь, вздрогнув от прикосновения. Пока он болтает с торговцами, пользуюсь возможностью лишний раз на него полюбоваться. Его чары поразительны. Я наблюдаю, как он покоряет женщин вокруг – они неосознанно прихорашиваются, поправляя прическу, и хлопают ресницами.

Неудивительно, что Селена мечет молнии во всех, кто болтает с ее парнем. Чувство вины вырывает меня из мира грез.

– Софи?

Я понимаю, что размечталась, и мечусь между безрассудством и угрызениями совести.

– Вы словно улетели отсюда мыслями далеко-далеко.

– Извините, просто задумалась… для морской прогулки я неподходяще одета.

Знаю, что светло-коричневые замшевые балетки не выдержат соленую воду, а я их очень люблю.

– Можно зайти домой переодеться, но мне кажется, что и так хорошо.

Ветерок треплет прядь моих волос. Тео подходит ко мне и убирает со лба кудри, и я замираю, пытаясь проглотить застрявший в горле ком. Напряжение в воздухе растет, словно утренний туман, который не рассеивается, закрывая мне солнце.

– Пойдем, – говорит Тео, внезапно хватая меня за руку.

Он утаскивает меня с площади, сумка с запретным обедом болтается в другой руке. Его большая ладонь, теплая и мягкая, покрывает мою. Как будто так и должно быть: я под надежной защитой, но на самом деле все наоборот. Возражать – нет сил, я покорно иду за ним, околдованная и природой, и его чарами. Я же вроде не сошла с ума, чтобы ввязываться в случайный любовный треугольник. Кроме того, после Роберта из чувства самосохранения я выстроила в душе слишком много стен. Никто еще и близко не подходил к барьерам, не говоря о том, чтобы их сломать. И Тео тоже не подойдет.

Мы сворачиваем с проезжей части в сторону главной гавани. Вдали от укрытой от солнца площади качаются моторные лодки, их крылья скрипят о причалы, навесы вздымаются, а волны разбиваются с равномерным ритмичным плеском. За мысом виднеются Метони, скалы и у самого моря разрушенная башня, охраняющая полуостров.

– Тео, стой!

Я резко останавливаюсь, высвобождая руку.

– Не знаю, что происходит, но я здесь не для интрижки за спиной твоей подруги. Мне нужно обрести покой и, самое главное, найти картину. Скандалы и ложь мне ни к чему.

– Погоди, Софи, Софи, endáxi.

Он встает передо мной и кладет руки мне на плечи, чтобы успокоить.

– Какие скандалы и интрижки? Какая ложь, какая подружка?

– Селена, – начинаю я, чувствуя тепло его кожи и пытаясь не обращать внимания на то, как нас тянет друг к другу. – Я не хочу быть той девушкой. Другой женщиной. Это не я.

– Что значит «не я»? – хмуро повторяет он.

– Нет, не ты! Я! Я имею в виду, что это не я, а не ты… Я не это хотела сказать… Ой, что-то я совсем запуталась.

Я делаю вдох, расстроенная тем, что не могу даже толком объяснить.

– Послушай, я не хочу ходить за спиной Селены с ее парнем. С тобой!

– О чем ты говоришь? Она не моя девушка, у меня никого нет. С чего ты взяла?

Смутившись, я медленно начинаю осознавать, что,